3. С Марксом или против Маркса?
Среди ухищрений сегодняшних мальтузианцев весьма любопытной выглядит попытка «примирить» теорию Мальтуса с марксизмом. Любопытной, поскольку истинные усилия буржуазных идеологов направлялись и направляются по сей день главным образом на противопоставление мальтузианской точки зрения марксистской с целью доказать «преимущества» мальтузианства. Маневр с «примирением» по своему существу аналогичен вымыслам, положенным в основу теорий «единого индустриального общества», «конвергенции» («слияния» двух противоположных общественных систем), «деидеологизации» (мнимого исчезновения основ для идеологической борьбы).
Маневр, о котором пойдет речь, состоит в попытке доказать, что в плане чисто научном никаких разногласий между мальтузианством и марксизмом будто бы нет, что есть лишь недоразумения идеологического порядка, якобы не связанные с существом проблемы. Стоит лишь освободить взгляды от их идеологических наслоений, и спора как не бывало.
Обоснованию этого надуманного тезиса немало помог Альфред Сови — один из крупнейших современных демографов на Западе. В буржуазной науке он занимает особое место. С одной стороны, им немало сделано для обрисовки антинаучного содержания мальтузианства — его биологизаторства. В демографической политике он ориентирует на общественные преобразования, критикуя при этом узость и утопичность мальтузианской ориентации на одно лишь сокращение рождаемости. С другой стороны, А. Сови как буржуазный ученый то и дело пускается в атаки на марксизм. Он не раз силился доказать, что неприязнь Маркса к Мальтусу питалась будто бы лишь эмоциями, поскольку Мальтус представлял интересы эксплуататорских классов. Будь Мальтус пролетарием, он, по Сови, встретил бы у марксистов полную поддержку, поскольку в теории Мальтуса обоснована необходимость регулирования роста населения, а это идея правильная, научная.
В данном суждении выявилась типичная для буржуазного ученого непоследовательность в оценке мальтузианства: верно указывая на существенные изъяны в этой теории, он вместе с тем берет ее под защиту, отождествляя ее цели с регулированием рождаемости. Критическое рассмотрение позиции А. Сови как ученого может быть предметом особого разговора. Здесь же ограничимся сообщением, что его вымысел о «поверхностном» характере марксистской критики мальтузианства и наличии неких общих основ у марксистов и мальтузианцев при трактовке проблем народонаселения нашел приверженцев. Один из них — Герман Дэйли, сотрудник университета в штате Луизиана (США).
В специальном журнале («Попюлейшн стадиз») Дэйли выступил со статьей «Марксистско-мальтузианский взгляд на бедность и развитие». Чего стоит одно лишь название этой публикации: «Марксистско-мальтузианский»! С соединительным знаком. Словно перед нами не в корне противоположные объяснения причин бедности и роли социального развития в разрешении острейших проблем общества, а некое естественное единство.
Дабы выглядеть современным, Дэйли облекает свои суждения в математическую форму, не претендуя, правда, на сложные математические выкладки, а довольствуясь школьными знаниями о взаимосвязи между числителем и знаменателем дроби. В качестве числителя он берет совокупный доход данного класса (при этом классы, в обычной для буржуазной социологии манере, он различает исходя не из отношения данных групп людей к собственности, а по внешнему и довольно растяжимому признаку — «степени богатства»). Знаменатель у Дэйли — численность данного класса. Доход на душу населения выражается отношением числителя к знаменателю. У пролетария этот доход невелик потому, утверждает он, что знаменатель растет быстрее числителя, то есть потому, что рождается слишком много пролетариев. Именно в этом, поясняет Дэйли, заключается источник бедности по Мальтусу.
Бедность же по Марксу есть, как уверяет Дэйли, дробь такой же величины, но с той особенностью, что числитель в ней растет медленнее знаменателя. Иначе говоря, Маркс, в трактовке Дэйли, сосредоточивается на доходе — в отличие от Мальтуса, который главное внимание уделяет численности населения. Различие, по Дэйли, этим и исчерпывается. Важен итог, а он якобы один и тот же: в любом случае видна связь между бедностью и числом бедных. Дэйли заявляет, что «согласие» марксизма с этим выводом подкрепляется употреблением самого слова «пролетарий».
