сломавшимся на повороте,
до последнего в спину глядя.
Это будет как реверс,
затёртый до самых помех,
преследовать нас по кругу.
Риторически спросишь себя,
сколько было их:
тех,
кто мечтал целовать мои губы.
Александр СКУБА
* * *
Столько лет все костюмы –лишь пепел из календарей,
Сколько ряби реки на руках заалеет кровавым восходом.
Повелителем чёрных как сажа ночных фонарей
Я советую дольше и глубже смотреть в эти странные воды.
Что такое давно? Кто его покупает впотьмах?
Впопыхах кое-как для себя пишет записи в Библии жалоб.
Кто останется с нами? Что будет в уставших умах,
Когда рухнет всё то, что нас вместе когда-то держало?
Я смотрю, как мой дом одряхлел, а ядрёный пуэр,
Что речная вода, возрождает недобрую память.
Что за честь жить в преддверии рухнувших эр,
У дверей расправляя давно прокажённое знамя?
Я опилки вмещаю в сосуд, я когда-то их очень любил,
Но не видно в них крейсеров, яхт, канонерок, байдарок и джонок.
Мир светлеет без старых поблекших белил,
В опустевшей вселенной он явен, тотален и тонок.
До зимы все ножи под снега, буду путать следы.
Пусть ржавеют они навсегда, чтоб никто не страдал ими летом.
Я на грязь и на злобу, на подлые рты и ходы
Буду мстить лишь одним: всепрощением, смехом и светом.
Екатерина ВАХРОМЕЕВА
Призраки Москвы
Ах, когда тоска на сердце,
Всё уныло-бестолково,
Я играю, что я Герцен
И встречаю Огарёва.
Я иду ему навстречу,
Он живёт неподалёку,
Друг бесценный, друг сердечный,
Мы едим варенье с соком.
Сергей Летов аккомпанирует поэзии
Долго спорим о России
Мы, грядущие герои:
Правом правды, правом силы
Мы республику построим.
Нам, студентам, парты тесны.
Мы другой мечте кадили.
Нас двоих на подвиг честный
Декабристы разбудили.
Иль играю Огарёвым,
Путь до Герцена недолгий:
От него – на Воробьёвы,
Будем клясться в вечном долге.
Так уверенны, так пылки,
Всё им достаётся даром,
Исчезают их затылки
Где-то за Тверским бульваром.
Я ищу дом Огарёва,
Будем есть варенье с соком,
Скажем молодое слово
Или перейдём к урокам…
Судеб мира многоцветье,
Утопизма небылицы
– Вот во что играют дети
Посреди своей столицы.
Мария КОНСТАНТИНОВА
О СВЕТЕ И ИНДИИ
Света печёт блины и слушает аудиоуроки хинди.
Света мечтает жить в деревеньке в Индии
С ручной обезьянкой по кличке Винни,
Которая будет любить мёд.
Света обреет голову в знак любви к Далай-Ламе,
Раскрасит всеми цветами неба ванную,
У Светы будет всё только самое,
Если она доживёт.
Через неделю Свете исполнится тридцать два.
Света шутит, что уже опоздала на путь Христа,
Старчески вытирает невидимый пот со лба
И по-детски сдувает чёлку.
Света мечтает вести диалоги с рыбами в Инде,
Безголосо орать по ночам тексты Бритни
И тосковать, вспоминая поездки в Питер
И родную хрущёвку.
У Светы есть Аня трёхлетняя и сорокалетний Петя.
Свете надо думать о том, тепло ли они одеты,
Чем накормить их, что делать, когда болеют,
А не об узорах из хны.
Света рассматривает на фото индийские облака,
Учит мантры, чтоб поклоняться местным богам;
Она непременно уедет в Индию, но пока
Света печёт блины.
Наталья ПАНИШЕВА
* * *
Неподкованный конь выходил на просторы стола,
Журавли косяками летели по белым страницам,
А она и вино разлила и долги раздала,
Ей осталось исполнить одно обещание – сниться.
Мотылёк полетит на потушенный ею огонь,
Соловей захлебнётся руладой на пятом колене,
И ударят часы. И пойдёт неподкованный конь
Вкруг да около кола на туго натянутой ленте.
Наши яблони держат сто тысяч грехов на весу.
Мотыльки вкруг потушенных ламп по привычке летают.
А она, собираясь к нему, заплетает косу.
Хоть косы уже нет много лет, всё равно заплетает.
На тяжёлые вёсла привычно ложится рука.
Тишина опускает еловые синие лапы.
Только падают яблоки.
Только мерцает река.
Только бабочки бьются о купол потушенной лампы.
Аглая СОЛОВЬЁВА
* * *
Это ж надо, какая трезвость!
Ничего-ничего, пройдёт.
В меня зеркало засмотрелось,
Обнаружив глаза и рот.
Наполнитель всего пустого:
Скрип сердец да под стук колёс –
Цирк уехал, оставив снова
Чемоданы девичьих слёз.
Ну, и спрячешь себя под кофтой?!
Ну, спасёшь сантиметр души…
Завтра здесь без тебя подохнут
Все цветные карандаши.
В руки флаг – и танцуй свой танец
На карнизах случайных сцен.
Оставляю себе на память
От тебя ноль один процент.
Елизавету Трусевич поздравляет член Совета Федерации РФ Евгений Тарло
Теги: современная поэзия
Русские женщины: 47 рассказов о женщинах / Сост. П. Крусанов, А. Етоев. - СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2014. – 640 с. – 7000 экз.
Жанр рассказа, казалось бы, уже совсем вытеснен из книжной индустрии документальной прозой и романами. Ан нет, малая форма не сдалась и удерживает небольшой плацдарм – тематические сборники. Кто их только не составлял и во имя чего только не объединялись "писатели, объединить которых невозможно"! Сразу вспоминаются антологии Захара Прилепина, жестокие рассказы Владимира Сорокина, питерские нуар-истории, «Новые сказки об Италии», идейно близкие «Детский мир» Дмитрия Быкова и «Русские дети» от издательства «Азбука». Означенное издательство, не мудря с названием, выпустило очередной пухлый том новеллистики – «Русские женщины». А почему бы и нет, раз есть спрос.
Читателя начинают удивлять с первой же страницы. Пользуясь служебным положением, берёт слово дуэт составителей: «Странное дело: казалось бы, политика, футбол и женщины – три вещи, в которых разбирается любой. И вот поди ж ты[?]» Это г-да Крусанов и Етоев с изысканной иронией сетуют, что не все литераторы откликнулись на их клич: кто-то сразу засучил рукава, а иные стали отнекиваться, ссылаться на обстоятельства, на некомпетентность и т.д. – неумехи, в общем. Вообще такие пассажи заставляют по-другому взглянуть на «смельчаков», ринувшихся исследовать пресловутый «женский вопрос».
Проглядывается тенденция, что иные писатели просто повторно сдают в печать уже публиковавшиеся в авторских сборниках, в «толстых» журналах или в интернете вещи. Ничего криминального в этом нет: приходится крутиться, дом, дети, премией обошли, всё понятно, но ведь нарушается чистота «эксперимента» – один в веригах добросовестности корпит над новым рассказом, клянчит у музы идеи (похожий случай у А. Слаповского в «Рассказе о рассказе, которого нет»), а другой отделывается пусть виртуозным, но уже однажды сосватанным публике произведением. Неспортивно как-то.
