§ 4. Особенная отчетливость света и тени в скалах в природе
темные стороны обломанного камня принимают блестящее отражение от освещенных поверхностей, на которых тени обозначаются с необыкновенной точностью, главным образом потому, что вследствие параллельности расщеплений поверхности обыкновенно лежат в направлениях, приблизительно параллельных. Вследствие этого каждая трещина, каждая щель имеет свою тень и отраженный свет, которые отделены друг от друга с восхитительной отчетливостью; строение и плотные формы всех частей выражены так решительно, что только при помощи самых прозрачных красок, самого тонкого, самого тщательного рисунка можно передать это приблизительно верно.
§ 5. Особенная спутанность того и другой в скалах Сальватора
Произведения старых пейзажистов слишком далеки от того, чтобы передать это; в них не найдешь почти ни одного места, в котором тень можно было бы отличить от темной стороны; они, кажется, даже не различают, что одна темнее другой; взмахи их кисти делаются не для того, чтобы выяснить или изобразить хорошо изученную и понятую форму; они накладывают свои мазки и пятна лишь с одной целью — покрыть чем-нибудь холст. «Скала, — словно говорят себе старые мастера, — огромная неправильная глыба, лишенная всякой формы и выражения, но она должна иметь на себе тень, и любой серый цвет может служить этой тенью».
Наконец, в природе скалы почти всегда пересекаются тонкими, еле заметными трещинами; черные резкие линии, обозначающие их, служат единственным средством для выражения того свойства, которым скала более всего отличается от других частей пейзажа, именно для выражения ломкости,
§ 6. А также полное отсутствие выражения твердости или ломкости
а между тем среди пятен и мазков, которыми наполнены скалы старой живописи, мы тщетно стали бы искать какой-нибудь признак трещин, или расщелины. Ковкость и гибкость — вот, по-видимому, те единственные свойства, выражения которых добивались старые мастера. Возьмите, например, передний план в картине Сальватора, которая помечена в Дёльвичской галерее № 220.
§ 7. Примеры в отдельных картинах
На правой стороне ее находится какой-то предмет; когда я прохожу через залу, я всякий раз с повторяющимся беспокойством и тревогой в душе смотрю минуту-две на этот предмет; у меня является целый ряд диких и фантастических предположений относительно вероятного значения этого предмета. Есть, мне кажется, основание предположить, что художник имел в виду или огромный камень, или ствол дерева, но какое-нибудь решительное заключение в пользу того или другого предположения было бы крайне опрометчивым. С одной стороны, этот предмет расплывается в земле, и можно заключить, что он составляет часть ее; в нем нет следов структуры или цвета дерева, но с другой стороны, он представляет ряд вогнутых изгибов, прорываемых зубцами вроде зубцов на вододействующих колесах, а самый смелый теоретик не отважился бы предположить в нем изображение скалы. Формы, которые приняло это вещество, что бы оно ни выражало, повторены, хотя в меньшей степени, на переднем плане картины под № 159, где, очевидно, имелась в виду скала.
Сравним с этой системой рисования скал правильные научно верные и искусные этюды с натуры, которые мы находим в произведениях Кларксона Стэнфилда.
§ 8. Сравнение с произведениями Стэнфилда
Этого художника в особенности следует противопоставить старым мастерам, потому что он обыкновенно ограничивается теми же сюжетами, что и они, именно рассыпчатыми изборожденными скалами вторичной формации, которые располагаются более или менее крупными и однородными массами. Невозможно превзойти его по тщательности, твердости и успешности в отчетливом и ярком изображении света и тени, которые выражают форму, никогда не смешиваются с местными цветами, хотя бы в то же время ткань поверхности была роскошно передана; удивительная игра линий, посредством которых он разнообразит и вместе с тем выражает правильность пластового устройства, почти так же поучительна у него, как и в самой природе. Трудно указать какие-нибудь из его произведений, которые были бы лучше или характернее других, но среди небольших и легко доступных его гравюр картина Botallack Mine, Cornwall, гравированная в Coast Scenery, дает нам самое законченное и типичное изображение скалы, первоначальная организация которой подверглась насильственному действию внешних влияний. Пластовая структура и ломкость отмечены у ее основания; каждая трещина резка, угловата и решительна, но постепенно обезображивается по мере того, как она поднимается по округленной поверхности, и по мере того, как бегущие вниз ручьи производят одну за другой борозды. Но особенно заслуживает внимания тщательный рисунок передннего плана. Ни одного безобразного вогнутого штриха; здесь нет пачкотни или мазни. Каждый дюйм здесь полон трещин, и все трещины представлены глазу при помощи самой совершенной, выразительной светотени. Мы можем оступиться на их краях. East Cliff, Hastings представляет собой другой прекрасный образец той изысканной неправильности, которой разнообразится и маскируется четырехугольная форма переднего плана.
§ 9. Их полная противоположность в каждой подробности
Заметьте, как каждая из его линий совершенно противоположна нелепостям Сальватора. У Стэнфилда все угловато и прямо; каждый изгиб состоит из прямых линий; у Сальватора все выгнуто и разукрашено, словно в каллиграфическом искусстве. Линии Стэнфилда пропадают в тонких расщеплениях, линии Сальватора — разрисованная мазня. У Стэнфилда нет ни одной лиши, похожей на другую, у Сальватора каждая как бы передразнивает все остальные. Все изгибы Стэнфилда там, где общая угловатость, как на левой стороне, сгруппирована в виде кривых форм, выпуклы; изгибы Сальватора вогнуты.
Передние планы Хардинга и его скалы в средних
