Но это с одной стороны. С другой – книгу можно читать с любого места: в этом её достоинство. Интересно тебе про «свердловский рок» – вот про свердловский рок. Интересно про бандитов – вылистывай себе про бандитов. А если всё-таки читать книгу подряд, она тебя рано или поздно ломает. Подчиняет себе. Плевать становится на то, что она «неписательская». (А надо?) Плевать на то, что язык то сер, то аляповат. (Когда хочешь выразить что-то чрезвычайно для тебя важное, язык часто подводит.) Вообще все литературные претензии к книге выглядят жеманством на фоне громадья её темы.
Ведь вот смотрите: напиши Алексей Иванов, к примеру, только о художнике-наивисте Букашкине, книга вышла бы, возможно, куда более изящной и душевной, а человек двести-триста оценили бы и смелость в выборе темы: дескать, такой мейнстримщик, а позволил же себе умалиться – согрел росток в ладонях… Но такая книга не прозвучала бы. А «Ёбург» – не только «прозвучит», но и сам по себе звучит. От книжки такой-сякой вибрации исходят – как от чего-то мощного и большого. В ней, как в раковине, «море шумит».
Дело в том, что в литературе как в явлении общественно значимом и этой значимостью питающемся (не исключительно ею, не исключительно), работает следующий принцип. Что в книге важнее всего? Во-первых – «о чём», тема. Во-вторых – «что», идея. В-третьих – «как», форма. Только в таком порядке, не наоборот.
Можно плохо написать о чём-то важном (или о ерунде, но волнующей людей ерунде), и о книге заговорят с волнением. Говорить об идеях общество приспособлено уже значительно меньше, а говорить об эстетических качествах – не приспособлено вовсе (разве только в форме разговора об идеях). Соответственно пока в литературе делается упор на «качество», она теряет читателя.
Что ж, литература должна быть плохой?!
Нет, она должна быть хорошей – но по умолчанию. Быть хорошей – не цель литературы, если только её пишет не сражающийся с самим собой малоодарённый писатель. (Нет у здорового человека задачи «не быть инвалидом», а вот у инвалида – как раз может быть.) Но, скажем, критик Наталья Иванова, любящая рассуждать о «литературном веществе» (выражение-то какое сорокинское), этого не понимает. И ворох «специалистов», управляющих издательско-премиальным процессом, – тоже. Агрессивно не понимают, не понимают в штыки!
И вот тут как раз преодолеть бастион помогает слава. Как учит критик Галина Юзефович, «по-настоящему большой писатель имеет право быть таким, каким хочет». (То есть маленький или не по-настоящему большой – не может. Какая мудрая оговорка.) Алексей Иванов прославлен – а значит, может быть каким хочет. Естественным, бесцеремонным, утирающим рукавом нос. И книга такая же – утирающая. А чё? А ничё.
Только одна претензия. Одно «чё». Совсем небольшое. Герои книги, как уже сообщалось, – музыканты, бизнесмены, художники, бандиты, экстремалы, правители. Все те, про кого телевизор. А где просто люди? Те, которые создали своим трудом (понятно, что работали они не для этого, но создали же!) крупнейший промышленный центр страны, и уже на притяжение этого огромного города «и его последствий» слетелись мотыльками все те, про кого в книге?..
Их, шаркающих в сумерках к Тотальной Проходной, в книге нет. Как, впрочем, и во всей обслуживающей деньгодателей российской литературе. Наверное, именно для того, чтобы эту бесценную роскошь – бесплатных простых людей себе позволить, и нужны настоящие писательские «субъективность» и «произвол».
Теги: Алексей Иванов. Ёбург
Северный ветер и его невеста
Устное народное творчество эвенов северо-востока России изучено ещё слабо. Мифы и легенды эвенов одним из первых записала и поведала миру российский лингвист Вера Цинциус (1903-1983). Её сборник "Творчество народов Дальнего Севера" вышел в Магадане в 1958 г. И всё-таки родоначальником эвенской литературы считается автор первой эвенской повести «Моё детство» Николай Тарабукин (1910–1950) – ученик Цинциус. Первая эвенская книга увидела свет в 1854 г. в Москве в Синодальной типографии. Это был эвенский перевод Евангелия от Матфея, выполненный русским священником Стефаном Поповым (1827–1897). Кроме перевода Евангелия, Попов в 1858 г. предложил к публикации первую эвенскую азбуку. Она получила название «Тунгусский букварь с молитвами».
Большую работу проделал советский учёный-этнограф Владилен Туголуков (1924–1986). По итогам длительной экспедиции в 1985 г. вышла монография «Тунгусы Средней и Западной Сибири».
