Четыре года назад Александр Бисеров, совсем молодым аккомпанировавший Трошину и Баяновой, помог певице Диларом Далиевой создать программу романсов из произведений Александры Железновой, первого русского композитора женщины. Он так аранжировал её творения, что те обрели современный смысл, раскрывая новые грани редкого сопрано Далиевой, блистательно исполнившей то, что не звучало 100 лет.
Вера Берадзе также каждый год радует поклонников новым. Неизменно одно: то, что пусто, ей неинтересно. Она очень разборчива, подбирая репертуар. Так и в сольной программе "Ах, Вера-Вербочка!" (от песни Я. Френкеля на стихи Р. Рождественского). Вообще перечень имён композиторов и поэтов, которых "привела" с собой Вера, говорит сам за себя: Соловьёв-Седой, Аедоницкий, Мурадели, Фрадкин, А. Петров, Матусовский, Ошанин, Э. Рязанов[?] Проникновенно, на полуголосе исполнила премьерную для себя "Остоженку" Александра Абрамова на стихи Виктора Соколова (он был на концерте). Год от года более филигранным становится интонационное прочтение произведений, тонкой, органичной - нюансировка. Обладая меццо-сопрано широкого диапазона, Вера обладает ещё и большим сердцем, душой настоящей артистки, которая на сцене для нас и которой есть что сказать, а нам - сопережить с нею. Автор новой книги о Шульженко Ашот Вартанян подарил экземпляр Вере Берадзе с надписью как "продолжательнице традиций Клавдии Ивановны". Да, это певицы "одной группы крови".
Я слушал Веру в Кремлёвском дворце, Театре эстрады (как говорится, никакой сцены не испортит), но всего лучше она звучит, нет, всего ближе она нам, когда выступает на небольших площадках, подобных домжуровской. Как солистка Москонцерта, член жюри "Романсиады", Вера часто выезжает в Подмосковье, ездит по России, выступает в ДК, больницах, детских домах[?] Берадзе из разряда исполнителей, которые давно заслуженные и народные, не имея этих почётных званий. Почему-то государство в лице Минкульта (как и ТВ) явно недооценивает именно таких музыкантов-подвижников и тружеников. Раскручиваются одни и те же, подчас нетрадиционных расцветок. А если новенький талант вдруг сверкнёт, так не факт, что ему дадут ход.
Сказанное в полной мере относится к Александру Бисерову. Новую программу - почти полутарочасовую музыкально-поэтическую композицию "Шестое чувство" (лирика и юмор ХХ века) - он представил в камерном зале Дома учёных. И тут говорящие имена. Музыка: Альбиони, Боккерини, Шопен, Рахманинов, Прокофьев, Гернер, Легран и[?] сам Бисеров (очень тонкий композитор). Поэзия (её представлял актёр театра "У Никитских ворот" Юрий Печенежский): Северянин, Агнивцев, Маяковский, Саша Чёрный, Блок, Пастернак, Хармс, Рубцов, Бродский.
Звучали знакомые строки "В шумном платье муаровом" Северянина, "Незнакомка" Блока, "Если звёзды зажигают" Маяковского, "Мело, мело по всей земле во все пределы[?]" Пастернака, "В минуты музыки печальной" Рубцова и менее известные стихи этих и других поэтов. Но не в этом было открытие! Соавторам композиции удалось музыкой и словом соединить как бы несоединяемое - пронзительную, подчас интимную лирику и поэзию юмористическую, ироничную, а подчас, как у Хармса, даже сатирическую в единое целое, которое воспринималось органично. Вызывало у зрителей то глубокие внутренние переживания, то улыбку, а то и смех.
Открытием лично для меня стал актёр Юрий Печенежский, который разные поэтические регистры менял с удивительной профессиональной гибкостью. И в который раз я восхитился тем, как Александр Бисеров ушёл на второй план, помогая точно подобранными мелодиями яснее понять смысл и мелодику поэтических строк. Тем самым раскрыв нам, как и в случае с Диларом Далиевой, яркое актёрское дарование. Это знак настоящего маэстро.
Ещё я подумал, как жаль, что наши театральные актёры столь редко берутся за подобные проекты - не хватает на всех Бисеровых. Конечно, на таких программах денег не заработаешь, но это то настоящее, которое поддерживает высокую культуру, дарит нам радость.
Владимир СУХОМЛИНОВ,
член правления Московского
музыкального общества
«…Как чисто всё в любви»
ТЕАТРАЛЬНАЯ ПЛОЩАДЬ
Сезон 2012-2013 гг. предвещает много неординарных событий - мы приближаемся к 150-летию со дня рождения великого реформатора театра К.С. Станиславского, русский гений которого поднял театральную культуру всего мира на небывалую до него высоту.
