Облепиховые губы
* * *
Под слоем пыли – хранишь тоску,
Как платья кукольного лоскут
На дне старинного сундука.
Под слоем пыли, под спудом лет,
С тех пор, как в детстве седой рассвет
Тебя заставил грустить слегка:
И ссора с другом, и двойка вдруг,
Ругают, падает всё из рук,
И смотришь в небо: туман, туман –
И одиночество – в первый раз –
Тебя под руку заводит в класс,
И краска слезла с оконных рам...
...Стихи приходят. Как снежный ком,
И всё вокруг тогда – кувырком,
Не бойся, если ты хочешь жить.
Пиши: и помни, что там, на дне –
Хранится нечто с приставкой «не-» –
Не разбуди его, пусть лежит –
Пока не вынырнул белый свет
Из чёрной пыли, из груза лет, –
Спасать – в который по счёту раз?..
Чужие ломятся снова в дверь,
А ты – хоть верь ему, хоть не верь –
Он есть. Он видит. Он здесь.
Он
Спас.
ДОМ
Я счастлива. Абсолютно. И не назло
Завистникам, пересудам, чужим грехам.
Мне в жизни, как будто в сказке, всегда везло
На детство, добро и странный талант к стихам.
Разрушенный мир в печали не убедит.
Ведь вид за окном – на небо и тополя.
И я – даже если больно – смогу идти,
Туда, где мой дом, где птицы над ним парят –
Мой дом – это город: пять улиц и три двора,
Каштан у балкона и старенький гастроном.
Как каждой лисице её дорога нора,
Так мне и моя – с распахнутым в жизнь окном.
А я бы – делилась радостью, но увы –
Не слышат меня отвергнутые собой.
Весна опьяняет запахами травы.
И мне ли – лечить под силу чужую боль?
Я видела, знаю: счастье – не где-то там,
А здесь и сегодня – вместе закат встречать,
Пить чай на балконе... Видишь: цветёт каштан.
И счастье – цветёт. И учит других прощать.
Татьяна ШОРОХОВА
С Украиной и Крымом связана почти вся жизнь Татьяны Шороховой. Родилась в г. Люботин Харьковской области. С 1966 и по 2001 год жила в Крыму. Окончила исторический факультет Симферопольского государственного университета. Работала экскурсоводом, методистом, библиотекарем, а после окончания курсов катехизаторов при Симферопольской и Крымской епархии – администратором Епархиального православного культурного центра. Сейчас живёт в г. Тосно Ленинградской области. Лауреат премии Автономной Республики Крым, премии святого благоверного князя Александра Невского, дипломант премии А.К. Толстого.
Дороги и гавани
В СЕВАСТОПОЛЕ
Сердцу и язык сражений внятен,
Если настоялось на любви.
Здесь на каждом камне, каждой пяди
Можно ставить храмы на крови.
Разгадать истории зигзаги
Не берусь, хотя вопрос открыт:
Севастополю с его отвагой
Третья оборона предстоит?..
ХЕРСОНЕС
...Здесь князь впервые у икон
Благоговейно приклонился,
А чистый, серебристый звон
Над ним пророчески катился
И звал Владимира туда,
Где и загадочно, и тайно
Уже святилася вода
Днепра, Крещатика, Почайны,
Где оживляющей росы
Душа народа ожидала,
И время старое часы
Свои последние считало.
Князь верой зрел. Князь духом креп.
Мужал достоинством державным.
Апостолам делами равный,
На Русь понёс духовный хлеб.
И неба вытканный убрус
Блистал словами молодыми:
– Святися, Киевская Русь!
– Святись, Великий князь Владимир!
КРЫМСКАЯ ЗЕМЛЯ
Переменчива. Неожиданна.
Кровью русских людей пропитана.
Ярких подвигов русской рати
Здесь на многие книги хватит.
Не сокрыты в дырявом саване
Ни дороги твои, ни гавани.
Здесь основа – Крещеньем близкая –
Государственности Российской.
Время вехи твои чеканит
От Москвы до Тмутаракани.
И расшита веков завеса
Петербургом до Херсонеса.
Вот у нас – и причина веская
Помнить славу твою имперскую.
