от 1 до 9 так, чтобы по всем параллелям, вертикалям и двум диагоналям сумма была равна 15. Задача сейчас широко известна, но тогда-то я учился в третьем классе и «Занимательной математики» ещё не читал. Долго размышлял по поводу решения и понял, что на конкурс я не попадаю. С обидой лёг спать, всё время, представляя в уме злополучный квадрат. Вдруг в полудрёме в середине ночи из памяти всплыл квадрат, в средней клетке которого стояла цифра 5. И меня осенило: Боже, как всё просто! Надо в среднюю клеточку квадрата поставить цифру 5, а все остальные клетки попарно дополнять цифрами, дающими в сумме 10, получая, таким образом, в каждой строке и диагонали 15.
Утром в порыве радости от решения быстро написал ответ и отправил в газету. Но, как я уже указывал, первая задача мной была понята неверно, хотя на заданный вопрос я, как мне казалось тогда, ответил в соответствии с формулировкой. Очевидно, она неясно конкретизировала ответ. Погрустил, конечно, и даже попенял на авторов задачи, ещё раз прочитав её.
Но не это главное. Самое интересное было в том, что это был мой первый и далеко не последний случай решения стоящих передо мной задач в полудрёме. Таким путём в последующем найдены ответы практически на все возникающие передо мной научные проблемы, сформулированы основы всех статей, заявок на изобретение, касающихся меня и моих учеников научных разработок, а также написание диссертаций, к которым я имел отношение. И это делало мою жизнь плодотворной, было основой внутренней радости. А вот откуда это всё бралось именно в полудрёме, я не знал и не знаю до сих пор. И второй важный результат моей полудрёмы: никакого отрицательного ощущения от бессонницы в течение последующего дня и даже дней при многократном непрерывном повторении таких ночей. Очевидно, я всё-таки спал, и мозг в целом отдыхал, но, принимая точку зрения учёных, занимающихся изучением мозга, в это время работали другие, резервные его области. Ведь исследователи мозга утверждают, что возможности его у человека используются далеко не полностью.
* * *
Труд – одна из важных составляющих жизни. С ним впервые по серьёзному я встретился во время каникул после второго курса техникума. Мне тогда только что исполнилось шестнадцать лет. Никто из домашних не уговаривал меня идти работать, просто я посчитал себя уже взрослым, способным помогать семье в решении постоянных финансовых проблем. Договорились мы с моим одногруппником Витей Маковкиным пойти работать на кирпичный завод № 4. Кто надоумил нас идти именно туда, не помню.
Технология при изготовлении кирпичей, глядя со стороны – простая. Готовится смесь песка и глины из карьеров, подаётся на пресс, он выдавливает кирпичи заданной формы, они подсушиваются некоторое время в ангарах, после чего подаются в печь для обжига. Из печи получается уже готовый кирпич. Просто? Да, если все этапы изготовления автоматизированы. Но автоматически работал только пресс. Всё остальное делали рабочие вручную. К снятию сырого тяжеленного кирпича с конвейера после пресса привлекались только взрослые и выносливые мужчины и женщины, которым, кроме этих качеств, ещё требовались деньги для семейных нужд. Работа была сдельная, а пресс выдавливал кирпичи непрерывно в достаточно высоком темпе. Наблюдение, как человек, будто робот, непрерывно беря кирпичи после пресса, поворачивается на 180 градусов и перекладывает их на конвейер в заданном ритме, казалось картиной из другого мира. Это было нам с Витей явно не под силу, да нас на эту работу и не ставили, хотя мы по своей наивности, а также желая заработать, сначала хотели проситься именно туда.
Далее сырые кирпичи в вагонетках по рельсам узкоколейки перевозились в ангары и укладывались в штабеля. Вот эту-то работу нам и доверили, т. к. ритм её мы могли определять сами. Естественно, мы были не одни, а работали ещё несколько более взрослых парней и даже девушки, которые, правда, были подругами этих ребят, и, ожидая их, больше делали вид, что работают. Но, может, они и не были оформлены на работу, а просто от нечего делать в городе и, не имея, видимо, наличных денег, лежали на подсушенных кирпичах и, ожидая своих парней, делились советами о жизни. Один раз я даже услышал необычный для меня совет, как успокоить бурного друга, уже готового применить для подтверждения своей правоты жёсткий аргумент в виде кулаков. Одна говорила другой: «Чтобы сразу же успокоить моего, я говорю: «На меня», и это действует безотказно». Вторая, очевидно имеющая такие же проблемы, с явной надеждой отвечала: «Надо будет попробовать». И ещё неожиданную в то время шутку я услышал уже от работавших с нами парней, предлагавших написать и вывесить плакат «Встретим нового директора доброкачественным кирпичом!».
Самое сложное в порученной нам работе было не то, что надо толкать нагруженную вагонетку вдвоём с немалой силой, а то, что ангаров было несколько, и к каждому было ответвление узкоколейки. И вот на этих ответвлениях вагонетка часто сходила с рельсов. А она гружёная сырым кирпичом! Приходилось искать вагу, её ведь, как всегда, не было рядом, подсовывать её под вагонетку, и, используя как рычаг, ставить её на рельсы. Процесс толкания гружёной вагонетки двумя хилыми пацанами (правда, Витя занимался в гимнастической секции и был покрепче меня) и использования ваги был очень похож на труд рабов в каменоломнях, который иногда показывают в фильмах. Однако надежда заработать и гордо принести домой деньги, несмотря на дикую усталость, грела сознание полученной самостоятельностью в решении финансовых проблем.
Мы, естественно, общались с другими работающими. Вася Сорокин, оказывается, как только получил паспорт, сбежал от своих родителей, и вот теперь пытался жить самостоятельно. Получалось это у него не очень, т. к. платили мало. А где он ночевал, я даже не знал. Через несколько дней я привёл его к себе домой, и, когда я уже не работал на кирпичном заводе, моя мама – женщина сердобольная – устроила его работать на центральный почтамт, где и одежду ему дали (была такая синяя форма для всех почтовых работников), и в общежитии место выделили. А вот работавший в другой паре Саша очень хотел казаться всё знающим и умеющим уже взрослым парнем, хотя был всего на год старше нас. Он уговорил нас с Витей в выходной купить бутылку водки (он ведь был уверен, что отдых бывает только с водкой) и пойти в парк купаться. Мы с Витей, наблюдая жизнь после войны, видели, как много пьют вокруг, особенно мужики. Поэтому мы
