С уважением,
Дэвид Берковиц
Это было знаменательное письмо, и к тому же весьма конкретное. В распоряжении властей имелось довольно много показаний свидетелей, которые теперь подтверждались словами Берковица, – и он это знал. Но мне хотелось сначала получить побольше информации. Используя шифр замены слов, чтобы избежать внимания тюремных цензоров, просматривающих его входящую корреспонденцию, я написал Берковицу ответ, где задал несколько вопросов об аренде фургона и паре других моментов. Я также сообщил ему, что мы накопили значительный объем информации, которую пока не публиковали. Я дал ему понять, что мне известно о части трудностей, с которыми он столкнулся, и что в конечном итоге все свелось к нему и мне. Он, в свою очередь, также затронул эту тему в своем ответе:
Уважаемый Мори!
Сейчас передо мной лежит ваше письмо от 19 января, а также уведомление из отдела корреспонденции, подтверждающее, что вас включили в список тех, кто может мне писать.
Но прежде чем мы двинемся дальше, пожалуйста, позвольте мне объяснить вам несколько вещей. Мне нужно сделать это, чтобы не вводить вас в заблуждение и чтобы вы не испытывали завышенных ожиданий.
С тех пор как я оказался в Аттике, я добился существенного прогресса, как в эмоциональном, так и в физическом плане. Сейчас все гораздо сложнее, что [так в оригинале] было два года назад. Теперь у меня есть хорошая работа, друзья, и я постоянно занят множеством проектов. Я отпечатываю на пишущей машинке большое количество юридических документов для других заключенных – сводки по делу, апелляции и прочее. Эта работа отнимает двадцать четыре часа в сутки. Я также пишу письма за моих товарищей по заключению, поскольку многие из них плохо умеют выражать свои мысли на бумаге. У многих здесь не было возможности получить хорошее образование, как у тех, что на воле. Все это отнимает массу времени.
Кроме того, я занят перепиской с губернатором и другими лицами в Олбани на тему расширения полномочий Совета по выплате компенсаций жертвам преступлений, а также по другим вопросам, связанным с интересами жертв насильственных преступлений. Возможно, я как-нибудь дам вам прочитать копию длинного письма, что я собираюсь отправить Хью Л. Кэри [губернатору штата Нью-Йорк]. Просто дайте мне знать, если вам это интересно.
Что касается моего мнения относительно нового расследования, то я испытываю смешанные чувства. Могу сказать, что виновен в этих преступлениях. Видите ли, Мори, даже если бы я мог доказать вам, что не совершал всего этого, то все равно в ряде случаев остался бы виновен в соучастии. В остальных случаях я виновен в убийстве второй степени [138]. Так что, несмотря ни на что, мне все равно был бы положен длительный тюремный срок, хотя это меня не беспокоит.
Далее, я могу с уверенностью сказать вам, что один из участников [культа], Джон Карр, умер. В итоге я остался наедине с собой – будь то вина или ее доказательства. [Берковиц не знал, что мы уже нацелились на Майкла Карра и нескольких других подозреваемых. Но само по себе это заявление впервые подтвердило, что Джон Карр действительно был активным, непосредственным соучастником убийств Сына Сэма.] Кроме того, многие другие исчезли – рассеялись по всей территории США, насколько мне известно. Так что, когда пыль осядет, останемся только мы двое, вы и я.
Более того, я не стукач и не могу, каким бы чудовищным ни было преступление, свидетельствовать против другого человека. Даже если этот человек причинил мне зло, я все равно должен молчать, потому что таков кодекс – наш кодекс – обитателей Аттики.
Я знаю, что выражаюсь как в каком-то гангстерском фильме, но теперь это место – мой дом, и я буду жить по его правилам и обычаям. У меня здесь появилось много друзей (хотите верьте, хотите нет), и я не хочу, чтобы они утратили веру в меня.
Я также не хочу возвращаться в суд и снова проходить весь этот скучный цирк. Это было отвратительно и глупо, так что я просто отказываюсь даже думать о подобном.
