– Вы сейчас затронули очень сложный вопрос, касающийся исчерпанности отношений, знакомый каждому из нас. Родной коллектив, те режиссёры, с которыми вы работали: Игорь Владимиров, Георгий Товстоногов, Геннадий Опорков, бывший вашим мужем... Вы с болью расставались с ними, корили себя за что-то?
– Мудрые люди говорят: никогда не надо жалеть о том, что было, надо поблагодарить тех людей, которые были с тобой вместе, простить им все обиды, попросить прощения у них и идти дальше. Я так и делаю. Ухожу, не оглядываясь. Но стараюсь не обижать людей, потому что проверено: зло, совершённое тобой по отношению к другим, бумерангом вернётся к тебе.
– То, что вы стремитесь к душевному покою, по-человечески понятно, но ведь ваша профессия публичная, вы постоянно на людях. Как вам удаётся сохранить свой внутренний мир, притом что вас постоянно дёргают, вынуждают идти на какие-то компромиссы?
– Я сопротивляюсь как могу. От многого отказываюсь. Но, к сожалению, частенько мы себя обманываем и оберегаем от посягательства не внутренний мир, а свою лень-матушку. Так бывает и у меня. Правда, я не скучаю без работы в одиночестве, ведь одиночество одиночеству рознь, мне редко бывает скучно с собой. И потом жизнь постоянно посылает интересные встречи, к тому же у меня трое внуков, правнучка, сын. Александр по профессии инженер-программист. У нас с ним есть контакт, но Саня очень любит спорить: если я говорю «а», то он обязательно скажет «б». Наши отношения не назовёшь идиллическими, но в них есть главное: любовь и забота друг о друге, есть взаимопонимание.
– Ваш сын много унаследовал от своего талантливого отца Геннадия Опоркова?
– Ну, во-первых, он очень похож на него внешне. Но в характере Саши я много узнаю своих черт. И тех, которыми совсем не горжусь: упрямство и чрезмерная тяга к независимости, несовместимая с актёрской профессией. Когда в молодости мы с Геной уезжали из Красноярска, где работали в ТЮЗе, то директор уговаривал нас остаться хотя бы на два месяца, потому что были посланы документы на присвоение мне звания заслуженной артистки, но и это меня не остановило, потому что я считала: хорошая актриса и без титулов пробьётся. Уже работая в БДТ, я никогда не интересовалась, кого и как поощряют, а о том, что мне дали звание народной артистки России, я узнала от Георгия Александровича Товстоногова, когда он позвонил и поздравил меня, хотя к тому времени наши отношения испортились. Причём из-за пустяка: ему передали высказанную мною фразу в искажённом виде, и он страшно разозлился, а я не стала оправдываться…
– Актрисе значительно труднее подняться наверх, чем актёру, как, впрочем, и любой женщине в других видах деятельности. Несмотря на объявленное равноправие, наши женщины остаются на вторых ролях. Между тем именно они многое вытянули на своих плечах, в том числе перестройку, да и семьи на них держатся, а сильный пол спивается.
– Ах, как хочется всем нашим женщинам быть милыми и слабыми, но не получается. В России этому мешает беспробудное мужское пьянство, в том числе среди интеллигентов. Я на это насмотрелась, поскольку родилась в деревне, в очень пьющей среде, от этого сильно страдала моя бедная мама, тянувшая на себе и пьющего отца, и нас, четверых детей, и потому ушедшая из жизни так рано – в 43 года.
Для мужчины самое главное – быть общественно значимым, состояться в профессии, и если он не смог себя выразить, то никакая любовь, никакие дети его не радуют. А женщина ради детей готова пожертвовать призванием, выполнять любую чёрную работу, только бы они были живы и здоровы. В свою очередь, советская власть, будь она трижды неладна, так всё устроила, что сравняла всех под одну гребёнку. Женщины живучи, они приспособились, а мужчины нет и стали вымирать как вид. Я стараюсь смирять свои эмоции и более терпимо относиться к пьющим мужчинам, но оправдывать их никак не могу, потому что от этого в первую очередь страдают дети. Пьющие родители лишают будущего своих детей, а значит, и страну лишают будущего.
– Лариса Ивановна, но ведь у нас появилась и другая категория женщин: вполне успешных девиц, которые, не скрывая, гордятся своими богатыми любовниками и ничуть не обижаются, если их расценивают как красивый, дорогой товар.
– По этому поводу мало что могу сказать, ибо к таким женщинам отношусь с состраданием, но не враждебно. Это как животные или растения. Тоже имеют право на жизнь. Они много знают о сексе, но не знают о любви. Человек, не узнавший любви, очень многого не поймёт в жизни, в первую очередь себя.
