Дизраэли также утверждает, что прадед миссис Томас, Коринны Драйдена, был на самом пике моды своего времени, и его лакей каждое утро часами крахмалил ему Бороду и завивал бакенбарды, в то время как другие читали ему вслух.
34. Джон Тейлор, «водный поэт», живший с конца елизаветинских времен почти до конца Республики, так юмористически описывает различные формы Бороды:
Теперь хочу я посвятить свой стих
Причудам всяческим бород людских.
Того, что в них – для гордости предмет,
Едва ль в каких вещах на свете нет:
У тех брада, как щеточка, жидка,
Являя разум их издалека;
И о таких я слыхивал мужах,
Чья мудрость – лишь в мошне и бородах;
О них издревле молвить повелось,
Что-де ума там больше, чем волос.
Кто жестко вздыбил волосы свои
Щетиною рассерженной свиньи,
А кто браду, любви прямой вассал,
Как изгородь живую, обкромсал.
Кто вилкой, кто лопатой мнит ее,
У тех скирды, а там одно жнивье,
А у того не борода – кинжал,
Чтоб за глаза свои сосед дрожал,
У тех – как молот или буква Ти,
Причудливей вещей и не найти;
У тех квадрат, у этих три угла,
У тех браду окружность обвела,
Там перпендикуляр по долготе,
А там – лесная глушь по густоте.
Высь, ширь, овал, квадрат – любой чертеж,
Всю геометрию в брадах найдешь.
(А клином борода
Внушает мне всегда
Неодолимый страх:
Тот, кто повесить смог
На лике свой клинок, –
Что ж носит он в ножнах?
Старинный авторКто обожествляет острые бороды и короткие Бриджи.
Фрэнсис Бомонт и Джон Флетчер.)
35. Не могу не привести в примечании забавный факт. В тот день, когда я давал настоящую лекцию, маленького мальчика привели посмотреть на портреты, только что повешенные. Я спросил его: «Эдвард, какие лица нравятся тебе больше всего?» Он немедленно коснулся портрета Аддисона и сказал: «Вот самая красивая женщина», а потом указал на портрет Леонардо да Винчи с его отличной Бородой и произнес: «А вот самый красивый мужчина».
36. Становится ясным, что Саути посещали те же угрызения совести, что и Аддисона: хотя в своем «Докторе» и сравнивает «бритье дома» с «рабством за границей», он заявляет, что «хорошую бритву найти сложнее, чем хорошую жену», осуждает эту практику как «абсурдную и нерациональную», как «хлопотную и неудобную», сопряженную с «дискомфортом, особенно при холодной погоде и мартовских ветрах», ставит ее на одну полку с божбой в канун Рождества и заключает, что «если ежедневное бритье одного года уместить в один раз, это будет слишком, чем могут выдержать плоть и кровь»; ему нечего сказать в пользу бритья, кроме того, что оно поощряет брадобреев, дает бреющемуся несколько спокойных моментов для размышлений и позволяет ему извлечь из своего отражения в зеркале уроки, о которых никто с бритвой в руке даже и не помышляет. Но вот какие слова в другом месте дают ключ к его истинному мнению. «Если бы у меня была борода, – пишет он, – я заботился бы о ней, как Сид Кампеадор о своей, ради собственного удовольствия. Я потчевал бы ее в летний день розовой водой и, не создавая из нее кумира, иногда окуривал бы ее разными ароматами, лавандой или сахаром. Мои дети, пока они еще были бы достаточно юны для таких занятий, с радостью расчесывали бы ее, гладили и завивали, а внуки в свое время стали бы им преемниками в этих выражениях нежной привязанности».
См. также забавную статью Ли Ханта в «Указателе» (Indicator) о лежебоках, где он называет «бритье подлым и ненужным обычаем».
37. Иоганн Зойме, германский поэт лучшей школы, в своих сочинениях о путешествиях говорит: «Сегодня я выбросил в окно мой прибор для пудренья; когда же придет день, что смогу послать вслед за ним и мой прибор для бритья?!»
38. Кто знает, что отвратительнее? ханжеское лицемерие прусского конституционного притворства, явственная трусость неаполитанского деспотизма или отеческая забота о предотвращении самых завязей свободной мысли, как в Австрии, где – могу утверждать на основе собственных знаний – сочинения Шиллера изымались как контрабанда на венгерской границе, а один человек на австрийской службе, пытавшийся защитить действия правительства за табльдотом, был препровожден к шефу полиции, и когда он ради самооправдания ссылался на то, что выступал за правительство, ему отвечали: «Молодой человек, правительство не нуждается ни в защите, ни в дискуссиях, и самое мудрое, что вы можете сделать, – это молчать!»
