при том, у Франции больше общего с Россией, чем у любой другой страны, — считает он. Признавая все недостатки современной Франции, с ее претензиями на великодержавость и культурный шовинизм, Коткин полагает, что именно Франция представляет собой наиболее близкую к реальности модель процветающей, мирной России. «...Если бы Россия стала похожа на Францию — демократической страной с правовым государством, которая хвастает своим абсолютистским и революционным прошлым, но больше не угрожает своим соседям, — это было бы достижением высшего порядка...» Однако, перечисляя исторические драмы на трудном пути, который Франция прошла, чтобы стать страной, которой она стала сегодня, Стивен Коткин приходит к заключению, что французский сценарий для России невозможен. «...Можно было бы поиграть с мыслью, что России нужен свой де Голль, который укрепил бы либеральный порядок сверху. Но только агиографы верят, что сегодняшняя Франция — это дело рук лишь одного человека. Несмотря на моменты нестабильности, Франция на протяжении многих поколений создавала независимые, профессиональные институты — судебную систему, государственную службу, свободное и открытое гражданское общество демократической республики. Проблема заключалась не только в том, что Ельцин не был де Голлем. Проблема заключалась в том, что в 1991 году Россия была гораздо дальше от стабильного конституционного порядка западного образца, чем Франция тремя десятилетиями ранее...» Французский сценарий, как бы он ни нравился некоторым россиянам, а для других был бы анафемой, Стивен Коткин отбрасывает. Другой возможный сценарий для России — РЕКЛАМА РОССИЯ ОСЛАБЛЕННАЯ Коткин допускает появление авторитарного лидера, который бы придерживался тех же взглядов, что и Путин, то есть, аппелировал бы к той же путинской базе, но обеспокоенный долгосрочными перспективами России. И понимающий, насколько война против Украины вредит самой России. Коткин перечисляет экономические проблемы, вызванные войной. «...Демография — это особенно больная точка для российских националистов‑почвенников, не говоря уже о военном руководстве и простом народе. С 1992 года, несмотря на значительную иммиграцию, население России сокращается. ...Расходы на войну в Украине способствовали росту российской оборонной промышленности, но сокращение рабочей силы становятся все более очевидными даже в этом приоритетном секторе, где квалифицированных работников примерно на пять миллионов меньше, чем требуется. Доля работников, относящихся к наиболее продуктивной возрастной группе от 20 до 39 лет, в течение следующего десятилетия будет сокращаться и дальше...» «ВТОРЖЕНИЕ ПУТИНА В УКРАИНУ ЛИШИЛО РОССИЮ ТЫСЯЧ МОЛОДЫХ СПЕЦИАЛИСТОВ» Коткин пишет и о том, что Путин лишил страну значительной части ее экономического будущего, заставив тысячи молодых специалистов бежать от призыва и репрессий. Повышения производительности труда, которое могло бы компенсировать демографические тенденции, пока не предвидится. Он указывает, что Россия занимает почти последнее место в мире по масштабам и скорости автоматизации производства. Автор признает, что, несмотря на западные санкции, Россия все еще в состоянии импортировать многие компоненты для своей экономики, законными и незаконными путями. «...Несмотря на эту изобретательность и привыкание общества к войне, российская элита знает ужасающую статистику. Они понимают, что долгосрочное развитие России как страны-экспортера товаров зависит от передачи технологий из передовых стран; вторжение Путина в Украину усложнило использование Запада в качестве источника...» Стивен Коткин считает, что несмотря на то, что путинский режим доказал свою устойчивость в войне, вызванные войной серьезные проблемы могут заставить закоренелых националистов — среди которых немало представителей элиты — признать, что Россия движется по пути саморазрушения. А это устраивает не всех. «...В приватных разговорах в элите понимают, что Путин отождествляет выживание своего дряхлеющего режима с выживанием великой державы. Осознание этого в прошлом приводило к смене курса, повороту от чрезмерного расширения внешней политики к активизации внутренней...» «НЕУДАВШИЙСЯ ПОХОД ПРИГОЖИНА НА МОСКВУ ПОКАЗАЛ ОПРЕДЕЛЕННУЮ ПУСТОТУ ВНУТРИ РЕПРЕССИВНОЙ СИЛЫ РЕЖИМА» История с походом лидера ЧВК «Вагнер» Евгения Пригожина на Москву, по мнению Стивена Коткина, стала своеобразным референдумом. Пригожину пришлось свернуть акцию, потому что она не вызвала поддержки со стороны военных, но неудавшийся поход показал и определенную пустоту внутри репрессивной силы режима. По мнению автора анализа, активизация внутренней политики означает реструктуризацию экономики. «...Реструктуризация экономики может быть ускорена уходом Путина — либо его отставкой, либо естественной смертью. А возможно, что реальная политическая угроза его власти вынудит его прибегнуть к такому варианту. В любом случае, в основном это будут тактические шаги, основанные на осознании того факта что у России нет средств для бесконечного противостояния Западу, что она платит непомерную цену, пытаясь противостоять ему, при этом рискуя окончательно потерять жизненно важные европейские связи в обмен на унизительную зависимость от Китая...» Это подводит нас к следующему сценарию: РОССИЯ КАК ВАССАЛ Несмотря на сложные отношения между Россией и Китаем в прошлом, в последнее время страны укрепляют связи, проводят крупномасштабные совместные военные учения и полностью разделяют претензии России к расширению НАТО и вмешательству Запада в дела Украины, где поддержка России со стороны Китая по-прежнему имеет решающее значение. «БЫВШИЙ МЛАДШИЙ ПАРТНЕР, КИТАЙ, СТАЛ СТАРШИМ ПАРТНЕРОМ» «...Авторитарная солидарность этих двух родственных душ подкрепляется неизменным антизападничеством, в частности антиамериканизмом. Бывший младший партнер, Китай, стал старшим партнером. В 2013 году, объявив о «всеобъемлющем стратегическом партнерстве», два авторитарных соседа улучшили отношения. По официальным данным, в 2023 году объем торговли между Россией и Китаем превысил 230 миллиардов долларов; с учетом инфляции за три десятилетия до этого он колебался в районе 16 миллиардов долларов...» Китай по-прежнему покупает у России двигатели для военных самолетов, но в остальном зависимость идет в другом направлении, — пишет Стивен Коткин. Россия уступает Китаю в производстве автомобилей для российского рынка. В Москве хранятся огромные запасы юаней, которые можно тратить только для покупки китайских товаров. Между тем, напоминает автор статьи в FA, договор о строительстве газопровода из Сибири в Китай до сих пор не подписан, потому что Китай не хочет попадать в энергетическую и иную зависимость от России. Но Россия попадает в зависимость от Китая. «...Теперь, когда Путин сжег мосты с Западом и обвинил его же в поджоге, у него нет иного выхода, кроме как положиться на милость Китая. Большой и растущий дисбаланс в отношениях побудил аналитиков говорить о России как о вассале Китая. Но только Китай решает, какая страна становится его вассалом, Пекин диктует России политические решения, а также берет на себя бремя ответственности. Никаких договорных обязательств с Россией у него нет. ...Тем не менее, оба лидера продолжают осуждать стремление Соединенных Штатов к гегемонии и продолжают тесно сотрудничать между собой. Общее стремление сделать мировой порядок безопасным для своих диктаторских режимов и доминировать в своих регионах приводит к фактическому вассалитету, который