– А как вы относитесь к вечно молодым актрисам, которые благодаря пластическим операциям и в 70 лет не теряют своей привлекательности?
– Я никак не отношусь, только могу сказать, как к этому относится мой сын. Он как-то сказал: «В Москве так много талантливых актрис, и прежде они были такие разные, а теперь я их путаю. После подтяжек все стали на одно лицо. Мама, обещай мне, что ты никогда этого не сделаешь». И я ему обещала. Несколько лет назад мне позвонили с Киностудии Довженко и робко спросили, не смогла бы я сыграть бабушку в картине «Городской пейзаж». «А в чём проблема, – поинтересовалась я, – роль-то хорошая?» – «Да, да, но никто из известных актрис не хочет бабушек играть, только молодых». Я сыграла эту бабушку, получила удовольствие от работы с молодым режиссёром Леной Голосий и от знакомства с очень талантливой молодой актрисой Верой Климковецкой.
– Но вообще-то без пластических операций у актрис больше шансов быть востребованными?
– Думаю, да. Недавно я приехала знакомиться с замечательным молодым режиссёром Андреем Прошкиным, получившим «Золотого орла» за фильм «Орда», и его группой. Очень хороший сценарий «Чарли», и для меня интересная роль. Вижу: режиссёр, художник, гримёры приглядываются к моему лицу, к волосам. И как все обрадовались, что лицо не порезано и даже волосы не крашеные!
– Почему вы согласились сниматься у Андрея Прошкина в новой ленте? Из-за сценария, режиссёра или роли?
– Хорошие режиссёры не берутся за плохие сценарии. И когда такой режиссёр тебя приглашает, знаешь, что там всё будет в порядке: и с ролью, и с работой над ней тоже. Я снималась пока что только один день, очень нервничала, как и всегда, в первый день, но уже почувствовала, что работа началась интересная. К тому же съёмки проходят в Таганроге, скоро поеду туда снова, теперь уже надолго, подышу воздухом своего детства. Я ведь родилась под Таганрогом, в деревне.
– Закончились съёмки нового фильма «Оттепель» Валерия Тодоровского, где вы снимались. О чём эта картина?
– О шестидесятых и шестидесятниках. Об обольщениях и разочарованиях, о любви и предательстве, в общем, о жизни во всей её полноте. Трудна жизнь, особенно для честного человека. Но когда мудрому Вольтеру кто-то в разговоре сказал эту избитую фразу, «трудна жизнь», он спросил: «По сравнению с чем?»
– А правда ли, что ради постановок в Краснодарском молодёжном театре вы отказывались от ролей в кино и даже от приглашения на роль в спектакле БДТ?
– Да, правда. Но это тема отдельного большого разговора. Меня давно звали в этот театр на постановку. Я ведь по образованию режиссёр. Но я, оберегая свою лень, отказывалась. Потом всё-таки мудрая река жизни завлекла меня в Краснодар в 2009 году. Я увидела один из их спектаклей и... пропала. Я полюбила этот театр с его прекрасными артистами, с неотремонтированным зданием, с пластмассовыми стульями в зале, с допотопным звуковым и световым оборудованием, с императорской небрежностью высокого руководства к его проблемам. За три года поставила три спектакля: «Куколку» по А. Аверченко, «Вечный муж» Ф. Достоевского и «Чудики» по рассказам В. Шукшина. Ни в одном из театров за всю мою жизнь мне не работалось так радостно, нигде я не чувствовала себя такой нужной и любимой. Эта взаимная влюблённость дала хорошие результаты. Приятно, что на все мои спектакли билеты раскупаются сразу, как только попадают в кассу. Приятно, что актёры дорожат этими спектаклями и берегут их, несмотря на то, что ситуация в этом театре сейчас очень непростая.
Я не думаю, что Шукшин ломал голову, пытаясь сформулировать национальную идею. Он просто любил деревню, простых людей, сердцем болел за них. В наше время ведь очень модно быть антипатриотом. Ругать начальство и правительство – это уж само собой, как водится. Но ведь и матушку-Россию мы поносим от души, что не мать она нам, а мачеха, что пьющая и гулящая, и такая, и сякая. И недодали мне там и тут, и все меня обидели, и все мне должны. А когда почитаешь Шукшина – стыдно становится за свой антипатриотизм. Вдруг задумываешься о том, что, может быть, ты тоже недодал чего-то своей стране, своему городу, людям, которые рядом, и тем, что не рядом, что в глубинке...
