Так вот, по ходу продвижения к финалу тревога все сильнее овладевает героем публикации. А еще больше – его сотрудниками по связям с общественностью, которых обычно по ходу дела назначают ответственными за то, что такая каша заварилась. Апогей наступает в момент «утверждения цитат».
Российское законодательство крайне двусмысленно в вопросе о том, может ли человек, давший интервью журналисту, требовать перед публикацией его утверждения. Вернее, если речь идет о формате «вопрос – ответ», то да – требует. Вроде как у такого произведения два автора – журналист и интервьюируемый. Но вот если речь идет о всего лишь нескольких цитатах в тексте статьи, то тут ясности нет. Мы, впрочем, в редакции исходим из того, что человек, давший нам интервью или комментарий, имеет право посмотреть перед публикацией на то, что будет взято журналистом из разговора с ним. Но не для того, чтобы радикально изменить смысл сказанного, а чтобы поправить неточности или фактические ошибки, допущенные им в ходе интервью.
Так вот, когда прозревший «инициативник» получает цитаты, которые мы планируем использовать в статье, он начинает требовать весь текст. А некоторые, как они это называют, требуют «отозвать цитаты», как будто можно отозвать из головы журналиста информацию, которой он теперь располагает.
Получив отказ от корреспондента, работающего над статьей, ньюсмейкер или его пиарщики начинают требовать того же от главного редактора. Получив все тот же ответ, особо упорные доходят до главы нашего издательского дома. Как правило, кончается все грандиозным скандалом и разорванными отношениями с компанией, ее хозяином или топ-менеджером, которому захотелось блеснуть в Forbes. В общем, в случае с Батуриной, видимо, Регина действительно сказала людям из «Интеко», что интервью с их «хозяйкой» для журнала будет интересно, и отправила их к Максу. Возможно, у пиарщиков Батуриной возникло ощущение, что они в результате оказались в каком-то привилегированном положении. Тем большим было для них разочарование.
Так или иначе, но в 9 часов утра 23 октября 2006 г. я был рядом со стендом «Интеко» на ExpoReal. Вскоре появился тот самый мужик в рубашке с расстегнутым на две пуговицы воротом. Потом появилась Батурина. Затем, с обходом московской экспозиции – Юрий Лужков.
Мне было сказано, что для интервью в графике Батуриной выделен один час. К назначенному времени я подошел к стенду «Интеко», представляющему собой сборную конструкцию в два этажа. На втором располагалось небольшое помещение со столом и стульями, где «интековцы» проводили во время выставки совещания и встречи с партнерами. Там мы сели, чтобы пообщаться. Я немного нервничал. Кроме Батуриной напротив меня за столом расселись ее пресс-секретарь Геннадий Теребков, вице-президент компании Олег Солощанский и еще кто-то.
«Ого, четверо на одного, – подумал я про себя, – это не вполне честно». Хотя, надо отдать должное, на вопросы отвечала исключительно Батурина и к помощи зала обращалась нечасто.
Готовясь к интервью, я прочитал если не все, то почти все, что было написано об «Интеко» к тому времени. Однако в интервью Батурина рассказала и кое-что новое. Например о том, как она управляется со своим бизнесом. И из ответов жены Юрия Лужкова я понял, что работает вся система как жестко централизованный механизм. «А как еще может быть, когда руководитель и владелец компании – одно лицо?» – хозяйку «Интеко» удивила сама постановка вопроса. Еще в разговоре, задавая вопросы и так, и сяк, я вынес представление, что Батурина бизнес ведет без особого надрыва. В офис приходит часам к десяти – половине десятого. Уходит так, чтобы вечером еще иметь возможность побыть с детьми, сходить с ними по магазинам, на концерт или в кино.
Жесткого сложившегося графика на рабочий день, по словам Елены Батуриной, у нее нет. Планы могут быстро меняться. Многие из неожиданных изменений связаны с тем, что Елена Батурина как супруга московского мэра обязана присутствовать на многочисленных официальных мероприятиях. Ко времени нашей встречи Батурина также входила в совет по реализации национальных проектов (их, если кто забыл, курировал будущий президент Дмитрий Медведев), и участие в этих посиделках тоже отнимало немало времени.
