Невыясненной истории еще очень много.
Вот, например, очень мало кто знал, что в начале 1918 г. при поддержке т. Ленина из обуховских и семянниковских рабочих организовались первые коммуны землеробов, уехавшие в Семипалатинск. Теперь собираются очень интересные данные об этих коммунах.
Таких примеров можно привести множество.
В выявлении отдельных исторических фактов краеведческие музеи могут сыграть громадную роль, но при условии, если они будут тесно связаны с массами. Работник музея должен быть не просто квалифицированным музейщиком, он должен быть также экскурсоводом. Нужно уметь подойти к массам, и тогда они расскажут музеям много интересных вещей.
Хотелось бы, чтобы краеведческий музей был бы таким культурным центром, без которого нельзя было бы обойтись.
Планирование на местах часто идет вслепую: вычисляется, сколько нам надо обучить неграмотных, сколько надо обучить малограмотных и т. д., — данные составляются буквально на глазок: населения столько-то, процент по выборочному принципу такой-то, и вот на край приходится 100 тысяч. Хотят охватить 100 тысяч, а из охваченных никто не ходит. И как сделать, чтобы ходили, неизвестно. А потом оказывается вовсе не 100 тысяч, а 200 тысяч надо охватить. Неверные цифры показываются потому, что нет четкого знания населенности края, бытовых особенностей.
Вы, специалисты, должны так поставить работу в музеях, чтобы ясно было, что из себя представляет население края. Если сумеете показать жизнь края так, как она есть, тогда создадите настоящий советский музей. Надо над этим работать. Нужно, чтобы, как только человек приезжает, шел первым долгом в музей знакомиться с краем. Надо знать, что типично для данного края. Нужно, чтобы в музеях жизнь была отражена всесторонне.
Несколько слов о Музее Ленина.
Музею Ленина я придаю исключительное значение. Сейчас заложено только начало его, а чем дальше, тем большее значение он будет иметь. Но важно, чтобы над ним работали очень многие. Во-первых, могут работать старые партийцы. И я знаю по себе и другим товарищам, что получается: придут в музей те, кто знали Ильича, кто с ним работал, им хочется посмотреть именно тот период, когда они имели дело с Ильичем, хочется остаться и час и другой. Экскурсовод ведет все вперед и вперед, а человеку еще раз хочется вернуться именно в тот зал, который говорит о том периоде, когда он работал с Ильичем. Потом приходит домой, и целый ряд воспоминаний встает перед ним. И всем, кто начинает вспоминать, я говорки «Напишите то, что вы рассказываете так красочно; нельзя, чтобы это осталось незаписанным».
Живой показ имеет колоссальнейшее значение, лучше всяких томов книг говорит другой раз какая-нибудь мелочь. И сам Ленин говорил постоянно о роли показа, о громадном значении показа. У кого есть какие-нибудь наброски, ленинские письма, фото, надо передать Музею Ленина. Часто бывает, что люди стараются оставить их себе, но музей-то будут смотреть сотни тысяч. Уж как ни жалко, а надо отдать, потому что без этого музея не построишь.
Так вот, приходит человек из музея и хочется ему написать воспоминание. Берет Ленина, начинает перечитывать и к удивлению своему находит то, чего он раньше не замечал. Такие чувства охватывают тех, кто видал Ильича.
А кто не видал? Я говорила со стахановцами, рассказывала им, как Ильич говорил о производительности труда. Потом отвечали стахановцы. И с каким волнением они говорили! Я до этого разговора недооценивала, какое впечатление производит музей. Почему? Как-то я писала брошюру «Что говорил Ленин о колхозах»[129]. И в начале у меня есть цитата из Маркса, говорящая об общественной обработке земли. Я ее привела, а потом усомнилась: пойдет книжка в деревню, к крестьянам, а я Маркса цитирую. Я попросила товарищей, которые поехали на места, спросить, понятна ли эта цитата из Маркса или нет. И знаете, ответили одно и то же в трех местах: «Теперь, когда мы сами все это переживаем, нам Маркс понятен». Это характерно. И мне кажется, сейчас, когда массы широко включились в стахановское движение и являются активными творцами колхозного движения, им то, что говорил Ленин, становится понятным и производит гораздо более сильное впечатление, чем это было бы раньше. И поэтому Музей Ленина особенно волнует широкие массы.
