Знаменательно, что акт самосожжения Андрея ("Птички, сироты и безумцы") как признание безвыходности ситуации был придуман и снят за несколько дней до акта самосожжения студента Яна Палаха, протестовавшего против советской оккупации и конформизма отцов. Это магическое взаимопереплетение, взаимопрорастание искусства и реальности сделали картину документом времени, сохранившим атмосферу отчаяния и опустошенности в Чехословакии конца 60-х.
Завершающая трилогию картина "До встречи в аду, друзья" была начата в 1969 г., а завершена спустя 20 лет. Это самая неровная из всех лент Я. Но снята она с не меньшей эмоциональной силой, чем две предыдущие. В фильме встречаются все грешники, творившие зло на земле и продолжающие творить его и на "том свете". Характерная для фильмов этого периода стертость грани между разумом и безумием, демонстративная бессмысленность фабулы (все как в дурном сне, бреду, галлюцинации из-за неопределенности локализации — не то явь, не то сон, не то здесь, не то уже за порогом смерти) в ленте "До встречи в аду, друзья" дополняется отказом от какой-либо сюжетности в пользу образности и метафорики, анатомирования тайных глубин подсознания. Фильм напоминает автоматическую запись спонтанно возникающих в сознании ярких фантастических образов, причудливой смеси фрагментов внезапно распавшейся реальности середины XX века. Отчаяние, исступленность, страх, садомазохизм, ужас, абсурд, разгул животных инстинктов заполняют экран, адекватно, по мнению автора, отражая "безумное время", в котором пришлось жить его поколению.
В период т.н. "нормализации" 70-х гг. режиссера отлучают от большого кино, а фильмы арестовывают и "кладут на полку" (вплотьдо "бархатной революции" 1989 т.). Для создаваемых в этот период короткометражных и документальных работ режиссера ("Стройка века", I пр. на МФ короткометражных фильмов в Будапеште, 1973; "Барабанщик Красного Креста", Золотая медаль на таком же фестивале в Варне, 1977; и др.) характерны повышенная экспрессивность, ассоциативность повествования, использование отдельных элементов сюрреализма. Спустя почти 10 лет Я. возвращается в игровой кинематограф картиной "Построй дом, посади дерево", в которой, как отблеск апокалиптических видений фильмов конца 60-х, проходит образ разрушенного очага.
В 80-е гг. Якубиско, и "чокнутый" гений не от мира сего, и опаснейший диссидент, "поющий прежние гимны", и визитная карточка словацкой культуры на международных смотрах, пожалуй, больше других ощутил внутреннюю несвободу. Об этом свидетельствуют как не принесшие ему славы, правда, относительно хорошо оплаченные попытки уйти от большого кино в коммерческий кинематограф (тв- сериал "Измена по-словацки", существующий и как двухсерийный кинофильм), сказки и фильмы ужасов ("Бабушка Вьюга" с Джульеттой Мазиной в гл. роли, "Конопатый Макс и привидения" по роману А.Р. Петерсона "Тетя Франкенштейна, которая оживила искусственного великана по имени Альберт", комедия с тяжеловесным юмором, банальными ситуациями и давно пережившими свой золотой век гэгами) в основном на прусский манер ' и на деньги мюнхенской фирмы "Омниа-фильм", созданной преимущественно словаками-эмигрантами конца 60-х, так и возврат к некоторым темам и отчасти сюрреалистс- кой поэтике собственных арестованных фильмов 60-х гг. в таких картинах, как, скажем, "Сижу на ветке, и мне хорошо", которую, несмотря на ее высокий художественный уровень, трудно назвать шедевром.
Лучшим фильмом 80-х гг. стала экранизация одноименного романа- бестселлера Петра Яроша "Тысячелетняя пчела" (1983). Своеобразная историческая фреска охватывает период с 1887 по 1917 г. Как и книга, фильм стал поиском истоков и корней словацкого народа. И, как в книге, в нем перемешаны трагика и юмор, властвует стихия поэзии, помогающая глубже почувствовать непростую судьбу маленькой нации, живущей в центре Европы. Стиль Я. с его барочно взвихренной фантазией, экспрессией, динамизмом ручной камеры как нельзя больше соответствовал внутреннему видению и интонации автора романа, повествующего о том, как каждодневная, чрезвычайно богатая мелкими событиями карусель жизни, заполненная тяжким трудом, взаимной любовью и уважением, то и дело нарушается внешними событиями. Стихийные бедствия сопровождаются обнищанием, время социальных бурь сменяется первой мировой войной, но все это не может уничтожить подсознательную решимость простых деревенских людей прожить свою жизнь с чувством ее полноты...В "Тысячелетней пчеле" вновь оживают неподражаемая визуальная магия, пульсирующая трагическая сила и один из главных мотивов творчества художника - мотив неестественной абсурдной смерти. Как и прежде, изображение фильма Я. перенасыщено цветом и светом, подобно наркотическим галлюцинациям, кошмарным сновидениям, стихам, рожденным автоматически под влиянием аффекта и в момент аффекта. В то же время в нем сохранена свежесть и резкость детских впечатлений. Стилистику ленты определяет постоянное переплетение натуралистических и поэтических элементов, рождающее специфический вид кинематографической поэтики, близкий к абсурду. Художественные особенности фильма стали основанием для причисления Я. к адептам магического реализма. В его фильмах, как правило, ищут влияние то Маркеса, то Борхеса, с чем никак не соглашается художник, указывая на куда более близкие корни — восточнословацкий фольклор, хотя и измененный авторской фантазией и, возможно, опоэтизированный, но ничего не теряющий из своих особенностей. "Здесы мои корни, здесь моя почва, отсюда все мои "маркесовские" сцены", — утверждает Я.
