Легенда о юношеской страсти Торквемады к мавританской красавице не имеет под собой никаких оснований. Во-первых, в его родном городе мусульмане изредка появлялись на ярмарках, но никогда не жили. Это ведь было самое сердце Кастилии. Во-вторых, мусульманских девушек держали взаперти, и увидеть ее Торквемаде было банально негде. В-третьих, он был слишком молод, когда вступил в орден. До вступления он вряд ли мог воспринимать себя в качестве жениха. Наконец, даже если предположить, что такая история имела место, отчего Торквемада обозлился не только на мавров, но и на евреев заодно? В то время шла война с Гранадским эмиратом, которым правили те самые мавры, и Торквемада мог выбрать военную карьеру. Но он предпочел духовную. Да и что это за месть такая? Выходит, он ждал полвека, чтобы свести счеты?
И последний аргумент - Торквемада никогда не применял никаких репрессий к мусульманам вообще и к маврам в частности.
Кстати, к евреям, как к народу, он тоже относился без малейшей неприязни. Он видел своих идеологических противников в иудеях, но это не то же самое, что евреи.
Справка
МАРРАНЫ
Марраны - это те, кого у нас зовут выкрестами. Слово грубое и резкое, воспитанный человек предпочел бы ему политкорректное «крещеный еврей». Однако кличка «марран» имела четкую презрительную окраску и куда более презрительную, нежели «выкрест». А изобрели ее вовсе не христиане – нет! Ее приклеили евреи, выразив отношение к отступникам от иудаизма.
Евреи селились на Пиренейском полуострове издавна, со времен Римской империи. Многие из них считали Испанию землей своих предков. Христиане относились к евреям с крайней предубежденностью, и тому есть свое объяснение. Христиане употребляли в пищу свинину, а еду готовили на свином жире и сливочном масле. Иудеи, как и мусульмане, свинину не ели, а пищу готовили на масле оливковом. Иудеи были слишком похожи на мавров по всем обычаям и повадкам, чтобы христиане видели в них друзей. Иудеи не выказывали почтения к церквям и реликвиям, столь дорогим сердцу католика, жили замкнутыми общинами, словно боясь замараться о христиан, покойников хоронили отдельно, пищу христиан называли грязной, некошерной, и к тому же занимались ростовщичеством. Кроме того, иудеи захватили практически всю торговлю на полуострове, вытеснив кастильских, португальских и арагонских купцов. Одного этого достаточно, чтобы возбудить национальную вражду. А ведь еврейские общины еще и поддерживали связи с маврами... Вот и ползли слухи, что евреи предали христиан, когда мавры пришли на полуостров.
Погромы в испанских королевствах были не в диковинку. Самый крупный произошел в начале пятнадцатого века, когда за одну ночь погибло едва ли не пять тысяч человек. После того погрома многие евреи, опасаясь за жизнь, перешли в христианство. Некоторые историки называют цифры около миллиона крестившихся, и добавляют, что в следующие десятилетия количество перешедших в христианство еще возросло. Это очень сильное преувеличение. В Кастилии, крупнейшем из испанских королевств, всего было около пяти с половиной миллионов населения, а в Арагоне, втором по значимости государстве - около миллиона. Евреев же насчитывалось не более двухсот тысяч - вместе с марранами и потомками от смешанных браков.
Ортодоксальные иудеи считали крещение трусостью и предательством. В ту эпоху свободомыслие подавлялось отнюдь не только инквизицией - евреи, строго говоря, тоже не выказали себя веротерпимыми. И что оставалось делать марранам? Для христиан они были все еще чужими, а свои их презирали и при случае мстили за отступничество. Требовалась колоссальная сила духа, чтобы в таком положении не совершить клятвопреступление и не вернуться к тайному исповедованию религии предков - чтобы свои простили.
Большинство марранов, особенно в первые десятилетия после массовых крещений, действительно лицемерили. На людях они притворялись христианами, сохраняя жизнь и имущество, дома они становились иудеями, чтобы не терять связей с родственниками. Таких ловкачей, пытавшихся усидеть на двух стульях, ненавидели и христиане, и иудеи. Первые за обман и оскорбление религиозных чувств, вторые за трусость - ведь ортодоксы предпочитали умереть, но не изменить вере.
Легенда о марранском происхождении Торквемады не выдерживает критики. Ни одна из серьезных попыток найти ее доказательства не достигла успеха. Торквемада был чистокровным кастильцем. Вероятно, он был светловолос и голубоглаз - как многие кастильские дворяне, никогда не смешивавшие кровь с маврами и евреями.
Сертификат «чистоты крови» был введен в употребление задолго до его рождения. Это был документ, подтверждающий, что в предках человека не было марранов, мавров и еретиков - до прадеда включительно. Без такого сертификата человек не мог занимать ряд церковных должностей. Именно церковных.
