– Что, вероятно, и объясняет его безвременную кончину, – ответил я.
– А еще я слышал, что Рив Рокмен в стрельбе не замешан – по крайней мере, напрямую. К чему еще он мог приложить руку – к наркотикам или чему-то другому – мне неизвестно.
Я уловил суть замечания Сантуччи.
– Кажется, у вас на плече пригрелась маленькая певчая птичка. Возможно, это птичка, которой надоело брать всю вину на себя?
– Нет, не он сам. Но есть кое-кто еще. Вы ведь знаете, что Берковица недавно перевели из Аттики, верно?
– Да, в Даннемору.
– Ну, так скажем, мне бы хотелось, чтобы он вернулся в Аттику, поскольку у меня к нему есть пара личных вопросов о том, почему его там больше нет.
На мгновение в комнате воцарилось молчание.
– Хотите сказать, что у вас есть информатор, и он утратил связь с Берковицем как раз в тот момент, когда от него поступила хорошая информация – так?
– Да, перевод выглядит крайне любопытно. Давайте на этом и остановимся.
– У вас имеются еще какие-нибудь информаторы? – спросил я.
– Я как раз работаю над этим. Ситуация деликатная, но есть пара вещей, над которыми мы сейчас работаем.
– В Даннеморе?
– И еще кое-где, – сказал Сантуччи. – Мы говорили о Бруклине. Недавно я также узнал от информатора, что Берковиц не стрелял в Стейси Московиц и того парня, Виоланте. Вы и без нас уже убедительно это доказали. Но то Бруклин – а мне нужны дела Квинса.
– Погодите минутку… ко мне эти проклятые границы не имеют отношения. Что вам известно о Бруклине?
Сантуччи на секунду умолк, размышляя, стоит ли со мной делиться.
– Мне сообщили, что тогда стрелял «парень из больницы», – сказал он. Затем окружной прокурор упомянул знакомое имя.
– Да ладно! – присвистнул я. – Он и правда вписывается в общую картину.
– Да, но я не уверен, что это он, – объяснил Сантуччи. – Имени мне не назвали – сказали только «парень из больницы». Но мы оба отлично знаем связи Макса* с этим делом, и что он и правда работал в больнице. Однако это может быть другой сотрудник больницы, которого мы еще не установили. Впрочем, мне бы хотелось, чтобы Макса задержали в Квинсе за какое-нибудь правонарушение, и мы могли бы использовать случившееся как предлог для его допроса. Просто пригласив его зайти, мы ничего не добьемся.
– И вся эта информация пришла изнутри?
– Да.
– И вы считаете, это правда?
– У меня нет причин считать иначе. Я был бы признателен за любые имеющиеся у вас сведения о Максе, потому что это может быть он.
– Боже, я полагал, что в Бруклине есть доказательства, и знаю, что Берковицу понравилась та наша большая статья о Московиц. Теперь все сходится… но что насчет других дел?
– Занимаемся Квинсом. У меня есть серьезные вопросы по поводу нападения на Ломино – ДеМази, убийства Кристин Фройнд и девочки Воскеричян в Форест-Хиллз, – сказал Сантуччи.
– Угу, на месте убийства присутствовали и Лыжная шапка, и Берковиц, а Берковиц пытался заявить, что он сам и был Лыжной шапкой. Это ж полная чушь! Мы с Хербом оба думаем, что Лыжной шапкой, возможно, была женщина.
Сантуччи посмотрел на Лейфера, который кивнул в знак согласия.
– Вполне возможно, – ответил Сантуччи. – Но что касается остальных дел Квинса, тут я не знаю, что и делать. Никто ничего не видел, когда стреляли в Денаро, и в «Элифасе» у нас тоже ничего нет на стрелка. Известно, что там фигурировала какая-то желтоватая машина и парень с усами, который в нее запрыгнул. Он якобы был свидетелем инцидента, а затем уехал в том же направлении, что и стрелок – так?
– Угу, и с выключенными фарами.
– Но это не дает нам стрелка, – объяснил окружной прокурор. – Всего лишь очередной пример, доказывающий, что в произошедшем участвовали стрелок и кто-то еще.
– У Меролы был всего один свидетель, готовый опознать Берковица, – сказал я. – Один-единственный. Джоди Валенте, которую ранили в машине, когда убили Донну Лория.
