Уровень культуры влияет на формы эксплуатации.
«Эта масса мелких деревенских эксплуататоров, — пишет Ленин, — представляет страшную силу, страшную особенно тем, что они давят на трудящегося враздробь, поодиночке, что они приковывают его к себе и отнимают всякую надежду на избавление, страшную тем, что эта эксплуатация при дикости деревни, порождаемой свойственными описываемой системе низкою производительностью труда и отсутствием сношений, представляет из себя неодин грабеж труда, а еще и азиатское надругательство над личностью (разрядка моя. — Н. К.), которое постоянно встречается в деревне»[91].
Классовый характер общественной среды определяет, кто воспользуется «улучшением культуры».
«Какой это марксист, когда он не понимает, что та общественная среда, для которой он прожектирует свои прогрессы, — есть буржуазная среда, что поэтому все «улучшения культуры», действительно замечаемые даже в крестьянском хозяйстве, означают прогресс буржуазный, улучшающий положение меньшинства и пролетаризирующий массы! Какой это марксист, когда он не понимает, что государство, к которому он обращается с прожектами, есть классовое государство, способное только поддерживать буржуазию и давить пролетариат!»[92]
Владимир Ильич особо останавливается на вопросе о влиянии капитализма на деревню. «Отнятие промышленностью у земледелия самых сильных, энергичных и интеллигентных рабочих есть всеобщее явление не только промышленных, но и земледельческих стран, не только Западной Европы, но и Америки, и России. Противоречие между культурой городов и варварством деревни, порожденное капитализмом, неизбежно ведет к этому»[93].
«Для развития техники земледелия городской капитализм старается дать все средства современной науки, но социальное положение производителей он оставляет по-прежнему жалким; городской культуры он не переносит систематически и планомерно в деревню»[94].
Владимир Ильич не закрывает глаза на отрицательные стороны капитализма. В рецензии на книгу Каутского «Аграрный вопрос», вышедшую в 1899 г., он пишет: «Прогрессивная деятельность в современном обществе может стремиться только к тому, чтобы ослабить вредное действие капиталистического прогресса на население, чтобы усилить сознательность этого последнего и способность к коллективной самозащите»[95].
Что вытекает из того, что говорил Ленин в период 1898–1900 гг. о культуре? Прежде всего ясно, почему мы отстаем на культурном фронте. Годы разрухи и восстановительный период не могли еще создать материальных предпосылок для развития культуры, лишь реконструктивный период создает эти материальные предпосылки для широчайшего размаха в культурном строительстве. Не случайность, что именно со времени XV съезда партии в связи с индустриализацией и коллективизацией стала у нас быстрым темпом развиваться ликвидация безграмотности, возможно стало введение всеобщего обучения. С другой стороны, ясна необходимость повышения — в целях повышения экономического строительства — уровня культуры, повышения влияния промышленных центров на деревню, необходимость поднять культуру деревни, чего не делал капитализм и в чем кровно заинтересована Советская власть. Ясна необходимость тесно связать всю культурную работу с политической пропагандой и агитацией, вовлекать в то же время как можно шире сами массы в культурное строительство.
Владимир Ильич со всей решительностью уже тогда, в 1894 г., говорил о буржуазной культуре, о мещанской культуре, от которой окончательно «дифференцирован» (отделен) и бесповоротно враждебен ей «антипод буржуазии» (рабочий класс).
Откуда взялась эта буржуазная, эта мещанская культура? «…Они (речь идет о русских капиталистах. — Н. К.) стараются подражать западноевропейской буржуазии, выписывают книжки, учатся [вот уже автор сам (автор статьи «Новые всходы на народной ниве», помещенной в «Отечественных записках» за 1879 г., которому возражает Ленин. — Н. К.) должен признать фантастичность сочиненного им сейчас мечтания: будто у нас «мещанская культура» развилась на почве невежества. Неправда. Именно она принесла пореформенной России ее культурность, «образованность»…]»[96].