В свое время в Древнем Риме было в обиходе слово «пролес», означавшее по-латыни «человек, имеющий детей». Но это свое значение оно давно потеряло. Дэйли же, ухватившись за первоначальный смысл, утверждает, что слово «пролес» — «пролетарий» будто бы свидетельствует и сегодня: беден тот, кто имеет детей. Именно это сказал Мальтус. И это же, по утверждению Дэйли, сказал Маркс. Выходит, что они «дополнили» друг друга. «И вместо формулы «Маркс против Мальтуса»,— заключает Дэйли,— мы получаем формулу «Маркс и Мальтус».
Как видим, с необыкновенной легкостью американский автор изъял из марксистского подхода к рассмотрению проблем народонаселения его подлинно научное, классовое содержание, его партийную заостренность. Дэйли скрывает от неискушенного читателя, что марксистская концепция разрешения демографической проблемы отличается от мальтузианства вовсе не степенью внимания к регулированию рождаемости. Принципиальное их различие в подходе к демографическим проблемам связано с обозначением главного рычага демографического развития. Им является способ производства. Буржуазная наука в лучшем случае сводит все дело к воздействию на народонаселение тех или иных социальных факторов.
Для начала это неплохо. Такой подход противостоит мальтузианской позиции. Но буржуазные ученые, поступающие таким образом, уклоняются от обозначения того, что объединяет, направляет к единой цели все социальные факторы, воздействующие на народонаселение. Уклоняются потому, что этим объединяющим элементом является способ производства, одна из сторон которого — производственные, экономические отношения. А они в капиталистическом обществе связаны с господствующей формой собственности и выступают как источник эксплуатации труда. Щекотливая, понятно, тема для буржуазных идеологов. И ясно, почему они предпочитают говорить о социальном влиянии вообще, игнорируя категорию способа производства. Марксистский подход к проблемам народонаселения, как видим, противополагается трактовке этих проблем буржуазными учеными, которые в определенном плане расходятся с мальтузианством. Тем более ничего общего не может иметь марксизм с мальтузианством.
Фальсификацию, по духу аналогичную сочиненной Г. Дэйли, мы видим у другого американского автора — Джеймса Брэккета. Сотрудник центрального ведомства США по переписям населения (бюро цензов) Брэккет располагал возможностью знакомиться с новинками литературы о народонаселении, в частности советской. По крайней мере, из его статьи в журнале «Демографи» видно, что он сумел проштудировать даже газетные публикации и среди них — материалы дискуссии о проблемах народонаселения, которая в середине 60-х годов велась в нашей стране на страницах «Литературной газеты».
Возможность знакомства с действительно научной и прогрессивной литературой о народонаселении Брэккет использовал в недобрых целях. Свою статью в журнале «Демографи», подводящую «итоги» московской дискуссии, Брэккет озаглавил так: «Эволюция марксистских теорий народонаселения: марксизм признает проблемы народонаселения». В этой статье он попытался доказать, что ориентация на активную демографическую политику в Советском Союзе ознаменовала собой новый подход к проблемам народонаселения, якобы резко отличающийся от прежнего марксистского подхода к ним. Ранее марксисты будто бы отрицали наличие проблем народонаселения, а теперь якобы согласились, что такие проблемы существуют, и «предполагают, что необходимо что-то предпринять для их решения».
Подкрепляет ли Брэккет свой вывод какими-либо суждениями классиков марксизма, из которых была бы видна обнаруженная им «эволюция» взглядов? Таких ссылок в статье нет. И не могло быть. Потому что взгляды марксизма на проблемы народонаселения в главном — ведь Брэккет касался именно сущности взглядов — неизменны. И по отношению к демографической политике они имеют неизменную генеральную линию.
Марксизм признавал и признает важность мер по управлению воспроизводством населения. Еще более ста лет назад (в 1881 г.) Ф. Энгельс в письме к К. Каутскому, которое ныне широко известно, высказал в принципе положительное отношение к практике воздействия на уровень рождаемости[6]. Во времена Энгельса проблема эта не относилась к числу актуальнейших — повсюду население росло относительно медленно. В наши дни она стала одной из острейших проблем жизни народов, выступая в виде непомерно быстрого роста населения в результате очень высокой рождаемости, то в виде слишком медленного роста вследствие крайне низкой рождаемости.
