27
А. Белый. Мастерство Гоголя, 1934, стр. 17–18.
Эту цитату из рассказа Кукольника привел И. Каманин в статье «Научные и литературные произведения Н. В. Гоголя по истории Малороссии». – «Памяти Гоголя». Сборник под ред. Н. П. Дашкевича, Киев, 1902, стр. 124. И. Каманин при этом ошибочно привел название рассказа Кукольника.
Даже Нестор Котляревский (в книге «Гоголь», 1915) говорил о том, что «Тарас Бульба» «остается романтической грезой, а не живой повестью о былом».
«Эта книга не имеет никаких претензий на историчность – разве только в том отношении, чтобы нарисовать, с известной осведомленностью и добросовестностью, но только исключительно попутно, беглыми очерками, состояние нравов, верований, законов, искусств, в общем – цивилизации XV века. В конце концов, главное в книге не в этом. Если у нее и есть какое-то достоинство, оно в том, что это – создание воображения, причуды, фантазии» (франц.).
Ср. у Сумарокова о «складе» травестийных поэм: «Или нам бурлака Енеем представляет, Являя рыцарьми буянов, забияк… Робенка баба бьет – то гневная Юнона. Плетень вокруг гумна – то стены Илиона…» («Епистола о стихотворстве»).
Об этом писал уже Н. С. Тихонравов, комментируя текст повести.
Следует оговорить, что этих романтически-«ужасных» мотивов и в первой редакции мало, и они не определяют окраски повести.
Этот же смысл имеет сценка в первой редакции повести; во время рады кошевой зовет обратно на Сечь. Запорожцы хотят остаться:
«Мы не хотим идти на Сечу! Мы остаемся здесь!» – кричала толпа.
«Что вы? сдурели? Я вас, чертовы дети, перевяжу всех».
«Какую он может иметь власть? – сказал Тарас, обращаясь к запорожцам. – Мы – вольные козаки!»
«А что ж? Мы вольные козаки!» – говорили запорожцы.
«Дам я вам вольных! Вы где вольные? На Сече. Вот там вы вольные! Там вы можете снять с меня достоинство, связать меня и убить, и все, что хотите; а тут вы ни слова. Знаете ли вы, что такое военное право? А ты что тут заводишь бунт?» – сказал он, обращаясь к Бульбе».
Гоголь снял этот эпизод, может быть, потому, что во время рады кошевой у него и не должен вовсе покрикивать на казаков и не может говорить о бунте. В первой редакции – мысль о том, что казаки в Сечи – народ-господин, а под Дубном – войско, подчиненное военачальнику. Во второй редакции – мысль о том, что казаки на раде – народ-господин, а в бою войско, подчиненное военачальнику. В принципе, конечно, разницы нет.
Не лишено интереса, что в предшествующей редакции, в рукописи, у Гоголя в этом пассаже звучали националистические нотки, которые он вытравил в окончательном тексте; там говорилось: «Но у последнего подлюки, каков ни есть, потерявшего имя человека в низкопоклонничестве, есть и у него – будь только он русского рода, а не какая чуждая примесь, – есть чувство в душе…» Может быть, Гоголь вспомнил Фонвизина, Кюхельбекера, Пестеля и многих других – и устыдился.
Курсив Гоголя. – Ред.
М. Цявловский. Новое о Пушкине в Кишиневе. – «Новый мир», 1937, январь, стр. 288.
Заметим это «ветхими», стилистически поднимающее даже лоскутья.
«Литературный музеум. Цензурные материалы», I (1921), под ред. А. С. Николаева и Ю. Г. Оксмана, стр. 95–96 (мнение цензора Ржевского).
Курсив Герцена. – Г. Г.
А. И. Герцен. Полное собрание сочинений и писем, т. VII, 1917, стр. 371–373.
М. К. Азадовский. Декабристская фольклористика. – «Вестник Ленинградского университета», 1948, № 1, стр. 81.
Славян.
Удачно привлекает эту цитату, например, С. Машинский в указанном сочинении, стр. 61.
В его диссертации «Арабески» Гоголя», к сожалению, еще не напечатанной.
Доклад А. Х. Бенкендорфа Николаю I от 2 февраля 1842 года о Гоголе. – М. Лемке. Николаевские жандармы и литература 1826–1855 гг., стр. 135.
В. И. Ленин. Сочинения, т. 18, стр. 286.
Это многоточие в тексте Анненкова многозначительно: оно явно намекает на то, что тут можно бы и должно бы сказать еще немало, да нельзя; а может быть, и в самом деле здесь была цензурная купюра, на которую как бы указывает многоточие.
Опять такое многоточие!
