В «Друзьях народа» Ленин вскрывает корни религиозности мелких производителей. Он указывает на то, что «разрозненные мелкие производители производили каждый по нескольку операций зараз и потому были сравнительно независимы от других: если, напр., кустарь сам сеял лен, сам прял и ткал, — он был почти независим от других. На таком-то режиме мелких, раздробленных товаропроизводителей (и только на нем) оправдывалась поговорка: «каждый за себя, а за всех бог», т. е. анархия рыночных колебаний. Совсем иначе обстоит дело при достигнутом благодаря капитализму обобществлении труда. Фабрикант, производящий ткани, зависит от бумагопрядильного фабриканта; этот последний — от капиталиста плантатора, посеявшего хлопок, от владельца машиностроительного завода, каменноугольной копи и т. д. и т. д. В результате получается то, что ни один капиталист не может обойтись без других. Ясное дело, что поговорка «каждый за себя» — к такому режиму совсем уже неприложима: здесь уже каждый работает на всех и все на каждого (и богу не остается места — ни в качестве заоблачной фантазии, ни в качестве земного «златого тельца»)»[81].
В «Развитии капитализма в России», материал для которого собирался Лениным в 1896–1897 гг., также есть места, иллюстрирующие то положение, что культура создается на базе развивающейся индустрии. Развитие мануфактуры (в кустарных промыслах) уже поднимает до известной степени уровень культуры. «Промышленность и сравнительно развитые торговые сношения с остальным миром поднимают жизненный уровень населения и его культурность; на крестьянина-земледельца работник мануфактуры смотрит уже сверху вниз. Крупная машинная индустрия доканчивает это преобразование, отделяет окончательно промышленность от земледелия, создает, как мы видели, особый класс населения, совершенно чуждый старому крестьянству, отличающийся от него другим строем жизни, другим строем семейных отношений, высшим уровнем потребностей, как материальных, так и духовных. В мелких промыслах и в мануфактуре мы видим всегда остатки патриархальных отношений и разнообразных форм личной зависимости, которые, в общей обстановке капиталистического хозяйства, чрезвычайно ухудшают положение трудящихся, унижают и развращают их. Крупная машинная индустрия, концентрируя вместе массы рабочих, сходящихся нередко из разных концов страны, абсолютно уже не мирится с остатками патриархальности и личной зависимости, отличаясь поистине «пренебрежительным отношением к прошлому». И именно этот разрыв с устарелыми традициями был одним из существенных условий, создавших возможность и вызвавших необходимость регулирования производства и общественного контроля за ним»[82].
Культура города выше культуры деревни. Промышленные центры играют крупную роль в деле содействия умственному развитию населения; Ленин говорил об этом в статье «К характеристике экономического романтизма», относящейся к 1894 г.
«Научная теория (марксизм. — Н. К.) указывает, напротив, ту прогрессивную сторону, которую вносит в это противоречие (преобладание города над деревней. — Н. К.) крупный промышленный капитал. «Вместе с постоянно растущим перевесом городского населения, которое скопляет капиталистическое производство в крупных центрах, оно накопляет историческую силу движения общества вперед» (die geschichtliche Bewegungskraft der Gesellschaft). Если преобладание города необходимо, то только привлечение населения в города может парализовать (и действительно, как доказывает история, парализует) односторонний характер этого преобладания. Если город выделяет себя необходимо в привилегированное положение, оставляя деревню подчиненной, неразвитой, беспомощной и забитой, то только приток деревенского населения в города, только это смешение и слияние земледельческого и неземледельческого населения… создает условия для устранения противоположности между городом и деревней»[83]. В «Развитии капитализма» Владимир Ильич приводит сведения о Покровском уезде Владимирской губернии, подтверждающие этот факт. «Плотничество положило глубокий отпечаток на весь склад здешней крестьянской жизни… Крестьянин-плотник мало-помалу отвыкает от земледелия, а впоследствии и совсем бросает его». Жизнь в столицах наложила на плотника отпечаток культурности: он живет несравненно чище окрестных крестьян и резко выделяется своей «интеллигентностью», «сравнительно высокой степенью умственного развития»[84].
