Хотя, с другой стороны, отчего бы планете самой не выучить эти и другие русские слова? И по этому пути сделан шажок: образован как бы госхолдинг "Русский мир", и выделен ему бюджет, и назначен начальник (нет, не филолог, а подходящей специальности). Чтобы, значит, перелетая с материка на материк, сотрудники опыляли родную речь там, где она цветет, и удобряли там, где чахнет. Чистое дело марш.
А не то что на деньги английской разведки (вот дура-то старая) ездить к ней раз в два месяца на свидания в Стамбул и там в роскошном номере роскошного отеля ее, старую дуру, ублажать, - а как скажет: я твоя! приди в мои объятья! - прямо с постели прыг в окно и к благоверной конторе с повинной; мол, вяжите меня! имейте в виду, существенного ничего не было! только с вами и больше ни с кем; а все-таки требую связать меня для дачи показаний, главное же - запереть в помещении с бронированной дверью. ("Далась им эта бронированная комната!" - "Их сильно напугали эти негодяи").
А впрочем, начальство оценит любой поступок, если он сочинен на патриотический мотив.
Помните, сколько-то лет назад Первое лицо, рекомендуя публике лицо Второе, отозвалось о нем в том смысле, что Михаил, дескать, Ефимович - патриот, каких поискать, натуральный, без обмана. И привело в его пользу неотразимый аргумент типа того что родного сына отдал в училище ФСБ, не пожалел. Ну вот. А теперь, похоже, этот сын, приобретя квалификацию, стал продолжателем отцовского дела, буквально плечом к плечу: избран в правление того самого банка, где папе доверен наблюдательный совет. Хотя кто его знает - может статься, это не тот сын, а какой-нибудь другой; старший брат того; или младший. Факт тот, что банк прямо на наших глазах становится прибежищем патриота.
Наряду с историософией. Мало что может сравниться с волнующим моментом, когда агент госбезопасности усаживается поудобней и преображается в корифея всех наук. И начинает непременно с истории. Вопросы языкознания - потом, потом. А сейчас срочно освежим в памяти три составных части учения А.Х. Бенкендорфа: насчет прошедшего России, а также настоящего и будущего. Но и А.Х., не будучи, в силу обстоятельств, знаком с историей КПСС, не подозревал, насколько нечего нам стыдиться. Прямо так в учебниках и написать. А то некоторые фонды, орудуя грантами, выискивают факты, - а от фактов у школьников бывает каша в головах.
Интересно: а миллионер компартии, забежав на экран по дороге из говорильни в свой игорный дом, прописывает от каши в голове средство другое. То есть в другой упаковке, состав практически тот же. Надо, знаете ли, добиться, чтобы юный ум ничего не подвергал сомнению. Во всяком случае, до тех пор, пока обладатель ума проживает на территории РФ.
- Вот уедет, поступит в какой-нибудь Оксфорд - тогда пускай сомневается хоть в чем. А здесь - ни-ни! Падает мусор, падает. И все вокруг (как посмотришь с холодным вниманьем) затянуто вздором самомнения и корысти, а людей не видно.
Но, как написал Михаил Зощенко в "Голубой книге", кроме денег, любви, коварства и неудач, жизнь имеет еще один, пятый раздел: происшествия удивительные. Вдруг в луче прожектора - или в судебном приговоре - или в сообщении агентства новостей - мелькнет настоящий человек. И поступит как-нибудь по-своему. Ради чего-нибудь, что для него дороже жизни, возьмет и ею, например, пренебрежет.
Зощенко подобрал несколько примеров. Из истории революционных идей - угождая цензуре: Рылеев, Радищев, Бланки.
"И действительно, как это радостно, что среди грязи, и болота, и посредственной пошлости находятся такие сильные люди".
Не знаю, не знаю. Находятся-то они находятся.
Короче, на днях в городе Саранске две студентки выпрыгнули из окна четвертого этажа. Чтобы избежать сексуальных домогательств двоих работников милиции, - лаконично поясняет NEWSru.com. Двоих каких-то патрульно-постовых сержантов.
Ну, выбросились, покалечились - не исключено, что даже выживут.
А многие "видели только четыре части, и от этого они бывали чересчур несчастны. Многие из них вешались, другие любили выпивать, третьих постигали душевные заболевания, четвертые просто дурака валяли. А некоторые впадали в меланхолию и восклицали: ах, дескать, господа".
Сезон живой монументскульптуры. По улице идешь, как по аллее дважды героинь соцтруда: ряды открытых при жизни бюстов.
Сезон приятных сенсаций. Например: до 14 года войны не будет. Краснодарские магнаты и ленлорды не допустят. Пока не выкупят город Сочи основательно и как следует не перепродадут. О, спорт, ты - мир! Ах, Сочи - все дни и ночи! Ах, месье де Кубертен! Потомки нынешних краевых руководителей станут молиться на ваш портрет до седьмого колена.
