Под внешней неприступностью супруги были друг для друга «Франци» и «Соф», двумя людьми, которых сблизил запретный роман. Франц Фердинанд постоянно приходил в ярость и бушевал под непрекращающейся критикой его жены, но София принимала ее как плату за их личное счастье. Их брак стал прибежищем от жестоких нравов двора. Эта пара считалась изгоями императорской фамилии, и они жили тихо, находя радость в кругу своей семьи. Они окружали своих детей любовью и вниманием и ограждали их от трудностей, которые выпадали на долю детей морганатического союза. Для императорского дома Габсбургов они словно не существовали: дети стали центром все более изолированного мира Франца Фердинанда и Софии.
Эрцгерцог охотился, покровительствовал искусствам и наполнял свои замки коллекциями картин, китайским фарфором и произведениями искусства. Его мир и интересы стали миром и интересами Софии. Она всецело посвятила себя мужу и семье, созданию семейного гнезда. Даже перед лицом неослабевающей враждебности Франц Фердинанд и София всегда проявляли достойную сдержанность. Со временем общественное мнение повернулось в сторону эрцгерцога, люди стали видеть в своем будущем правителе мужа и семьянина; его возможно реакционные взгляды уже не рассматривались негативно, а скорее, просто как часть его многогранной и сложной личности. Вероятно, люди стали смотреть на эрцгерцога, как смотрели на него те, кто хорошо знал его, — не со страхом, но с ожиданием от его будущего правления необходимых для архаичной империи перемен.
Брак с Софией принес Францу Фердинанду некоторую симпатию в глазах людей; в конце концов разве может человек, проявивший такую решительность, сражаясь за свою любовь и поставивший себя в оппозицию к Императорскому двору, быть холодным и бессердечным? Немногие доходившие сведения о личной жизни эрцгерцога говорили о нем как о по-настоящему сильно любящем человеке; под маской внешней холодности и переменчивого настроения могла скрываться настолько сентиментальная душа, которую можно встретить только в Венской оперетте. Но его переменчивый характер и неспособность играть на публике роль беззаботного принца укрепили и его образ твердого и безжалостного человека. Принцесса Анита вспоминает то недалекое прошлое, когда ее прадеда «совершенно не понимали. И его изображение в наши дни все еще далеко от истины. Некоторые люди озабочены лишь порицанием того, скольких оленей он убил. Но даже на охоте с ним была его сумка с документами, он работал как сумасшедший. У него постоянно была находящаяся в работе корреспонденция, телеграммы, которые он постоянно составлял и отправлял. Он также взял на себя личную ответственность о лесах и заботу о сборе луковиц, которые потом будут высажены в Конопиште».
Чтобы случилось, если бы эрцгерцог взошел на престол? Мы знаем, что, несмотря на подозрения Циты и некоторых других людей, Франц Фердинанд не собирался менять общественное положение своих детей и пересматривать статус Софии. Старая Габсбургская монархия столкнулась бы с человеком, который как уважал традиции, так и понимал необходимость реформ. Смог ли бы он воплотить в жизнь свои планы по реформированию империи в федерацию штатов и спасти ее от катастрофы? Возможно, такой вызов был слишком велик для одного человека. Но падение старого порядка не было неизбежным: оно стало таким после событий в Сараево.
Сын Циты, эрцгерцог Отто, говорил: «Все это было серьезной политической трагедией. Сараево стало действительно великим преступлением, призванным предотвратить то изменение мира, о котором мечтал Франц Фердинанд. Он был убит, потому что он был другом южных славян и ни русские, ни сербы не потерпели бы этого. Они боялись его, так как стремились сохранить власть над людьми, изменить судьбу которых он мечтал».
«Если бы не Потиорек, Франц Фердинанд мог бы не стать одной из жертв, — писал историк Самуэль Уильямсон, — и исход июля 1914 г. мог бы быть совсем другим». Эрцгерцог исповедовал «миролюбивую политику по отношению к Сербии. Он был человеком, который беспокоился о российской угрозе. Его смерть также разрушила связи с Германией на династическом уровне, которые могли бы оказаться полезными для успокоения накалявшейся в Вене атмосферы». Уже ничто не могло остановить силы, пришедшие в движение после событий в Сараево. «Пока Франц Фердинанд был жив, — отмечал Уильямсон, — он выступал в качестве тормоза для набирающей силу идеи военных действий; когда он погиб — он стал предлогом для войны».
По трагической иронии судьбы София, Макс и Эрнс осудили хаос, наступивший после убийства их родителей в Сараево. Они потеряли родителей, дом, страну и имущество. Вторая мировая война принесла их семье лишение свободы в нацистских концлагерях и потери на полях боя. Они смогли сохранить стойкость, спокойствие, любовь и веру — то, чему они научились от своих родителей. «Мы как один клан, — рассказывает принцесса София. — У нас есть взлеты и падения, но в каждом нашем поколении родители испытывают сильнейшую привязанность к своей семье и детям».
В тот день в Сараево, когда кровь сочилась из уголков его губ, Франц Фердинанд шептал: «Софи! Софи! Не умирай! Живи ради наших детей!» Эти слова словно бы подытожили истинную страсть жизни Франца Фердинанда. Конечно, он надеялся воплотить в жизнь свои планы реформирования Австро-Венгрии, но в глубине своей души он больше всего желал счастливой семейной жизни и любви, которую он нашел с Софией.
Сегодня муж и жена отдыхают в белоснежном склепе Артштеттена, над мирной долиной Дуная. В 1923 г. рядом с замком был воздвигнут монумент в память тех, кто погиб в Первой мировой войне; с течением лет на стеле добавлялись новые фамилии, среди них два внука эрцгерцога и герцогини, погибшие во Второй мировой войне. Примечательно, что имена Франца Фердинанда и Софии высечены в начале списка как первые жертвы Первой мировой войны.