Этими сертификатами католическая церковь защищалась от богатых и оборотистых выскочек-марранов. Симония - продажа церковных должностей - была серьезной проблемой. И если бастардов, для которых обычно и покупались должности, еще можно было стерпеть, то видеть в своих рядах вчерашних иноверцев и их детей церковь не хотела. Как может человек, в чистоте намерений и помыслов которого нет уверенности, стать пастырем? Кроме того - и это важнее - церковники опасались, что марраны попросту вытеснят их, как до того их предки вытеснили национальное испанское купечество.
Без такого сертификата человек мог занимать практически любой государственный пост (особенно до изгнания евреев). При известной изворотливости (допустим, с личного позволения Папы) - марран мог сделать и духовную карьеру. Все-таки мог.
Чего он не мог точно - так это стать инквизитором.
Справка
ИНКВИЗИЦИЯ
Название этого института происходит от латинского «расследую». Его создание обусловлено распространением различных ересей. Первоначально инквизиция была временным учреждением, комиссией, созываемой по конкретным поводам - чаще всего для борьбы с восстаниями еретиков. Нововведение, появившееся в самом начале XIII века, однако прижилось, приняв форму постоянных трибуналов и значительно расширив полномочия.
Поначалу инквизиция не вправе была выносить приговоры; это упущение было быстро исправлено. Но буква закона, запрещавшая за духовные преступления назначать телесные наказания, была соблюдена. Инквизиторы приговаривали к различным видам епитимьи, к временному или пожизненному заключению (лишение свободы не считалось телесным наказанием), к штрафам и конфискациям имущества, к изгнанию и ссылке, к отлучению от Церкви, к лишению монашеского сана, должностей, постов, к интердикту и ношению сан-бенито (особое одеяние пронзительной раскраски, говорящее всем и каждому - вот идет кающийся грешник, уличенный в ереси).
Несколькими десятилетиями позже Папа разрешил применять пытку для допросов особо упорствующих. На пытки накладывалось множество ограничений, которые на практике соблюдались не всегда - хотя и нарушались отнюдь не так часто, как принято считать. Ни к каким телесным наказаниям, или, тем паче, к смертной казни инквизиция приговорить не могла - это была прерогатива светских властей. В каких случаях грешника казнили? В тех и только тех, когда он не признавал за католической церковью права судить его, ибо к ней не принадлежал. Или же если он повторно впадал в ересь, уже будучи однажды осужден. Тогда его передавали светскому суду с просьбой поступать, как с обычным преступником.
Сейчас в это трудно поверить, но в средние века ересь была уголовным преступлением. Пока в государствах не существовало оформленного законодательства, четко регулирующего весь авторитет монархов и сеньоров держался на религии. Церковь объявляла королевскую власть порядком, данным от Бога. Она призывала крестьян подчиняться сеньору - именем Бога. Папа, отлучая монарха от церкви, тем самым освобождал его подданных от присяги и необходимости повиноваться. В судах клялись на Библии...
Религия была конституцией.
И впадение в ересь разрушало устойчивые связи. Сменив веру, человек аннулировал все ранее данные клятвы. Он переставал быть подданным и мог жить вне общего закона. Да, но и сеньор тогда был вправе обойтись с ним, как с человеком «вне закона»! А таким термином обозначали совершенно определенную категорию лиц - разбойников.
Еретики, в свою очередь, тоже не отличались смирением. В средние века мир не знал полутонов и нейтралитета. Любой компромисс на деле оказывался уловкой, тактическим ходом, но вовсе не решением, устраивающем обе стороны. И надо отметить, что в большинстве случаев еретики выступали зачинщиками смут. Пользуясь невежеством людей, они страстно обличали погрязших в грехах правителей и церковников (а те, к слову, действительно не были святыми). И обличениями дело не ограничивалось: вожди еретиков призывали к неподчинению грешникам и лицемерам, уверяли, будто власть их от дьявола, а не от Бога... В средние века это был страшный аргумент. Во многих сектах внутренние правила были деспотическими: вступая в братство, человек передавал имущество общине, клялся подчиняться вождям слепо и не рассуждая. Люди бросали семьи, дома, поля, уходили за вождями, страна пустела и нищала, дороги заполнялись бродягами. Вожди, доводя толпу до экстаза, в своих пламенных проповедях провозглашали анафему «грешникам» - и пьяная от счастья толпа устраивала погромы, убивала неугодных, сжигала города. В конечном счете, все это превращалось в мятеж. И ересиархов никогда не останавливало, что по их вине погибнут люди. Пусть погибнут! Что может быть достойнее, чем умереть за веру?