В данный исторический момент, если верить статистике, отчизну Толстого и Достоевского украшают своим существованием 119 000 (прописью: сто девятнадцать тысяч) живых миллионеров. И что интересно: говорят, частных лиц среди них практически нет. Всяких там необщительных чудаков или, наоборот, бесшабашных баловней фортуны. Изобретателей полезного и прожигателей наследств.
Ничуть не бывало. Сплошь А- и Б-начальники, заседатели говорилень, протиралы гос. брюк в гос. креслах, прокурорские, милицейские, министерские. Но с играющей юридической жилкой. Со вкусом к праву собственности. Наблатыкавшиеся оформлять его без сучка.
В Москве таких - окурок бросить некуда. Питерских, я думаю, хорошо, если тысяч пять. А Краснодар что - не РФ?
Бывают, правда, и нетипичные местности. Вон в Новгороде Великом шухер какой. Приехал смотрящий - в смысле: представитель разводящего - и при помощи двух следственных спецбригад что же установил? Что старинную колыбель вечевого консенсуса качает своей грязной, хотя и отлично обутой, ногой самая настоящая мафия.
Видимо, сперва разбойники купили начальников, потом начальники в доле с ними - промышленность, а та, уже от своего физ. лица - всю остальную власть прямо ветвями: судебную, законодательную, исполнительную. О прессе, конечно, не стоит и упоминать.
И вот, значит, вся эта вертикаль распрямилась над городом. И тираннозавр начал охоту на мелкую живность, кишащую под ногами. На безумцев, ступивших в предприниматели.
С ними поступали по стихам А.С. Пушкина:
На что рабам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Стригли, а после резали. За рэкетом - захват. Но, надо думать, чья-то коса наехала на чей-то заветный камень, и прибыли две бригады, и теперь на берегах Волхова все будет хорошо.
Почти как у нас, в Невской губе. Где, как только что сообщила В.И. одной радиостанции, что мелкому, что среднему бизнесу вообще разлюли. Действует, знаете ли, принцип одного безотказного окошка. Суешь в него заявку на любую деятельность - через неделю из него же выхватываешь лицензию, и все - процветай, не зная горя.
Не говоря уже, кстати, о том, как оберегается от всяческого новодела исторический центр. Правда, в одной точке вроде бы наметили эксклюзивную доминанту, но, поверьте, только ради того, чтобы спасти окружающий квартал.
И тут же вспыхнула, и зашипела, и рассыпалась в небе еще одна сенсация, и тоже приятная. Оказывается, нам угрожала еще одна Олимпиада - летняя, санкт-, извините, петербургская. Что-то такое всерьез, представьте, намечалось - это у них (у начальников и бездельников) называется разработкой концепции.
Так вот, расслабьтесь, граждане. Опасность миновала. Поскольку Сочи и Лондон - города, только подумать, европейские, - политприличия требуют приспособить для Олимпиады 16 года населенный пункт на другом каком-нибудь материке. Стало быть, до 20 года жителям здешнего города ничто не угрожает.
Кроме эксклюзивной доминанты, но тут уж ничего не поделаешь, и стерпится-слюбится.
Тем более что из районов, куда отселят немиллионеров, она будет смотреться вполне ничего себе.
Что-то такое напоминать. Ассоциациями по смежности. Дескать, и мы когда-то бывали там, и мы там пили мед. Поверьте, дети, все это реально существует. Чисто конкретно, не хихикайте, не на одних лишь рекламных плакатах. Нева, Охта, Адмиралтейство, Медный Всадник.
А новое, счастливое население Санкт-, извините, Газпрома полюбит взбираться на смотровую площадку - метров этак на 350 над нашим уровнем - и рассматривать нас через подзорную трубу, и махать нам руками: мол, ту-ту, туземцы, счастливо оставаться в славном прошлом.
Хорошо, промчавшись вниз в хрустальном стремительном лифте, нырнуть в десятиметровый лимузин, закатиться на роскошный ужин в "Кресты", для аппетита потанцевать в расстрельном коридоре. А под утро - к девицам, в Сенат или в Синод.
А впрочем, мы размечтались, между тем как пора приниматься за дело. За старинное дело свое. Избавляться от книг. Чуть не в каждом доме со школьных, со студенческих чьих-нибудь лет завалялся вредный хлам. Типа: В.И. Ленин, "Государство и революция". Серая такая брошюра. Важнейшие абзацы густо подчеркнуты фиолетовыми чернилами: зубрить наизусть. А избранного Маяковского однотомничек? Припомнили? То-то же. А Нижняя Говорильня, чтобы жизнь не казалась вам таким уж неподдельным медом, изобрела опять к закончику поправки. За хранение - не знаю, а за распространение литературы, возбуждающей, скажем, классовую неприязнь, - двенадцать лет общего режима, не угодно ли.