И на русских, живущих ныне, –
Долг хранить здесь Руси святыни:
Храмы – кладези русской силы
И сражений былых могилы…
Все, полёгшие в крымских росах,
С нас, потомков, за это спросят.
Теги: поэзия , Украина , Крым
Владимир Шемшученко. Слышащий - да услышит! Избранные стихотворения. – СПб.: НППЛ "Родные просторы" (Библиотечка журнала «Невский альманах»). 2013. – 144 с. – Тираж не указан.
Тонкая линия – «По грани, по излому тьмы и света» – путь поэта Владимира Шемшученко.
Линий в природе нет, линия – удерживаемое волей зрительное касание несоединимых вещей, неба и земли, а в памяти – зазор между неразделимым потоком жизни, между детством, отрочеством, юностью[?] зазор, заполняемый словом.
В искусстве линия – верх изобразительного совершенства, в поэзии её аналог – стихотворная строка. Что ею соединяет поэт? То, что под силу только поэту, – несказанное.
Все говорят, но не все умеют держать слово. Это не о верности, хотя если верность равна точности, то и о ней. Способность рассчитать, предвидеть траекторию встречи звука со смыслом, с образом – вот что такое строка поэта Шемшученко.
Вместо бессильных слов
В самом, самом начале –
Капельки васильков,
Искорки иван-чая.
Слово надо держать ровно столько, чтобы возникла связь со значением, зазвучала мелодия и родился образ – нечто более объёмное, нежели метафора, сточившийся костыль многих мастеров версификации, выдаваемый за посох.
Ну и ещё река,
А на реке светает –
Это издалека,
Это растёт, нарастает…
Это ещё не звук,
Это из сердцевины…
Это небесный паук
Звёздной наткал паутины…
Музыка слов – это не только о благозвучии, аллитерации, свободно дышащем ритме. Это – о силе, нарастающей и нисходящей, о тоне, модуляциях, о темпе, о том, как проговариваются слова, чтобы в них был услышан оживший язык. Стихи Шемшученко не для чтения про себя, они изначально озвучены: образы чувств, мыслей поэта есть не что иное, как возвратившиеся импульсы его сердца, посланные в мир.
Это корова-луна
Тучу поддела рогами.
Это кричит тишина
Между двумя берегами…
Это – здесь и сейчас! –
Заговорить стихами…
Это – последний шанс
Не превратиться в камень.
Не зря бытует выражение «окамененное нечувствие». Оно охватывает и поэтов тоже. За «гнев, неправду, досаждение, осуждение, возгордение», произрастающие в их словесах, вылетающих всуе. Шемшученко оставляет этот камень сизифам, что «с утреца о России орут петухами, / А под вечер её хоронить, подвывая, везут» .
Книгой «Слышащий – да услышит!» Шемшученко явно опровергает бытующее заключение, что современный язык непригоден для поэтического творчества, что в нём поэтическая идея не может осуществиться, её можно высказать лишь как таковую. Чувства можно убедительно выразить при помощи звукописи, определённой системы художественной формы – она дала многозначность напевных междометий, нелексических вокабул, в немногословии народных песен. Но и не только это может и должно вести поэта к выражению невыразимого, к собственно поэзии. Он провидит, что для современного языка, настоящего, нет пределов выразительности при условии, если ты готов ответить за своё слово, за свободный вздох.
Помни, что твой кумир –
СЛОВО, но не словцо…
И удивлённый мир
Плюнет тебе в лицо.
Опровергает, впрочем, и себя, в той ипостаси, которая согласно велениям времени делает поэта заложником публицистики, заставляющей вино художества вливать в мехи риторики:
Разноплемённый балаган:
Телеведущие-кривляки,
Путаны, смехачи-маньяки –
Заполонили весь экран.
Есть ощущение, что в новом сборнике Шемшученко готов заявить себя поэтом, решившим победить в себе своё время. К тому есть предпосылки.
Выть на Волгу?!
А ей что с того – хоть завойся! –
Катит воды свои, и плывут по волнам топоры!
Железные стихи, «облитые горечью и злостью», уносят воды Леты. А поэт – отдаётся течению живой речи, поэтическое чутьё выносит его из омута необоримого соблазна «поэт в России – больше, чем поэт», хочет он того или…
