смогли увлечь за собой народ, сколько умением использовать в своих целях анархические порывы солдат, матросов, рабочих.
Октябрьский переворот прошел удивительно легко и, можно сказать, естественно благодаря слабости власти, а не силе и авторитету большевиков. Существовавшая доселе государственная власть упала, как перезревший или подгнивший плод падает с ветки при малейшем порыве ветра. Комиссар Петроградского полка Ёлкин, принимавший участие в этом процессе, изложил его кратко: «К вечеру Зимний дворец был окружен революционными войсками. Ветер и ночь – очень темно. Холодно. Резкий ветер. Слышится перестрелка. Глубокой ночью Зимний дворец взят. Министры арестованы».
Судьбу государства слишком часто решают сравнительно немногие, подчас ничтожно малые группы. Вопрос лишь в том, какими явными и тайными целями они руководствуются и как их лозунги воспринимаются активным большинством народа. В октябре 1917-го крестьянской России пришлись по душе ясные большевистские лозунги: о мире, земле и хлебе. Власть Советам? Значит – народу. В чем это конкретно будет выражаться, задумывались немногие.
В Тюмень известие о восстании в Петрограде пришло вечером 26 октября из Екатеринбурга. Срочно проведенное в ночь на 27 октября заседание исполнительного комитета Тюменского Совета при участии городского самоуправления, общественных организаций и политических партий к событиям в российской столице отнеслось отрицательно.
Свою политическую независимость от Петрограда и соседних Екатеринбурга и Омска, где сразу же была провозглашена советская власть, Тюмень сохраняла четыре месяца. Пока в город не ворвался с запада 1-й Северный летучий морской карательный отряд. Его возглавлял помощник секретаря технического отдела Петроградского военно-революционного комитета Запкус, именовавший себя «комиссаром Северного района Европейской России и Западной Сибири». Начальник тюменской уголовной милиции Кислицкий успел составить рапорт «об обстоятельствах захвата власти в Тюмени большевиками 27 февраля нового стиля в 10 часов утра». «Самого Кислицкого, – дописали в рапорте его подчиненные, – сразу же увели на станцию Тюмень в карательный отряд известного палача Запкуса».
Приказом № 1 Запкус объявил о введении с 4 часов дня 28 февраля 1918 года военного положения в Тюмени. Пункт 10 приказа гласил: «Все лица, замешанные в подстрекательстве к погромам, в агитации против существующей рабоче-крестьянской власти, будут без дальнейших разговоров и рассуждений в два счета на глазах всех уничтожаться».
Приказом № 4 Запкус наложил контрибуцию в размере двух миллионов рублей золотом на состоятельных горожан: А.М. Плотникова, А.Г. Колмакову, И.Я. Некрасова, А.Ф. Аверкиева, Мирсалимова, Г.А. Котовщикова, Плишина, А.П. Россошных, С.И. Колокольникова, И.О. Сергеева, В.А. Собенникова, Михалева, Г.Г. Иванова, Е.Д. Гусеву, В.Л. Жернакова.
В приказе оговаривалось: «Половина контрибуции пойдет на содержание отряда, а другая половина – в распоряжение Совета рабочих и солдатских депутатов Тюмени». Причем «один миллион должен быть внесен 4 марта и один миллион – 6 марта».
Очевидец тех событий Дружинин вспоминал: «...Возвращаясь из депо, я увидел на станции около водонапорной башни группу людей. Тут же на запасном пути стоял поезд, состоящий из пассажирских вагонов. Это был штаб матросов во главе с Запкусом (видимо, латыш или еврей). Этот отряд занимался сбором контрибуции с купцов Плотникова, Гусевой, Колокольникова и других. При проведении обысков адъютант Запкуса Андреев из квартиры Колокольникова присвоил золотые часы. Запкус узнал об этом от матросов. Вот этот Андреев и стоял у башни, а Запкус объяснял зевакам вроде меня о случившемся. Тут же самолично у нас на глазах он расстрелял своего адъютанта. Тогда я сразу поверил в справедливость и вечность этой новой власти».
Но для Запкуса дороже всех захваченных в Тюмени ценностей стал арест в доме Кривоногова на Спасской улице (ныне улица Ленина) «старика, одетого в черный пиджак, пимы и шапку с ушами» – князя Георгия Евгеньевича Львова, первого после отречения царя Николая II от престола председателя Временного правительства России. При Львове полиция и жандармерия были упразднены. Губернаторов заменили комиссарами. Принципиально отвергая насилие как способ управления государством, Львов 7 июля 1917 года ушел в отставку. «Для того чтобы спасти положение, надо было разогнать Советы и стрелять в народ. Я не мог этого сделать. А Керенский может», – объяснил он свое решение. Октябрьский переворот Львов встретил в Тюмени. Причину своего переезда из Москвы в наш город бывший премьер-министр так объяснил чекистскому следствию: «...Для изучения и использования природных запасов этого края я после ухода в отставку создал акционерное общество. Его центральное представительство находилось в столице по улице Тверской, 61, а “Сибирское бюро” – в Тюмени на Базарной площади в помещении “Конского запаса” (сокращенно “Земконь”)». (Сейчас в этом доме обосновался ресторан «Потаскуй». – А.П.)
«Вы не можете себе представить, – обращался Львов к следователям, – какие богатства таятся в Сибири. Этот край взывает к культурным силам страны, чтобы они стали на стражу местных сибирских интересов, а значит, интересов всей России... Сибирь и сибирская жизнь мне хорошо знакомы, я давно интересуюсь ею и люблю ее».
Конечно, князь Львов не случайно выбрал именно Тюмень. Здесь жил его самый близкий и верный друг и единомышленник Степан Иванович Колокольников, бывший член Государственной думы от Тобольской губернии.
По показаниям бывшего конторщика торгового дома Колокольниковых Алексея Некрасова, датированных июлем 1941 года: «...У Колокольникова Степана Ивановича были братья: Виктор Иванович, директор коммерческого училища в Тюмени, Антон Иванович, управляющий магазином, Виталий (Ювеналий) Иванович был не вполне нормального рассудка, работал продавцом в магазине, расстрелян в 1918 году по приказу красного комиссара Запкуса за отказ выдать ценности... Степан Иванович имел высшее образование, был членом Государственной думы и примыкал там к социал-демократической (рабочей) фракции. Из Англии еще в 1913 году он привез жену, повара и первый в Тюмени автомобиль. К служащим, в том числе и ко мне, он относился по-доброму: к каждому празднику давал всем подарки. В общем, человек он был хороший».
Перебравшиеся вслед за Львовым из Москвы в Тюмень Н.С. Лопухин, известный общественный деятель, и князь А.В. Голицын, популярный московский врач, отмечали в своих письмах: «...Среди новых друзей у всех нас самые близкие братья Колокольниковы. Это крупнейшие лесники и чайники (торговцы чаем. – А. П.), миллионеры и очень влиятельные люди, любезные свыше меры».
В своих тюменских друзьях они не ошиблись. На следующий же день после их ареста Колокольниковы «засвидетельствовали Запкусу о личном знакомстве с Львовым, Лопухиным и Голицыным и выразили готовность взять их на поруки».
Их защиту доверили московскому присяжному поверенному Г.И. Хундадзе. В своем заявлении
