времена, его давно бы уже ухлопнули", — заметил крайкомовский инструктор.
“Скажите это Михаилу Сергеевичу. У меня нет охоты разговаривать с таким типом. Раньше мы с такими не церемонились", — мечтательно закончил человек с бульдожьим лицом.
В это время дверь распахнулась, и в кабинет один за другим вошли два атлетически сложенных и одинаково одетых человека. Оба в серых костюмах, в белых рубашках и с одинаковыми галстуками, даже рост их — выше среднего — был равным, и одинаковыми были туфли, черные и сверкающие.
“Я Горбачев, — сказал один из двойников, — а вы Шаталов? Ша-та-лов? — полувопросительно и по слогам выговорил он. — …Партия во всем и всегда приветствовала самокритику, но ты перешел грань допустимого. Тебя нужно выбросить из партии к чертовой матери…".
После окончания разговора, который был перенесен на заседание бюро, Горбачев “как зашел в кабинет, так и покинул его вместе с охраняющим его двойником". И на заседание бюро Горбачев, явившись “опять-таки со своим двойником-телохранителем", повел обсуждение поведения Шаталова круто и грубо, с обычным для него переключением критики в разряд антисоветской деятельности:
“На пятьдесят пятом году советской власти мы вынуждены заниматься антисоветчиками…".
Одиссея колхозного правдоискателя происходила в период детанта, а потому окончилась для него благополучно: он избежал тюрьмы и сейчас проживает в США.
Что касается постоянной личной охраны у ставропольского секретаря Горбачева, это вовсе не было в те времена обычаем областных секретарей: достоверно известно, например, что у краснодарского секретаря Медунова, соседа по области и соперника Горбачева, не было не только двойника, но и постоянного телохранителя — во всяком случае на людях он с ним не показывался.
Другую историю о горбачевском секретарстве в Ставропольском крае мы знаем со слов человека, который до сих пор живет в СССР, поэтому обозначим его условными инициалами — “В.К.“.
В.К., старый партиец и ветеран войны, жил тогда в Кисловодске, знаменитом своими минеральными источниками и грязевыми ваннами. В.К. страдал болезнью почек и никак не мог попасть в местный санаторий с водолечебницами, хотя врач прописал ему именно этот курс терапии. Лучшие санатории Кисловодска обслуживали партийных руководителей. Кисловодское начальство на все его просьбы и жалобы отвечало иронически: “Ишь, чего захотел"! Тогда В.К., нацепив на грудь полученные им во время войны ордена и медали, отправился искать правды в Ставрополь у первого секретаря.
Вначале Горбачев не желал его вовсе принять, упорно отсылая обратно в Кисловодск, но В.К. пригрозил секретарше, что в случае горбачевского отказа, он поедет жаловаться в Москву, где у него действительно был знакомый генерал, с которым он вместе воевал. Угроза подействовала, Горбачев его принял.
В.К. увидел перед собой человека сравнительно молодого, но уже, как выразился В.К., “законченного бюрократа". Горбачев не помог В.К. достать путевку, зато доступно, честно и терпеливо объяснил ему, что есть санатории для простых людей и есть для заслуженных, государственных работников, и что разделение это правильное. “Двух мнений здесь быть не может", — всадил Горбачев свою любимую поговорку. Более того, сказал Горбачев, сам он в эти лучшие по качеству лечения санатории попасть тоже не может, ибо “еще не дорос". На прощание Горбачев посоветовал возмущенному В.К. поутихнуть и свою правдоискательную деятельность прекратить — “а то как бы чего не вышло, мы здесь, в Ставрополе, на ваши медали не посмотрим".
Даже внешне будущий вождь начал к этому времени меняться, сильно располнел, в то время как при Кулакове его помнят худым, энергичным и расторопным.
Что же касается минеральных источников Ставропольщины, то именно они, а не богатые земли и не редкостные травы, на которых настаивают туземную водку, были главным источником политических дивидентов партийного руководителя края.
В Ставрополье находится главная курортная зона страны — район кавказских минеральных вод, и на их основе построены бальнео-климатические курорты всесоюзного значения: около 80 санаториев и 22 пансионата с применением прогрессивных методов грязевого и ванного лечения. В этом благодатном районе с теплым, но не жарким летом и мягкой сухой зимой сосредоточены правительственные лечебницы и, дачи, куда нет ходу рядовому советскому гражданину, типа В.К. Здесь круглый год отдыхают, лечатся, принимают целебные ванны, то есть по старинному дореволюционному обычаю русской аристократии приезжают “на воды" со своими супругами и детьми кремлевские руководители, министры, партийные боссы крупных городов, редакторы центральных газет, маршалы и генералы (в Кисловодске существует, например, специальный санаторий для высших военных чинов, неподалеку от пансионата КГБ).
Горбачев, партийный хозяин края, встречает самых важных гостей на ставропольском аэродроме, сопровождает их в обкомовском ЗИЛе до места отдыха, навещает время от времени чтобы узнать, все ли в порядке, нет ли жалоб — ведет себя, как и положено гостеприимному хозяину, и постепенно завязывает более близкие отношения с руководителями страны. Это не то, что встречаться с ними на заседаниях Центрального комитета, где собирается около 200 таких же, как и он, областных секретарей, где почти невозможно выделиться из провинциальной массы — разве только своей молодостью. Единственно, что Горбачеву светило в эти ежегодные наезды в Москву, — это гарантированная встреча с Федором Кулаковым, который был уже членом Политбюро, и редкая встреча с Михаилом Сусловым, который сам работал и воевал в Ставропольском крае и сохранил о том времени живейшие воспоминания. Он регулярно приезжал позднее лечиться в Ессентуки и Кисловодск и в силу всех этих обстоятельств узнавал Горбачева в лицо и иногда подходил к нему на заседаниях. Но эти московские встречи с кремлевской элитой происходили в сугубо формальной атмосфере заседаний, в кулуарах Дворца Съездов, на расстоянии, в толпе и с соблюдением чина. И потому все это ничего не могло дать Горбачеву в интересах карьеры.
Безусловно, Ставропольский край был уникальным в смысле редчайшей возможности для его партийного секретаря войти в дружеские, а то и в интимные отношения с вождями страны. У Горбачева было в десятки раз больше возможностей встречаться с ними и входить в их доверие, чем у его коллег из северных или восточных областей. Ведь даже Федору Кулакову удалось возвратиться в Москву после его ставропольского падения благодаря богатым охотничьим угодьям в его владении, приглянувшимся кремлевским заговорщикам, когда они задумали свергнуть Хрущева.
Как мы уже писали, поворотную роль в судьбе Горбачева сыграли регулярные осенние наезды в 70-е годы на кавказские минеральные воды Юрия Владимировича и Татьяны Филипповны Андроповых. Оба супруга были диабетиками, но у жены диабет принял более острую форму, а у мужа добавлялось заболевание почек, которое, как он говорил, кис-ловодские нарзаны “снимали" на целый год.
К тому же, Ставрополье было родиной Андропова, и привязанность к родным местам