«Н. В. Гоголь в Риме летом 1841 года». – П. В. Анненков. Литературные воспоминания. Под ред. Б. М. Эйхенбаума. Л., 1928, стр. 59.
Весьма выразительное «и проч.» после «примирения» – явно скрывающее нечто вроде примирения с общественной действительностью, неправдой, рабством и др. в таком роде, вообще – «намеки» на реакционность.
«Пошлость» – здесь, конечно, цензурная замена других, непосредственно политических понятий.
Это «в основании», пожалуй, важнее всего. Ясно, что основанием пошлости служил строй, весь уклад, и социальный и политический.
Указ. соч., стр. 64.
См. в «Вие»: «Ветер пошел по церкви от слов, и послышался шум, как бы от множества летящих крыл. Он слышал, как бились крыльями в стекла церковных окон и в железные рамы, как царапали с визгом когтями по железу и как несметная сила громила в двери и хотела вломиться. Сильно у него билось все время сердце; зажмурив глаза, все читал он заклятья и молитвы. Наконец вдруг что-то засвистало вдали; это был отдаленный крик петуха». Ср. с этим, например:
И в перву ночь от свеч веселый блеск,
И вдруг… к полночи за вратами
Ужасный вой, ужасный шум и треск;
И слышалось: гремят цепями.
Железных врат запор, стуча, дрожит…
…запел петух…
В другую ночь от свеч темнее свет…
И снова рев, и шум, и треск у врат;
Грызут замок, в затворы рвутся;
Как будто вихрь, как будто шумный град…
и т. д.
Рецензия С. Шевырева на «Миргород». – «Московский наблюдатель», 1835, ч. 1, стр. 410.
«Библиотека для чтения», 1835, т. XII, стр. 103, сонет «Шекспир».
См. А. П. Степанов. Повести, ч. II, СПб., 1838 (повесть «Чистота нрава»).
Разумеется, этого не могло быть в отдельной публикации повести в «Новоселье», как не было и в первом замысле повести при написании ее. Но это есть в фактической композиции «Миргорода», есть, в частности, и в противостоянии светлого пейзажа благополучия, изобилия и цветения в самом начале книги и мрачного пейзажа нищеты и тоски в концовке ее.
Комментарий к третьему тому Полного собрания сочинений Гоголя, изд. Академии наук СССР, 1938, стр. 635. На комментарий к этому тому – В. Л. Комаровича, Б. М. Энгельгардта, Н. И. Мордовченко и Н. Л. Степанова – ориентированы и из него почерпнуты данные о датировках повестей.
Там же.
См. комментарий Б. М. Энгельгардта в III томе Полного собрания сочинений Н. В. Гоголя, изд. Академии наук СССР, 1938.
См. С. С. Данилов. Гоголь и театр. Л., 1936, стр. 176.
См. Н. К. Пиксанов. О классиках. М., 1933, стр. 118–119.
Было бы полезно разработать эту тему: гоголевские мотивы в журналах и вообще в прозе 1840-х годов; впрочем, конечно, не журналам только петербургские повести давали такие мотивы. См., например, повесть «Соседи» («Современник», 1850, декабрь) Надежды С… (повесть подписана «Надежда…», но в объявлении «об издании «Современника» в 1851 году» в той же книжке на стр. 2 автор обозначен: «Надежда С***»; автор повести – Н. С. Кохановская-Соханская – см. биографические справки о ней С. А. Венгерова в Энциклопедическом словаре Брокгауза-Ефрона или Н. Платоновой – в Биографическом словаре; авторство ее указано мне любезно С. А. Рейсером). В этой довольно сентиментальной и лакированной вещи есть большой эпизод, до странности повторяющий гоголевскую повесть о двух Иванах; здесь рассказывается о том, как две соседки-помещицы, подруги, поссорились из-за ерунды, – и вот идет многолетняя мелочная война, и у любимой свиньи одной из соседок «враги» обрубили уши; манера изложения в этом эпизоде совсем à la Гоголь. Укажу также на целую серию пьес П. Меньшикова, замечательного и незаслуженно забытого драматурга 1840-х годов, во многом восходящих к Гоголю, к его «Игрокам», к его эстетике. См., например, его (подпись «М.») «Богатую невесту. Драматический рассказ» – в «Отечественных записках», 1845 (май), пьесу о борьбе наглых мужчин за руку богатой невесты. Эти мужчины даже никогда не видали девушку, да и не интересуются ею; им нужно ее приданое. Эта пьеса как бы реализует в качестве основы комедии гоголевский тезис об «электричестве» выгодной женитьбы, капитала как электричестве более сильном, чем электричество любви.