Следующее исследование проводила старший научный сотрудник Сибирского отделения РАН Анна Мыреева (1930–2012), выпустившая в 1990 г. книгу «Эвенкийские героические сказания».
Ещё раньше, в 1930-х годах, три эпических сказания эвенов от певца-сказителя Николая Мокроусова (1839–1937) в посёлке Арка Охотского района записал русский учитель Николай Ткачик (1905–1944). Но широкому кругу читателей эпосы «Чибдэвэл», «Геакчавал» и «Дэлгэни» совершенно незнакомы. Его тетради несколько десятилетий пролежали в архиве Якутского научного центра АН СССР (ныне РАН), но позже, в издании 1986 г., в искажённой редакции вышел лишь «Эпос охотских эвенов», куда вошли не все им собранные мифы и легенды. А подлинные рукописи Ткачика пропали.
Язык эвенов изучал и крупный учёный-северовед, директор Института проблем малочисленных народов Севера Сибирского отделения РАН Василий Роббек (1937–2010). А до него, в 20-х годах прошлого столетия, так подробно изучал эвенскую культуру и, в частности, эвенский (ламутский) язык известный этнограф и лингвист Владимир Тан-Богораз (1865–1936). Он же начал издавать студенческий краеведческий журнал Института народов Севера «Тайга и тундра». Первый номер этого издания вышел в 1928 г. Ну а сегодня от всего этого остались только воспоминания.
20 лет понадобилось собирателю эвенских мифов, легенд и преданий Евгению Трофимову, чтобы издать все три тома своих трудов. Более 40 лет он кочевал по северу Хабаровского края, в Охотском районе, а теперь осел в Хабаровске, где и сумел систематизировать и изложить все свои записи из путевых блокнотов о встречах с эвенами.
Заключительный, третий том эвенских сказок называется «Лебеди садятся отдыхать», напечатанный совсем недавно в Хабаровской краевой типографии. Издание не получилось бы без помощи правительства края, выделившего полмиллиона на печать.
Два других тома – «Сказки золотого оленя» (1998) и «Невеста северного ветра» (2003), напечатанные микротиражом (по 300 экз.) тоже в Хабаровске, уже стали библиографической редкостью. За ними любители и почитатели народного творчества ездили аж в Охотск. Именно там Евгений Трофимов и начинал собирать свои мифы, туда же и отдал большую часть тиража.
Трофимов прибыл в Охотск в далёком 1964 г. Работал в рыболовецкой бригаде колхоза «Красный эвен». Ходил боцманом на рыболовном сейнере. А в выходные знакомился с бытом и нравами национальной деревни.
– За эвенским селением Черпулай в Охотском районе шумел в тайге олэн – водопад. Вокруг этой заводи врастали в землю много больших и маленьких камней. А рядом не было ни гор, ни сопок. Самые близкие горы отрога Джугджура далеко стояли отсюда. Так откуда же вокруг заводи взялись камни? Интересно мне стало. И я пошёл, – вспоминает Евгений.
Там и записал свой первый рассказ исследователь национального фольклора. В селении Черпулай старики ему сказали, что когда-то давно на луг около заводи съезжались из разных стойбищ эвены. Первым делом юноши состязались в скачках на оленях, затем уходили к дальним горам и на плечах приносили камни к праздничному костру. И там уже рассказывали сказки.
Сегодня нет всего этого. Нет и древнего стойбища, которое располагалось когда-то на этом месте. Можно лишь определить его остатки по полуистлевшим брёвнышкам, по каменным наконечникам копий и стрел, которые изредка попадаются даже при неглубокой раскопке. Безлюдье и тишина царят вокруг заводи. И камни...
Именно тогда он и услышал от Гавриила Колесова эвенскую сказку про нютэкана – смоляного оленёнка. Запала в душу Трофимова эта сказка своей незамысловатостью сюжета и глубиной смысла. Обработал он её и отдал в редакцию районной газеты «Охотско-эвенская правда», редактору Илье Липину. Тот и рекомендовал собрать сказок побольше и издать книжкой. Так Евгений Трофимов и стал собирателем эвенских мифов и легенд.
А вторая часть новой книги «Лебеди садятся отдыхать» – уникальные эвенские стихи. Сам Евгений Трофимов придумал литературный ход – волшебное сквозное дупло большой старой лиственницы, куда летом съезжались эвены, устраивали праздник и по очереди, из дупла, читали свои творения.
Иллюстрировали все книги Трофимова художники Геннадий Павлишин, безвременно ушедший Александр Овчинников, Юлия Хороших и др.