– Ну, мы не сомневаемся, что Берковиц виновен в убийстве и участвовал в заговоре, – ответил Сантуччи. – Он замешан во всем, и я уверен, что он не раз нажимал на курок.
– Он даже не пытается этого отрицать, – сказал я. – Он ни от чего не старается отвертеться. Я бы сказал, что это повышает его кредит доверия.
– Не поспоришь, – ответил Лейфер.
– А что насчет дела Арлис Перри? – спросил Сантуччи.
– Я только что записал в Стэнфорде сюжет с Кеном Каном, полицейским, занимающимся расследованием дела. Жутковатая история. Ее положили прямо под большим крестом, вырезанным в проклятой церковной стене. Во всем, что делают эти люди, есть символизм. Кан под запись заявил, что они верят Берковицу. А что им остается? Там же есть все… Знаете, это ведь означает, что картина несколько шире того, что мы наблюдаем в Нью-Йорке.
– Ты сейчас имеешь в виду парня, которого Берковиц называет Чарли Мэнсоном II, – констатировал Лейфер.
– Ну, как я уже говорил, думаю, они действовали и до, и после инцидентов с Сыном Сэма, – согласился Сантуччи. – Но мое внимание должно сосредоточиться на Квинсе. Это чрезвычайно запутанное расследование, но я не мог его игнорировать. Там было слишком много нерешенных вопросов, важных вопросов.
– А теперь? – спросил я.
– Многие из них мы смогли решить, это одна из целей расследования. Аресты – совсем другое дело. Нам нужна пауза, и нам нужна помощь Берковица или кого-то еще из тех, кто, черт их дери, в этом замешан. Мы пытаемся работать в нужном направлении, но никто из нас не виноват, что прошло уже много времени, и теперь это очень непросто. Но мы попробуем, – сказал окружной прокурор.
– Так вы согласны принять участие в телешоу?
– Да. Когда мы возобновляли дело, я сказал, что придет время, и мы обнародуем выводы нашего офиса. Понимаю, вам бы хотелось получить что-то и раньше, но мы не могли на это пойти. Я не смогу сказать всего, по-прежнему существуют темы, относящиеся к конфиденциальным. Но, думаю, мы сможем внести свой вклад в эту программу.
* * *
В субботу вечером, 26 сентября 1981 года, в эфир вышел очередной выпуск программы «Что происходит, Америка?» Наряду с несколькими откровениями по делу Арлис Перри, в ней выступил Сантуччи, который впервые публично заявил, что по результатам проведенного его офисом расследования он убедился: Берковиц действовал не один. Облетевшая все информационные агентства и многие СМИ цитата гласила следующее:
«Я считаю, что Дэвид Берковиц действовал не в одиночку – что на самом деле существовали другие люди, состоявшие с ним в сговоре, помогавшие ему и подстрекавшие его к совершению этих преступлений. По факту, вполне вероятно, что пистолет 44-го калибра, который послужил орудием в различных случаях стрельбы, переходил из рук в руки».
«Это мог быть один пистолет, а могло быть и несколько, – продолжил Сантуччи. – Баллистическая экспертиза не дала однозначных результатов, хотя я не сомневаюсь, что в части нападений использовался пистолет Берковица. Но до тех пор, пока я не смогу доказать, что в преступлениях использовалось более одного пистолета, не имеет особого смысла поднимать этот вопрос».
Известные Сантуччи со слов информаторов сведения о том, что как минимум в ранних нападениях использовалось более одного пистолета 44-го калибра, ни к чему не привели, и эта тема больше ни разу не поднималась публично до момента написания настоящей книги. Фактически из-за заявлений полиции Нью-Йорка предполагалось, что оружие Берковица было в деле единственным.
Однако откровения информаторов подтверждались идентичными по содержанию комментариями, полученными от анонимных источников лейтенантом Терри Гарднером в Майноте после смерти Джона Карра. Примечательно, что, поскольку ни один из информаторов, включая тех, чьи имена известны, не знал об отчетах баллистической экспертизы, они не могли вдохновиться отсутствием внятных выводов баллистиков.
Я указал на это Тому Маккарти, заявив, что будь я сам информатором, пытающимся солгать, это, вероятно, стало бы последней выдумкой, к которой я бы прибег, поскольку такие слова шли бы наперекор тому, что люди считают установленным фактом.
