все вещи, небо и ад, свет и тьму, жизнь и смерть, в своем сердце». Три мира показаны в виде пересекающихся кругов, заключенных в божественный круг, причем центральная точка сердца принадлежит им всем. Надписи и пиктограммы облегают толкования и размышления. H. Birven, Goethes «Faust» und der Geist der Magie (Leipzig, 1924), SS. 75 f.f, указывает на Georg von Welling, Opus Mago-Cabbalisticum et Theosophicum (Hamburg vor der Ho-her, 1735), p. 96. Что до космических схем подобного рода, Harold Jantz, Goethe’s «Faust» as a Renaissance Man (Princeton, N. J., 1951), pp. 61 f.f, ссылается на рисунки из Fludd и сходных трудов.
Анализ этой книги и вытекающих из нее следствий см. D. P. Walker, Spiritual and Demonic Magic from Ficino to Campanella (London, 1958) (Studies of the Warburg Institute, vol. XXII), и Frances A. Yates, Giordano Bruno and the Hermetic Tradition (London, 1964), особенно глава 4.
F. Saxl, Antiken Gotetr in der Spatrenaissance (Studien der Bibliothek Warburg, VIII), p. 17: «Dieser Begriff der Form entspricht der Rolle des Namens in der Zauberei. Beide sagen etwas uber das Wesen des aus». Ср. высказывание Дж. Сантаяны о Суде Париса: «Срывание одежд с богинь… не вписывается в мои принципы экзегезы, и я объявляю его еретическим. Богини не могут снимать одежды, ибо их атрибуты суть их субстанция». (Soliloquies in England and later Soliloquies, London, 1937, p. 241.)
Opera Omnia, p. 355.
Frances A. Yates, The French Academies of the Sixteenth Century (London, 1948) (Studies of the Warburg Institute, vol. XV), pp. 36 f.f
Battista Fiera, De Iustecia Pingenda, ed. and trans. James Wardrop (London, 1957). См. также мою статью, на которую я ссылаюсь в прим. 12.
Migne, PL LXXVI, col. 1251. У Григория это название может означать только «силу», однако в литературе попроще единство имен, похоже, всегда принималось за единство понятий. Ср. К. С. Льюис, «Аллегория Любви» (Оксфорд, 1936) стр. 86: «Семь (или восемь) Смертных Грехов так долго изображали в людском обличии, что верующий, похоже, разучился отличать аллегорию от духоведения. Добродетели и пороки стали реальны, как ангелы и бесы».
P. Lomazzo, Tratatto dell’arte della Pittura, etc. (Rome, 1844), книга VII, глава III.
Ср. E. v. Moller, «Die Augenbinde der Justizia», Zeitchrift für christlische Kunst, XVIII, 1905.
Ср. A. Warburg, I Costumi Teatrali per gli Intermezzi del 1589, ed.cit., особенно стр. 280, где показано, что некоторые эмблемы были невидимы зрителям, и что даже образованные и умные наблюдатели ничего не ведали об истинном значении этих фигур.
Giovanfrancesco Pico della Mirandola, Strix, sive de ludificatione daemonorum (Bologna, 1523), liber II. По поводу неоплатонической теории наглядной демонстрации ср. Ficino, ed cit., pp. 876 и 938. Первый отрывок примечателен, поскольку речь в нем идет о «добрых демонах», заключенных в своих (духовных) телах, которые «начальствуют» над определенными животными, плодами, умеренными ветрами, хорошей погодой, а — среди людей — над живописью и музыкой, медициной, гимнастикой и др. Мы вновь на границе демонологии с аллегорией.
Ср. Dante, Paradiso, IV, 40 и далее, где доктрина приспособления излагается в рациональном томистском виде. Об истоках см. издание G. A. Scartazzini (Leipzig, 1882), III, pp. 88 sgg. См. также в настоящей работе, стр 271.
Ср. K. Lange, Der Papstesel (Gottingen, 1891); A. Warburg, Heidnisch-antike Weissagung in Wort und Bild zu Luther’s Zeiten, ed. cit., S. 524; H. Grisar, S. F. и F. Heege, S. J., Luthers Kampfbilder, Lutherstudien, V, 3, 4 (Freiburg, 1923).
В современной литературе и искусстве есть не мало занятных примеров подобного влияния. Скажем, теории Фрейда и Юнга затронули далеко не только тех, кто прочел и сумел понять их ученые труды. Некоторые ключевые слова, почерпнутые из этих теорий, употребляются совершенно не к месту, смысл их искажен до неузнаваемости, но они продолжают зачаровывать слух. «Платонические» слова «идея» или «исступление» воспринимались примерно так же, как теперь «бессознательное», «символ» или «интеграция» — нечто расплывчатое, но эмоционально очень весомое.
Giarda, op. cit., см. Приложение, стр.
Galileo Galilei, Dialogo dei due Massimi Sistemi del Mondo, Le Opere di Galileo Galilei, edizione nazionale (Florence, 1933), vol. 7, pp. 129–31.
Joseph Addison, Dialogues on the Usefulness of Ancient Medals, London, 1726, pp. 30–1.
См. выше, стр.
Ср. Reynolds, Discourses, IV. «Жанровый живописец изображает человека в общем, портретист — конкретного, а следовательно, ущербный образец».
Я не хочу сказать, что эти замечания исчерпывают проблему универсального в искусстве. Однако слово «абстрактное» может ввести в заблуждение. Как заметил I. A. Richards по поводу предмета своих исследований: «Наверное, нужно твердо сказать, что… абстрактное мышление — не какой-то особенный, требующий сложной подготовки интеллектуальный подвиг… простейший организм абстрагирует, когда действует избирательно… Английскую философскую мысль… эта ошибка увлекла в бесплодные споры…. считалось, будто ум начинает с конкретного, а затем производит странную операцию, в итоге которой возникает абстрактная мысль. Это не так. Ум склонен к абстракции изначально; за что бы он ни брался, он принимает во внимание одни аспекты и отбрасывает другие…» (Interpretation in Teaching, London, 1938, p. 380.) Смотри также заглавную статью в моей «Meditation on a Hobby Horse» (London, 1963) и мое «Art and Illusion» (London, 1960).
См. мой отзыв на Charles Morris, Signs, Language and Behaviour (New York, 1946), The Art Bulletin, vol. XXXI, 1949, pp. 70 f.f
Об истории этого расхождения см. Karl Buhler, Sprachtherie (Jena, 1934), pp. 186–5, и Lieselotet Dieckmann, «Friedrich Schlegel and Romantic Concepts of the Symbol», Germanic Review, 1959. В 1827 C. F. v. Rumohr высмеял моду на слово «символ» в своей «Italienische Forschungen» (под ред. J. v. Schlosser, Frankfürt, 1920), стр. 21.