Воскресившая талант Я. наиболее яркого и самобытного периода творчества, как, впрочем, и память о словацком философском метафорическом кинематографе, о существовании которого успели позабыть по причине его пребывания в полном составе в сейфах министерства внутренних дел Словакии, "Тысячелетняя пчела" (1983) была награждена "За изобразительное мастерство" на Венецианском кинофестивале нестатуарным, но весьма престижным призом "Феникс", присуждаемым жюри культурного центра города Венеции.
Однако прежде, чем стать призером международного кинофестиваля, картина стала контрабандным товаром. В 1983 г., минуя все официальные пути и согласование с Прагой, шеф словацкой кинематографии вывез фильм в Венецию в качестве личного багажа. Иным способом картина просто никогда бы не попала на фестиваль.
Последние фильмы Я. ("Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным", 1992; "Неясное известие о конце света", 1997), снятые в Праге, где режиссер поселился после разделения Чехословакии, отмечены характерным для его творчества использованием фольклора, преображенного поэтическим воображением. И пожалуй, ему единственному из всех некогда знаменитых чехословацких режиссеров удалосы сохранить печать своеобразия видения и свой киностиль при воплощении новой реалыности.
Г. Компаниченко
Фильмография:"У каждого дня свое имя" (Kazdy den ma svqje meno, к/м), 1960; "Молчание" (Mlcanie, к/м), 1963; "Дождь" (Dest', с/м), 1965; "В ожидании Годо" (Cakaju na Godota, к/м), 1966; "Возраст Христа" (Kristoveroky), 1967; "Дезертиры и странники" (Zbehovia a putnici), 1968; "Птички, сироты и безумцы" (Vtackovia, siroty a blazni), 1969; "До встречи в аду, друзья" (Dovidenia vpekle, priatelia), 1970; "Стройка века" (Stavba storocia, к/м), 1972; "Андрей Непела" (Ondrej Nepela, к/м, док.), "Строительство транзитного газопровода" (Vystavba tranzitneho ply- novodu, к/м, док.), оба — 1974; "Омниа" (Omnia, к/м), "Словакия — край у тат- ранских гор" (Slovensko — krajina pod Tatrami, к/м), оба — 1975; "Три мешка цемента и живой петух" (Tri vrecia cementu a zivy kohout, к/м), 1976; "Барабанщик Красного Креста" (Bubenik cerveneho kriza, с/м), 1977; "Праздник урожая" (Dozinky, к/м), 1978; "Пастрай дом, посади дерево" (Postav dorn, zasad' strom), 1979; "Измена по-словацки" (Nevera ро slovenskyl.-ll.), 1981; "Тысячелетняя пчела" (Tisicrocna vcela), 1983; "Бабушка Вьюга" (Perinbaba), 1985; "Тетя" (Teta,TB, в сотр. с ФРГ), 1986; "Конопатыш Макс и привидения" (Pehavy Max a strasidla), 1987; "Сижу на ветке и мне хорошо" (Sedimnakondri aje mi dobre), 1989; "До свиданья в аду, друзья" (Dovidenia v pekle, priatelia), 1990; "Тринадцатая роза" (Tri- nasta ruza), 1991; "Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным" (Lepsie byt' bohaty a zdravy ako chudobny a chory), 1992; "Неясное известие о конце света" (Nejasna sprava о konci sveta), 1997.
Библиография: Juraj Jakubisko — Karol Si- don. Ptackove, siroty a blazni. // Film a doba, 1969/3; Rozhovor s Jurajem Jakubiskem. // Mladysvet. 1969/6; Rozhovor s Jurajem Jakubiskem. / Film a divadlo. 1979/2; Hames P. The Czechoslovak New Wave. Berkeley, 1985; Bartoskova Sarka, Bartosek Lubos. Juraj Jakubisko. / Filmove profily. Praha, 1986; Zalman Jan. Poetika Juraje Jakubiska. // Umlceny film. Praha, 1993; Gelencser Gabon Slovenska renesancia — Zakazana nova vlna. // К dejinam slovenskg kinematografii. Bratislava, 1996.
(Jakubowska Wanda). Польский режиссер и сценарист. Родилась 10 октября 1907 г., умерла в 1990 г.
В кино с 1930 г. Одна из основателей довоенного общества кинолюбителей киноискусства "Старт". Сорежиссер первых документальных фильмов этого общества, а после его роспуска — одна из основателей и член правления кооператива киноавторов "САФ" (1935). Съемки ее первого художественного фильма "Над Неманом" были прерваны 2-й мировой войной. В 1942 г. была арестована и отправлена в концлагерь Освенцим, а затем в Равенсбрюк. После войны — организатор новой структуры польской кинематографии, основанной на идее творческих кинообъединений; художественный руководитель кинообъединений "ЗАФ" (1948), "Старт" (1955—1960). Заслуженный педагог, профессор Государственной киношколы в Лодзи (1949-1974). Лауреат Международной премии мира (1952), специалыного приза "Золотая гроздь" киновстреч в Лагове (1979) и других премий.
