и крутой лестнице и подумал, что, наверное, не один из посетителей чайной скатывался по тем ступенькам кубарем.
Заказал полный обед: борщ, макароны по-флотски, компот. Подносов не было. Выдавали обед по частям и начали почему-то с макарон. Отнеся их на ближний к стойке стол у окна, отправился за борщом. Возвратившись, увидел нестарого еще мужичка в шапчонке, с аппетитом поедающего моё второе. Чтобы не лишиться и первого, за компотом не пошел, отложив «на позже», и принялся за борщ. Он явно не чета нашему институтскому, густой, наваристый и с хорошим куском мяса. Испив компот с куском белого хлеба, вроде даже наелся и в школу возвратился сытым, хоть несколько и удивленным случившимся. Но предпочел не распространяться.
Поселили меня в домике рядом со школой, у двух славных стариков Алексея Михайловича и Софьи Васильевны Казанских. Как потом выяснилось, старушка прекрасно готовила, а старик стал моим наставником и учителем. Софья Васильевна на мой вопрос, сколько стоит жилье, ответила:
– Если со столом, то 40 рублей. Но можете брать продукты в магазине, самовар утром и вечером будет на столе. А пообедать можно в чайной. Упоминание о ней моментально трансформировалось в сознании с неполным обедом без макарон, и я поспешил согласиться:
– Конечно, со столом.
И ни разу не пожалел.
Тут я увидел, что дед взялся за ведра и, кряхтя, потянулся за коромыслом. Мне, в Чертовой Лапе перетаскавшему на коромысле сотни килограммов навоза за пять-семь километров от наших тощих грядок, видеть это тошнехонько. Потому быстро выскочил на улицу и еще на крыльце решительно забрал ведра:
– Вы только покажите, куда идти.
Дед согласился охотно, хоть и с некоторым сомнением. Я понимал его: нести воду на коромысле не так легко, как думается. Без навыков ведра будут раскачиваться и расплескиваться, донести удастся вряд ли половину. А тут молодой парень, не девушка, да еще и горожанин.
Воду, оказывается, брали в речке Туношенке, спуск к которой напоминал слаломную трассу. Осторожно спустившись, я поднимался, боясь поскользнуться, упасть физически и в глазах деда морально. Выстоял.
– Теперь о воде не беспокойтесь, только с утра напомните, сколько ведер надо.
Проблема воды являлась для стариков настолько тяжелой, что, взяв на себя эту ношу, я навсегда снискал их расположение, если не любовь.
Пока ходил за водой, из школы стали стаскивать мебель и оборудовать мое жилье: видно, приглянулся я директорше.
Забыл сказать, что дом Казанских, наверное, самый большой из частных домов Бурмакино во владении одной семьи. Думаю, дом ставили вместе со школой для учительских нужд. Одних труб на крыше семь. А уж окон только по фасаду пять – до крыльца и два – после него.
Вид из окон потрясающий. Прекрасная белокаменная ажурная ограда, протянувшаяся на добрую сотню метров только по стороне улицы. Она опоясывала сельский храм с прилегающим кладбищем. Храм, даже будучи заброшенным, выглядел величественно и строго. Кресты покосились, но все пять куполов на месте. Удивило отсутствие колокольни. Подробности узнал позже.
В моё распоряжение выделили огромную комнату в три больших не деревенских окна. Но хороша она была не окнами, хотя и ими, конечно, все-таки днем очень светло. Примечательна она оказалась просторной лежанкой, высотой с метр, пожалуй. Сама огромная печь располагалась на кухне, а по задней стене её вывели в соседнюю комнату, то есть ту, которую мне определили. И сама задняя стена печи, и собственно лежанка покрыты белым кафелем с голубоватым рисунком голландского письма. Или под голландское.
Меж тем из школы с помощью старшеклассников притащили громадный старинный диван с валиками и верхней полкой во всю его длину. Кожаный, с пружинами, только что перетянутыми, он был хорош и днем для чтения, и ночью – для сна. Рядом с диваном поставили вычурную, массивную, явно трофейную тумбочку из хозяйской комнаты. А на неё – пожертвованный мне дедом шикарный ламповый германский радиоприемник «Телефункен». Нет, не ошибся я насчет тумбочки, какие-то трофеи дед сумел в свое время прикупить. И этот приемник. Он был громоздок, высотой не меньше самой тумбочки, но говорил очень чисто, громкости хватало бы и на улицу. Но главное – он хорошо брал зарубежные радиостанции. По ночам я частенько ловил Би-Би-Си, слушая новости не в нашем изложении. Интересно и волнительно. Но гораздо чаще ставил стрелку шкалы на Варшаву, вещавшую без помех, где каждый вечер передавали мелодии зарубежной эстрады. Так еще в 1963 году я почти каждый вечер слушал Битлзов, Роллинг Стоун, Луи Армстронга…
Через несколько дней убранство комнаты дополнили письменный стол и три стула со спинками, обтянутыми коричневым дерматином. К столу я уже сам из учительской прихватил красивую настольную лампу с зеленым абажуром.
Приключения, начавшиеся в чайной, на том не кончились. В школе мне сказали, что вечером в клубе состоится вечер, посвященный Дню Советской Армии, с танцами. Проводить меня до клуба взялась пионервожатая Екатерина – чернявая хохляцкого типа дивчина. А может, и не взялась, может, ей Галина Ивановна поручила деликатную миссию. Не знаю. Но Катя со своим озорным взглядом мне понравилась, весь вечер я танцевал напропалую и только с ней. Веселил разными подробностями студенческой жизни. Домой возвращались вместе, веселые, довольные вечером и друг другом. Распрощались у моего крыльца с обещаниями и надеждами на завтрашнюю встречу.
Далее – как в песне: «А наутро всё село, всё село узнало…» Кроме меня. Первый урок первого рабочего дня начинался ровно в восемь и подряд три урока. Для начала тяжеловато, и домой на обед я возвращался изрядно потрепанным.
А за обедом дед огорошил вопросом:
– Ты, Коленька, никак жениться решил?
– Не понял. С какого это перепуга?
– Ты вчера в клуб ходил?
– Ну, ходил.
– С Екатериной пришел?
– С ней.
– Танцевал тоже с ней?
– Ну, да.
– И провожал её?
– Естественно.
– Под ручку шли?
– Так скользко же.
– Не в этом дело.
– А в чем?
Дед обстоятельно и не спеша обрисовал мне ситуацию:
– Здесь, Коленька, не город. Здесь все на виду, а уж учитель, можно сказать под постоянным и неусыпным контролем. Не улыбайся, потом поймешь. У нас ведь, если парень взял девушку под руку, так и не выпускает до самого венчания. Кстати, у Екатерины есть парень еще со школы, работает в артели (так дед по старинке именовал местный завод металлоизделий), и он рвался тебя «пощупать», только не дали ему. Поэтому давай договоримся, если серьезных намерений в отношении наших барышень нет, на танцы не ходить, а лучше вообще забыть о них. В магазин тоже ни ногой, всё, что