Регулярных частных совещаний с топ-менеджерами, как это водится в крупных российских корпорациях, Батурина не практикует. Ей достаточно держать под непосредственным контролем главное – деньги. Как это работает? Для каждого из направлений бизнеса – строительство, пластмассовый бизнес, нефтехимия, инвестиции – на год утверждается бюджет. В рамках годового плана верстаются месячные сметы. И вот за тем, как идет их исполнение, Батурина тщательно следит. Для этого в «Интеко» создан специальный бюджетный комитет, заседания которого проводятся под председательством Батуриной. Ни одного изменения в финансовых планах каждого из бизнесов «Интеко» без утверждения хозяйки не происходит. По крайней мере, так выглядела система в 2006 г. Заседания бюджетного комитета, по словам Батуриной, – едва ли не единственное регулярное мероприятие в ее деловом графике. Но уже в ближайшем будущем ситуация должна была измениться.
Батурина любит называть «Интеко» просто «семейной компанией». Это, как подразумевалось, означает, что компания свободна от всякого рода формальностей, которым необходимо следовать крупным корпорациям с большим количеством акционеров. Топ-менеджмент «Интеко» ни перед кем не отчитывается и дела ведет так, как считает нужным. Ведь руководство компании и ее хозяева – одни и те же люди. Однако масштаб бизнеса корпорации Батуриной к 2006 г. явно перерос такой подход к делу. Хаотический экстенсивный рост привел к тому, что активы висели на десятках юридических лиц, учрежденных в разное время с разными целями. Производство изделий из пластика, московские стройки, цемент, сельскохозяйственные проекты – все варилось в одном котле. Зернотрейдер мог владеть домостроительным комбинатом. И это реальный пример из практики.
Нити управления этой запутанной системы держали в руках два человека – Елена и Виктор Батурины.
«Я сидел на хозяйстве», – заявил Батурин в интервью Forbes, когда мы к нему обратились за комментарием. «Сидел на хозяйстве» – значит возглавлял дочерние компании, принимал решения по оперативному управлению бизнесом, подыскивал новые проекты. Но со своими идеями Батурин тем не менее приходил к младшей сестре.
«Естественно, я готовил доклады сестре», – говорил тогда Батурин, при этом уверяя, что ни разу не было такого, чтобы его решения отменялись. Действительно – семейная компания.
Но, как и практически каждую семью, семейство Батуриных периодически сотрясали семейные скандалы. Как раз в 2006 г. Виктор Батурин, вдрызг разругавшись с сестрой, из компании ушел. И Елена Батурина взялась за реструктуризацию бизнеса. Для этого в «Интеко» был приглашен Алексей Чаленко, ранее управлявший личными активами Николая Цветкова, президента и основного владельца группы «Уралсиб-НИКОЙЛ». Перед ним была поставлена задача разобраться и систематизировать процесс принятия инвестиционных решений в «Интеко». Об этом Батурина говорила и в интервью. По ее словам, уже в самое ближайшее время к бюджетному должен был добавиться еще и инвестиционный комитет. Его заседания должны были проходить при участии самой хозяйки «Интеко». Этот орган должен был стать не менее значимым в бизнесе, чем бюджетный комитет.
Когда я вернулся из Мюнхена, Чаленко был одним из первых, к кому я обратился за дополнительной информацией об «Интеко» – надо было собирать недостающие «пазлы» для истории о бизнесе Батуриной. И, к моему удивлению, молодой финансист легко согласился поговорить о своей новой работе. Мне было интересно: что Чаленко, попавший в «Интеко» из правильно организованного инвестиционного бизнеса, думает о месте своей новой работы? Чем отличается подход к делу того же Цветкова от «метода Батуриной»?
«Николай Александрович [Цветков] – человек более системный. Сначала выстраивает фундамент, состоящий из документов, процедур, людей, которые их выполняют. А потом принимает решение. Здесь [в „Интеко“] наоборот. То есть сначала принимается решение, а потом – все остальное», – рассказывал Чаленко.
И, честно говоря, я не был удивлен. Как я понял, Чаленко была поставлена задача эту ситуацию изменить. Грубо говоря, если раньше решения о входе или выходе из проектов принимались в «Интеко» едва ли не по наитию (Елены Батуриной и ее брата), то теперь это должно был стать жестко регламентированным процессом. Алексей Чаленко взялся за подготовку соответствующих регламентов.
Но эти детали я уже выяснил потом, пообщавшись с самим Чаленко. Ну а в своем мюнхенском интервью Forbes Батурина много говорила о том, что хочет по-новому «упаковать» свой бизнес.