«Отхожие уезды значительно превосходят земледельческие и лесные местности по благоустройству своей жизни… Одежда питерщиков гораздо чище, щеголеватее и гигиеничнее… Ребята содержатся чище, почему у них реже встречается чесотка и другие накожные болезни»… В отхожих волостях Костромской губ. «в половине домов вы найдете бумагу, чернила, карандаши и перья»… «Грамотные питерщики положительно лучше и сознательнее лечатся», так что заразные болезни действуют среди них не так гибельно, как в волостях «малокультурных»[85].
«Отход в города ослабляет старую патриархальную семью, ставит женщину в более самостоятельное положение, равноправное с мужчиной. «Сравнительно с оседлыми местностями, солигалическая и чухломская семья» (самые отхожие уезды Костр. губ.) «гораздо менее крепка не только в смысле патриархальной власти старшего, но даже и в отношениях между родителями и детьми, мужем и женою. От сыновей, отправляемых в Питер с 12 лет, конечно, нельзя ожидать сильной любви к родителям и привязанности к родительскому крову; они становятся невольно космополитами: «где хорошо, там и отечество». «Привыкшая обходиться без мужской власти и помощи, солигаличанка вовсе не похожа на забитую крестьянку земледельческой полосы: она независима, самостоятельна… Побои и истязания жен здесь редкие исключения… Вообще равенство женщины с мужчиной сказывается почти везде и во всем»[86].
Город культурно поднимает, деревня заражает своим бескультурьем.
Исследуя в 1897 г. данные кустарной переписи 1894–1895 гг. в Пермской губернии, Ленин отмечает: «Связь с земледелием», по данным переписи, отражается чрезвычайно рельефно на грамотности кустарей… Оказывается, что неземледельческое население значительно грамотнее земледельческого, причем это отношение наблюдается без исключения по всем подгруппам и для мужчин, и для женщин»[87]. «…Мы можем констатировать, что связь с земледелием (речь идет о мелком крестьянском хозяйстве. — H. K.): 1) задерживает наиболее отсталые формы промышленности и тормозит экономическое развитие;…3) задерживает культурное развитие населения, имеющего более низкий уровень потребностей и далеко отстающего в грамотности от неземледельцев»[88].
И Владимир Ильич со всей четкостью ставит вопрос о материальных предпосылках культурного развития.
На Западе потребление выше. «Почему? — Потому, что культура выше, — пишет он в «Друзьях народа». — H о в чем же состоят материальные основания этой культуры, как не в развитии капиталистической техники, в росте товарного хозяйства и обмена, приводящих людей в более частые столкновения друг с другом, разрушающих средневековую обособленность отдельных местностей? (разрядка моя. — H. K.) Не была ли во Франции, напр., культура не выше нашей перед великой революцией, когда еще не завершился раскол ее полусредневекового крестьянства на деревенскую буржуазию и пролетариат? И если бы автор повнимательнее присмотрелся к русской жизни, он не мог бы не заметить того, напр., факта, что в местностях с развитым капитализмом потребности крестьянского населения стоят значительно выше, чем в чисто земледельческих местностях…
«Друзья народа» не обращают никакого внимания на подобные «мелочи», потому что для них дело тут объясняется «просто» культурой или усложняющейся жизнью вообще, причем они даже и не задаются вопросом о материальных основаниях этой культуры и этого усложнения»[89] (разрядка моя. — Н. К.).
Экономика определяет собой уровень культуры. Но, с другой стороны, и культура является фактором, в свою очередь влияющим на экономику. Следствие диалектически превращается в причину. Пример влияния культуры на экономику Ленин приводит в «Развитии капитализма». «…В руках крестьянской буржуазии сходятся нити и торгового капитала (отдача денег в ссуду под залог земли, скупка разных продуктов и пр.) и промышленного капитала (торговое земледелие при помощи найма рабочих и т. п.). От окружающих обстоятельств, от большего или меньшего вытеснения азиатчины и распространения культуры в нашей деревне зависит то, какая из этих форм капитала будет развиваться на счет другой»[90] (разрядка моя. — Н. К).