Что касается ваших вопросов, могу сообщить вам, что пункт проката фургонов расположен в Бронксе. Он находится на углу [здесь Берковиц указал точное местоположение]. Арендовали небольшой фургон почти за сто долларов – пятьдесят в качестве залога и тридцать восемь или около того в качестве первоначальной оплаты. После того как фургон пригнали обратно, парень вернул лишние деньги. Точнее цены я вспомнить не могу. Фургон арендовали на один день, вернули после обеда [на следующий день]. Кроме того, владелец, итальянец среднего роста, с заметным животом, сказал, что мы должны сами заправить машину. Заправка бака обошлась где-то в шесть баксов. Там также сдают в аренду большие грузовики, фургоны меньшего размера, такие как арендованный, и прицепы.
Извините, но я не в курсе, кто должен был помочь мне устроиться на работу в приют для собак, куда я подавал заявление. Мне просто нужно было заполнить форму и отдать ее куда следует. Кстати, вы проверили все мною сказанное – все детали?
Послушайте, Мори, пожалуйста, не расстраивайтесь из-за всего этого, потому что оно того не стоит. Что сделано, то сделано, и отменить этого уже нельзя. Так что, если вы вдруг решите отказаться двигаться дальше, я пойму. Порой мне кажется, что это все равно уже не имеет значения.
С уважением,
Дэвид Берковиц
К письму прилагалась карта, на которой во всех подробностях указывалось, как добраться до заправочной станции в Бронксе. Я отправил Берковицу ответ и договорился о встрече со следователями из Квинса. Детали, упомянутые в этом письме Берковица, удалось подтвердить, так же как ранее произошло с его посланием о приюте для животных.
Вся информация, предоставленная Берковицем о бензоколонке в Бронксе – типы сдаваемых там напрокат фургонов, цена аренды, сумма залога, требования к заправке бака и описание владельца, – оказалась верной. Не было ни единой ошибки или ложного утверждения.
Что касается самой квартиры и процесса избавления от мебели, то мы со следователями Сантуччи узнали следующее:
Берковиц заявил, что все надписи на стенах были сделаны красным цветом. Так оно и было, и анализ увеличенных цветных фотографий показал, что текст выглядит свежим, абсолютно не выцвел и – судя по почерку и прочим признакам – нанесен в одно и то же время. Более того, значительная часть написанного касалась соседа Берковица снизу, Глассмана, который переехал в их здание всего за пять месяцев до ареста. Очевидно, что надписи не могли появиться раньше этого момента. Подобный вывод и события в целом подтверждаются словами одного из друзей Берковица, который в ходе допроса сообщил следователям из Квинса, что Дэвид звал его в гости «за две или три недели до ареста». Другу пришлось отменить визит – но трудно поверить, что Берковиц пригласил бы его в квартиру, будь она на тот момент уже пустой и в таком состоянии.
Берковиц заявил, что дыру в стене квартиры проделали накануне его ареста. Как он и сказал, на полу действительно оставались осколки штукатурки. А соседка Эдна Уильямс, чья квартира располагалась через стену, сообщила, что слышала шум и заметила образовавшуюся трещину на своей стороне стены «незадолго до ареста, около 5 утра».
Берковиц сказал, что книги, письма и прочее разбросали по квартире специально, чтобы представить его безумным убийцей-одиночкой. Среди обнаруженных там предметов были и какие-то странные заметки, где говорилось о единоличной ответственности за преступления. На одной из них стояла дата шестимесячной давности. Записная книжка Берковица также содержала полубезумный текст вроде «Тайная сатанинская служба Сэма», «Секретное место встречи FALN» и «Хозяин». Эти записи были беспорядочно разбросаны по первым девяти страницам книжки, которая в остальном велась очень аккуратно, в четком алфавитном порядке, самым обычным образом. Все странные записи – и только они – были написаны одним и тем же зеленым фломастером. «Их сделали одновременно», – заявил Херб Лейфер. Кроме того, FALN, пуэрториканская террористическая группировка, не упоминалась в прессе в период с февраля по август 1977 года. Однако в первую неделю августа – в то самое время, когда, по словам Берковица, готовилась эта подстава – FALN после крупного инцидента со взрывом засветилась во всех новостях. Другими словами, FALN скорее могла прийти на ум тому, кто писал эту запись в первую неделю августа.