Международный фонд К.С. Станиславского в рамках "Программы празднования 150-летия со дня рождения К.С. Станиславского" при поддержке Министерства культуры РФ и Департамента культуры города Москвы открыл сезон VIII Международным театральным фестивалем "Сезон Станиславского". Наряду с отечественными спектаклями в фестивале были показаны работы зарубежных режиссёров, в частности Люка Персеваля, руководителя гамбургского театра "Талия", доселе неизвестного в России, но знаменитого на Западе. Персеваль показал в Москве "Вишнёвый сад" А.П. Чехова и "Отелло" У. Шекспира.
Особенностью постановок явилось то, что режиссёр слишком вольно обращается с текстом. "Вишнёвый сад" переписан немецким философом К. Хегеманом: какие-то персонажи изгнаны за ненадобностью, Лопахин говорит по
- Ваш спектакль "Ромео и Джульетта" с успехом вот уже не первый сезон идёт на сцене МХАТа им. М. Горького. Помнится, что, когда с идеей этой постановки вы пришли к Т.В. Дорониной, она вас горячо поддержала: "Сегодня любовь изгнана из жизни, - сказала тогда Татьяна Васильевна, - упрощение отношений низведено до животного соития. А поэзия любви упоительна, более того, спасительна для нашего времени. Надеюсь, постановка станет спектаклем о высоте очищающей любви. Это совпадает с основной задачей нашего театра - сохранить высоту человеческих отношений".
Таким и стал этот спектакль. Особенно хороши работы Лидии Матасовой (мать Джульетты), изумительный образ Джульетты создала Елена Коробейникова, одухотворённым и трогательным в своей высоте и чистоте оказался Ромео в исполнении совсем молодого артиста Андрея Кравчука. В чём-то очень неожиданным, шумным, бурлящим, возбуждающим юные сердца оказался этот спектакль, который стал чрезвычайно популярным в Москве. Почему именно Шекспир оказался в сфере ваших интересов как режиссёра? Горький, Островский, Булгаков, которых вы периодически ставите на сцене МХАТа им. М. Горького, - понятно. А Шекспир?
- Ну, во-первых, престижную премию я получил именно за воплощение творений Шекспира на русской сцене. И первый мой шекспировский спектакль "Макбет" был осуществлён именно на мхатовской сцене: в 1990 году я поставил "Макбет" с Татьяной Дорониной в главной роли. Тогда МХАТ под её руководством проходил трудный период становления. Постановка была этапной работой. С тех пор моя душа прикипела к великому драматургу. Не буду повторять избитое - гений, непостижимый и прочее. Но пьесы Шекспира - действительно театральная библия, воплотившая все главные темы жизни, изучаемые театром, - власть, глубины любви, проблемы жизни и смерти, поэзия, коварство, драмы жизни, богатство как бич духовности[?] Я почувствовал необычайное внутреннее родство с этим автором. Он гений, в основе таланта которого - народность. Шекспир - автор площадей, аналитик глубин народной жизни.
Его Гамлет произвёл на меня мощное воздействие, заразил своей энергетикой. Я почувствовал внутреннее родство с этим автором, который, как и я, исповедует и проповедует принципы народного театра. Устройство театра "Глобус" - это та эстетика театрального пространства, которое мне ближе всего из театральных принципов оформления сцены. Я в полной мере осознал, что Шекспир - мой автор. В нём я нахожу соответствие своему темпераменту, моей натуре, моему стремлению к площадному народному действию и моему стремлению к выдвижению актёра на первый план, с его мыслями, обращёнными в зал.
Меня приглашают ставить Шекспира повсюду, и у нас в стране десять лет я работал в Нижегородском театре комедии, ставил в Пензе, в Белгороде и за рубежом, поставил множество спектаклей в Японии, в Америке. Я сделал несколько вариантов спектакля "Ромео и Джульетта", но тот, который ожил на любимой мною сцене МХАТа им. М. Горького, - это совершенно новый спектакль, в нём словно бы переплавлен, спрессован весь опыт предыдущих постановок.
- Да, в этом спектакле, как нигде прежде, найдена стилистика, которая отражает нерв нашего современного общества со всей его несуразицей. Я бы назвала это воплощением театральной эстетики ХХI русского века. Как будто бы театр, долго корчившийся в поисках самого себя в новых условиях, заговорил, наконец, на языке того поколения, которое вырвалось из-под пресса идеологической опеки и громко заявило о своём праве на самовыражение. Тем самым перепугав обывателя. Нелицеприятно? Да! Но с этим уже нельзя не считаться.
