И мы открыли газету всем направлениям. Вернули тех, кого отлучили в прежние годы. Сегодня «ЛГ» дает достаточно репрезентативный спектр всех направлений мысли в обществе. У нас сразу пополз вверх тираж. Мы открыли пункты в Питере, Ростове и даже во Франкфурте. Честный диалог с читателем и предоставленная возможность выбирать близкую ему точку зрения из тех, что бытуют в обществе, получили свое экономическое выражение. Газета вышла из кризиса.
Литература, которую знают
Поляков – успешный, много и интересно пишущий автор, его романы активно экранизируют. Сочинив повесть «Апофегей», стал основоположником «антиельцинизма» в литературе. Эту же тему продолжил в публицистике.
Его книги регулярно печатают и допечатывают. «Парижская любовь Кости Гуманкова», «Козленок в молоке», «Демгородок», «Небо падших», «Замыслил я побег…», «Возвращение блудного мужа», «Грибной царь». Три последние являют собой трилогию.
– Это попытка понять через судьбу семьи все, что произошло с нами. Наверное, именно семейные устои спасли русскую цивилизацию и во время большевистских экспериментов начала двадцатого века, и во время необольшевистских экспериментов конца века. Еще меня очень интересует процесс превращения советского человека в постсоветского.
Последние годы Поляков активно работает как сценарист, драматург. Из пьес этого периода – «Контрольный выстрел» (совместно со Ст. Говорухиным), «Хомо эректус, или Свинг по-русски».
– Это нормальная реалистическая драматургия. Я глубоко убежден, что по современной постмодернистской драматургии невозможно понять, что происходит с нами и нашим обществом. Я всегда говорю своим знакомым писателям-постмодернистам: мы живем во времена, которые просто сочатся парадоксами, необыкновенными изменениями участи и судеб человеческих – материал взывает, а вы придумываете какой-то интертекстуальный мир с фантазиями, которые читателю неинтересны.
– Ваша встреча с читателями прошла под названием «Литература, которую вы не знаете». Почему?
– Эту формулировку мы придумали для Парижского салона, куда пригласили Россию. В делегацию не были включены ни один писатель-фронтовик (а Россия была главным гостем в связи с шестидесятилетием Победы), ни один из тех, кто пишет на языках народов России, и вообще писатели традиционного реалистического направления. Поехала постмодернистская тусовка, которая и так уже на Западе надоела (Сорокин, Ерофеев и иже с ними). А это очень узкий сектор современной литературы, читателем почти не востребованный.
Мы возмутились, но в Минкульте и Минпечати не встретили понимания. Тогда мы за свой счет поехали туда и устроили альтернативный круглый стол, где рассказали, что все эти годы в стране развивалась и активно издавалась литература традиционного направления (Юрий Козлов, Павел Крусанов, Александр Проханов, Тимур Зульфикаров, недавно умерший Вячеслав Дегтев – очень хороший рассказчик, Вера Галактионова). В книгах этих писателей есть честная попытка отразить время, разобраться в том, что же произошло в душах людей, в социуме.
К сожалению, в результате замалчивания и манипуляций общественным сознанием западные читатели абсолютно уверены, что у нас сейчас нет сильной реалистической школы. А, на мой взгляд, именно книги авторов этого направления останутся и расскажут о том, что произошло в катастрофическом для России двадцатом веке… Думаю, в конечном счете, победа будет за нами, потому что настоящую литературу замолчать еще никому не удавалось. На какое-то время – да. Навсегда – нет!
В одном из многочисленных интервью Полякова спросили, кто из современных писателей может остаться в вечности.
– Катаев, Астафьев, Распутин, Трифонов, Шолохов. Самое трудное – остаться не в истории литературы, а в самой литературе – чтобы тебя читали как современника. Акунин? Качественная книжная продукция. Донцова? Некачественная. Но оба – не литература.
– Ваше отношение к нецензурщине в литературе.
– Я – категорически против. Придя в газету, я запретил печатать стихи и рассказы с нецензурной бранью. До этого печатали. Считаю, что это – от бессилия творческого, потому что русский язык настолько богат и гибок, что все то же самое можно выразить, не выходя за рамки нормальной лексики. Нецензурная литература – хулиганство, бездарное или более или менее талантливое – неважно. Лично я себе этого не позволяю.
– Почему не в чести русскость, патриотизм? Почему столько чернухи и так далее?