39. Есть в бритье нечто, что, помимо болезненности, делает эту процедуру отталкивающей для тех, кто не бреется, а именно – лицо, заляпанное пеной и протираемое щеткой, отправлявшей ту же службу для сотен подбородков. Занятно слушать кучку свободных и независимых англичан, ревущих: «Британцы не будут рабами», хотя большинство из них предоставит косить свои подбородки и теребить носы любому цирюльнику и будет платить ему за это теребленье. Даже когда человек бреется сам, не говоря уже о потере времени – какое количество мелких досад и упражнений характера это порождает! Несмотря на хвастовство тех, кто бреется с холодной водой, в суровую погоду большинство предпочитает горячую воду холодной, делаясь из-за этого рабами своих слуг; далее, бритвы, как мы знаем из дутой рекламы и нашего собственного опыта, самая ненадежная из вещей; затем, есть состояние нервов, которое и самый сильный человек не всегда может контролировать, нетвердой рукой нанося раны и порезы подбородку или же покрывая его кровью из обезглавленных прыщей, которым бритва часто и бывает виновником.
40. Старый Роберт Бертон в «Анатомии Меланхолии» (The Anatomy of Melancholy, What it is…) добавляет это старомодное свидетельство. «Молодой человек увидит выход своей возлюбленной не раньше, чем прихорошится, натянет свой плащ, заплетет подвязки, завяжет свои ленты и манжеты, уложит волосы, вылощит свою бороду» и т. д.
Бенджамин Дизраэли также говорит, что «у прекрасного пола, привыкшего видеть своих возлюбленных с бородами, вид бритого подбородка возбуждал чувства ужаса и отвращения, столь же сильные, конечно, как в нынешние времена, куда менее героические, вызывал бы щеголь, чья пышная борода “текла бы, как метеор в растревоженном воздухе”».
41. Весь диалог, откуда взята, эта фраза наводит на мысль о презрении, с которым дамы времен Елизаветы I и Иакова I относились к безволосому подбородку. У наших старых драматургов можно указать на многочисленные отрывки в том же духе, однако некоторые из намеков не соответствуют современным представлениям об учтивости.
42. Трудно представить, какие странные замечания были сделаны мне по поводу Бороды. Одна особа весьма серьезно спрашивала, действительно ли я думаю, что Адам носил Бороду. Другая восстала против меня при первом проявлении моих усов; тут я злокозненно использовал argumentum ad feminam: «Вы же не возражаете против них у военных?» – тогда простодушно вмешалась дочь: «Ну вы же знаете, сэр, для них это естественно!» Два-три проницательных человека, один из них юрист, возражали: «Но вы же стрижете волосы!» На это я отвечал: «Да! но я не сбриваю их; и я подстригаю Бороду, вместо того чтоб от нее избавиться. Вы же чистите ногти, но не думаете их выдернуть, ведь так?»
Бородатые братья (лат.). – Зд. и далее прим. пер.
Да здравствует королева!
Да процветает Борода (лат.)!
Цит. с изменениями по: Шекспир У. Гамлет, принц датский / пер. М. Лозинского. Акт II, сц. 2.
В латинском оригинале этот афоризм выглядит так: Quid est barba? Est pilus. Quid est pilus? Est barba. См., напр.: Plaisant J. L. Nugae venales, sive Thesaurus ridendi et jocandi. Ad gravissimos severissimosque viros, patres melancholicorum conscriptos.
Болезненный тик (фр.) – невралгия тройничного нерва.
Название золотухи, scrofula, происходит от scrofa (лат.) – «свиноматка», возможно, из-за сравнения вздувшихся желез с маленькими свиньями.
Чарльз Тэкро (1795–1833) – английский хирург, основоположник производственной медицины. Видимо, имеется в виду книга The Effects of Arts, Trades and Professions on Health and Longevity.
Геродот. История. Кн. II, гл. 41 (зд. и далее, если не указан автор перевода, перевод мой. – Р. Ш.). Однако эпитета «бородатый» у Геродота нет.
Там же. Кн. II, гл. 36.
Мильтон Дж. Потерянный рай / пер. А. Штейнберга. Песнь III, ст. 44.
Левит 19:27.
Левит 21:5.
Вторая книга Царств 10.
Вольная цитата из шекспировского «Генриха VIII» (акт III, сц. 2).