Когда смотришь этот музей, то хочется, чтобы гораздо полнее было все отображено. Я говорила т. Рабичеву: «Имейте в виду, что мы все коллективно будем только и делать, что на вас ворчать, потому что каждому хочется больше и больше видеть, все кажется ужасно мало». Надо, чтобы каждый музей помогал Музею Ленина. Вот и вы, музейщики, напишите и пришлите мне, каждый отдельно, а не коллективно, свои впечатления, свои замечания. В прежнее время, когда мы жили за границей, получая письма, просим товарищей написать конкретно. Они же делают краткий вывод: «Работа налаживается». Получишь, бывало, такое письмо, а хочется иметь конкретные факты, ощущать их руками. А вместо этого: «Работа налаживается».
Вы будете писать Феликсу Яковлевичу Кону, а мы с Феликсом Яковлевичем будем в меру возможности помогать т. Рабичеву, потому что дело это большое не только для Советского Союза, но и для иностранцев, так как они себе плохо представляют некоторые вещи. Я помню, как в 90-е годы нас ругали «марксятами». А вот теперь выросла мощная страна. И всем иностранцам интересно, как мы пришли к тому, что у нас есть сейчас. Но иностранцы поймут это только на конкретном материале. Они десять раз прочтут книгу, и это им мало скажет, а когда они увидят какую-нибудь мелочь — как, например, Ленин стоит и смотрит на трактор, который не двигается (такая картина есть), — они поймут, какие у нас были трудности. Или ребята делали для комсомольского съезда выставку детских подарков. Замечательно показано, как ребята сделали модель того дома, где была тайная типография. Сделали немножко по-детски, но сразу видно, как это все тогда было.
Музей Ленина — очень большое дело, но и краеведческий музей, если его поставить как следует, тоже может иметь большое значение.
Ильич вообще не очень любил музеи, быстро уставал. Но раз в Париже попал он в музей, где показана была революция 1848 г., так я не могла его оттуда вытащить, уж там вглядывался он в каждую мелочь.
У нас строится новая, социалистическая жизнь миллионами рук. Надо показать в краеведческих музеях эту работу масс, надо ее отразить так, чтобы каждый советский гражданин и иностранец почувствовал, как руками миллионов строится социализм.
Вот, товарищи, то, о чем я хотела вам сказать.
1936 г.
В Академии наук проводится большая работа по подбору кадров популяризаторов: работа идет по линии математики, физики, химии, географии, геологии, астрономии. Кое-что делается по издательствам. Насчет общественных наук тоже кое-что делается, но маловато, а между тем спрос на политическую литературу очень велик. Это мы знаем по нашим сельским библиотекам, по школам взрослых. Недавно, выправляя одну методику, я вычитала там такую фразу: «Больше всего спрос у малограмотных на книжки по технике и политической литературе. Приходится их переубеждать, что надо читать беллетристику». А переубедить явно не удается. Учащиеся в школах грамоты недовольны, что учебники для школ грамоты и малограмотных составлены сплошь из беллетристических рассказов.
Учительница школы взрослых «Можереза» (ст. Люблино) рассказывает, что учащиеся жалеют, что при школе малограмотных нет часа политграмоты.
В 1918 г. Владимир Ильич как-то созвал у нас на квартире совещание из литераторов, которые, по его мнению, могли бы писать популярно, и за чашкой чаю долго обсуждался вопрос, о чем и как писать популярные книжки… Тов. Волин вспоминает, что и он был на этом собрании. На днях в моем педагогическом архиве я нашла на бланке Председателя Совета Народных Комиссаров пожелтевшую, без подписи, напечатанную на машинке по старой еще орфографии инструкцию, о чем надо писать популярную книжку. Это инструкция Ильича.
Привожу ее:
«Задание: в 2-х недельный срок составить книгу для чтения крестьян и рабочих.
Книга должна состоять из отдельных самостоятельных, представляющих каждая нечто целое, листовок в 2–4 печатных странички.
Изложение самое популярное, для самого серого крестьянина.
Число листовок от 50 до 200; для первого выпуска книги 50.
Темы: Строительство Советской власти, ее политика извне и внутренняя. Например: Что такое Советская власть. Как управлять страной. Закон о земле. Совнархозы. Национализация фабрик. Трудовая дисциплина. Империализм. Империалистическая война. Тайные договоры. Как мы предлагали мир. За что мы теперь воюем. Что такое коммунизм. Отделение церкви от государства. И так далее.
Можно и должно брать старые хорошие листовки, переделывать старые статьи.