– Патриотизм был одним из главных объектов разрушения, потому что это – иммунная система народа. У меня, кстати, в девяносто четвертом в «Комсомолке» вышла статья «Россия накануне патриотического бума». Тогда это было табуированное слово. А я писал, что государство развиваться без патриотического сознания не может. Рано или поздно придется озаботиться его возрождением. Я как в воду глядел: буквально две недели назад нашим российским правительством принята программа патриотического воспитании с две тысячи шестого по две тысячи десятый год, и выделены приличные средства на это дело.
Последнее, что было в той моей давней статье, это опасение, что возрождать патриотизм поручат именно тем людям, которые его с таким удовольствием рушили, гноили, осмеивали. Так и оказалось: сейчас, когда готовы влиться большие деньги, я просто по глазам вижу, как вчерашние антипатриоты мгновенно становятся патриотами и, потирая руки, встают в очередь к кассе. Ого, теперь можно заработать на патриотизме так же хорошо, как в предыдущие пятнадцать лет они зарабатывали на антипатриотизме. Этого, конечно, допустить нельзя.
– В России достаточно порядочных журналистов, любящих родину, но значительная часть интеллигенции, работающей в СМИ, и особенно на телевидении, почти сплошь антигосударственна. Это одна из серьезнейших проблем. Электронные СМИ, хотим мы или не хотим, – информационный каркас державы. Они должны объединять все слои, группы и классы, а на самом деле разъединяют, выпячивая интересы одних и замалчивая или высмеивая интересы других. В девяностые годы эфир заполонило самооплевывание, самобичевание, навязывание комплекса исторической и национальной неполноценности. Ни к чему хорошему это не привело.
Меня абсолютно не устраивает, что с телевидения сегодня изгнан думающий человек, прежде всего – писатель… Когда о смысле жизни и разных высоких материях в эфире пускается рассуждать Бари Алибасов, когда начинает острить Евгений Петросян, а Ефим Шифрин – петь, мне хочется выкинуть телевизор в окно! Вот мелкая деталь, говорящая об информационном пространстве России. Прошла встреча совета по культуре с президентом. Наш вечный оппонент, газета «Известия», поместила материал об этом, опубликовав список приглашенных участников – отдельно, в рамочке. Были перечислены все, кроме меня. Я звоню главному редактору Бородину – молодой парень, ему тридцати нет – и говорю: вы можете не любить меня, не разделять моих взглядов, но вы же либералы-демократы, вы же боретесь за свободу слова, упрекая Путина в ее зажиме. Почему же вы вычеркиваете меня из списка и тем самым дезинформируете читателя? Грош цена вашим крикам о наступлении на свободу слова, вы сами на нее наступаете… Надо почаще ловить за руку.
Поляков считает, что в том числе и работа бывшего министра культуры Швыдкого на телевидении «направлена на подрыв наших государственных и национальных архетипов».
– На уровне среднего звена министерства культуры и массовых коммуникаций существует узкая команда «своих людей», которые представляют страну, страшно обедняя картину и даже нанося этим ущерб авторитету России и ее литературы. Мы сегодня живем в стране, где свободы слова больше, чем здравого смысла. Ведь, казалось бы, езжай за свой счет и ругай кого хочешь! Однако же нет: у нас развилось неведомое на Западе «державопоносительство» за казенный счет.
На духовной гражданской войне, которая еще идет, очень многие зарабатывают себе на жизнь – кто-то получает гранты, кто-то ездит за границу, кто-то рвет премии. А к литературе это имеет самое отдаленное отношение. Вот как раз об этом я и попытался поразмышлять в статье «Зачем вы, мастера культуры?». Я ее писал довольно долго, пытался анализировать, что происходит с нами в духовной сфере…
Беседовал Сергей НИКОЛАЕВ«Час», Рига, 29 июля 2005 г.(Веб-конференция в «Аргументах и Фактах», 19 августа 2005 года)
Вадим Алексеев, Москва
– «Литературку» читаю с детства, со времен Чаковского, когда она задавала высокий тон всей прессе. Нынешняя газета вызывает в лучшем случае недоумение: дискуссии о серых совписах из подвала ЦДЛ, заказуха про Лужкова и Лукашенко, явная нелюбовь к интеллигенции, заметки фашистского идеолога Дугина. Но зачем, скажите, было публиковать полосное интервью с известным бандитом Михасем?