«Культурное общество», — отмечает Ленин, — по-прежнему с охотой будет, в промежутке между пирогом с вязигой и зеленым столом, толковать о меньшем брате и сочинять гуманные проекты «улучшения» его положения…»[97].
Что же это за проекты?
Остановившись на реакционных сторонах программы народников, Ленин пишет: «Но есть у них и другие пункты, относящиеся к самоуправлению, свободному и широкому доступу знаний к «народу», к «подъему» «народного» (сиречь мелкого) хозяйства посредством дешевых кредитов, улучшений техники, упорядочений сбыта и т. д. и т. д. и т. д. Что подобные, общедемократические, мероприятия прогрессивны, — это признает, конечно, вполне и г. Струве. Они не задержат, а ускорят экономическое развитие России по капиталистическому пути, ускорят создание внутреннего рынка, ускорят рост техники и машинной индустрии улучшением положения трудящегося и повышением его уровня потребностей, ускорят и облегчат его самостоятельное мышление и действие»[98] (разрядка моя. — Н. К.).
Только «марксисты должны иначе ставить эти вопросы (речь идет об общедемократических мероприятиях. — Н. К.), чем это делали и делают гг. народники. У последних вопрос ставится с точки зрения «современной науки, современных нравственных идей»; дело изображается так, будто нет каких-нибудь глубоких, в самых производственных отношениях лежащих причин неосуществления подобных реформ, а есть препятствия только в грубости чувств: в слабом «свете разума» и т. п., будто Россия — tabula rasa (чистая доска. — Н. К.), на которой остается только правильно начертать правильные пути»[99].
По словам Ленина, «марксисты должны… не только принять общедемократические пункты, но и провести их точнее, глубже и дальше. Чем решительнее будут такие реформы в России, чем выше поднимут жизненный уровень трудящихся масс, — тем резче и чище выступит важнейшая и основная (уже сейчас) социальная противоположность русской жизни»[100]. Что это за «социальная противоположность русской жизни»? Под этим подразумевается «противоположность классовых интересов». Работа «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве», откуда взята эта цитата, предназначалась для легальной печати, а потому и говорилось в ней «о противоположности классовых интересов» намеками. Еще более «рыбьим языком» пришлось говорить о классовой борьбе. Классовая борьба называлась «теорией классового антагонизма», требования рабочего класса назывались «формулировкой насущных интересов каких-то классов», борьба рабочего класса за свои требования называлась «утилизацией», рабочие назывались «участниками производственных отношений в наиболее развитом и чистом их виде», нелегальная работа — «невидной работой», отказ от борьбы за демократические требования, игнорирование их — «обрывом нити», социализм — «идеалами». Не только царской цензуре, но и читателю трудненько было расшифровать смысл нижеследующей цитаты:
«Если ставить те же вопросы применительно к теории классового антагонизма [для чего нужен, конечно, «пересмотр фактов» русской истории и действительности], — тогда ответы на них… будут предназначаться на практическую утилизацию (конечно, для этой «утилизации» требуется громадная подготовительная работа… по самому существу своему, невидная…) их именно этими заинтересованными классами и исключительно одними ими, — они будут рваться, говоря прекрасным выражением одного марксиста, из «тесного кабинета интеллигенции» к самим участникам производственных отношений в наиболее развитом и чистом их виде, к тем, на ком всего сильнее сказывается «обрыв нити», для кого «идеалы» «нужны», потому что без них им приходится плохо»[101]. В переводе на «русский язык» эта цитата значит: «Если подходить к вопросу с точки зрения классовой борьбы (для этого нужно с этой точки зрения разобрать факты русской истории и действительности), тогда необходимо составить программу, которая формулировала бы практические требования рабочего класса, надо организовать борьбу за них рабочего класса (конечно, для такой борьбы требуется громадная подготовительная работа, притом работа, по существу своему, нелегальная). Программа должна обсуждаться не только в среде интеллигенции, но должна стать руководством к действию широких масс рабочих, которые сильнее всего страдают от самодержавного строя и кровно заинтересованы в осуществлении социализма, ибо при капитализме их участь тяжела».
