любой другой рабочий зашли в операторскую и обратили внимание на маленькую мигающую кнопку о потере связи. Какова же полная картина происходящего? Операторская пуста, подлодка неуклонно приближается ко дну, хотя подобная развалюха, как та, в которой они погружались, едва ли была приспособлена к большой глубине, потому был риск затопления, что было фактически равно неминуемой смерти, все тросы были оборваны, акулы всё ещё могли плавать вокруг, к тому же, что было самым худшим, уровень воздуха был критически мал, для девяти человек его хватало в лучшем случае на двенадцать часов, а единственным шансом им хоть как-то спастись это прождать больше сорока восьми до понедельника, когда приедет комиссия, при этом количество воды было катастрофически мало, еды не было вовсе, выходило так, что если нужно, чтобы спася хоть кто-нибудь, то нужно выбрать, кого умертвить, однако нужно выбрать не одного и не двух человек, а семь или восемь. От осознания этого Пётр Корыстнов вздрогнул. Никто ещё не знает, все ещё верят, но они знают, что мы сюда спускались чуть больше двух часов, логично предположить, что, даже несмотря на то, что прямо сейчас они спускаются ниже этого всё равно недостаточно, чтобы поверить, что спасательная группа не прибудет через три, максимум четыре часа, ситуация выходила ужасающей. Пилоту нужно было взять себя в руки, возможно попытаться объяснить ситуацию, может быть, не раскрывая все детали, вроде тех, что никто кроме малознакомого ему Яши и его самого не знает об их погружении, попросить этих людей поменьше паниковать, попытаться уснуть, чтобы выиграть время, но от осознания того, что возможно тогда он станет первым, кого убьют ради жизни других, Пётр Корыстнов решил притвориться дурачком, сделать вид, что он удивлён не больше остальных, что за ними никто не пришёл и не спас, тогда у него был шанс прожить дольше, тогда голосование может выбрать, хоть того старика с книгой или ту старуху, но ни его, и, может быть, как раз тогда, какой-нибудь из рабочих-зевак, забредя в ангар, отправит спасателей за ними, и он сможет выжить, подобный расклад удовлетворил его более чем, и пилот принялся ждать.
Прошло больше трёх часов, многие начинали нервничать, например, как Люся и Анастасия Охотова, но их быстро успокаивали, не давая панике распространиться на остальных, в это же время Александр Апатов вместе с Николаем Кровьёвым встали в один из отдалённых углов и о чём-то шептались, поглядывая на остальных, Пётр Корыстнов боялся, что они раскусили его блеф, а тогда весь фарс с непонимающим дурачком мог не удаться, следовательно выходило так, что он потенциально забрал чью-то жизнь своими действиями, попросту дыша чьим-то воздухом, пилот всячески пытался отогнать от себя эти мысли, но лишь больше накручивал себя, думая, что все вокруг уже давно знают об его лжи и готовятся всячески порицать и унижать, а может быть и убить.
Становилось всё жарче, а воздух с каждой минутой всё тяжелее. Наконец, Нина сняла с себя блузку с длинными руками и тут же быстро накинула её на своими изрезанные руки, которых она стыдилась, не хотя их показывать кому-либо, ровно по той же причине ей не хотелось оставлять спину открытой, потому как если бы кто-то, скажем, постучал бы её по спине, то тут же, для ужаса Нины, ощутил бы всю ту степень саморазрушения, на который она пошла, и за который её могли линчевать и смотреть с неким отвратительным интересом, сравнивая свою судьбу и Нинину, что доставляло страшную боль, ей вовсе не хотелось, чтобы её как-то жалели или относились как-то по-особенному, она лишь желала отменить, то раковое, необдуманное решение, желала, чтобы всё было как прежде, чтобы она могла не выделяться, не быть особенной, смогла зайти в толпу и раствориться в ней, чтобы её не водили по врачам и не приставляли психологов, чтобы её юность была такой же, как у всех, однако теперь эти шрамы останутся с ней на всю жизнь, будут вновь и вновь напоминать о совершённой ошибке и будут раз за разом бить по её самооценке и самолюбию, из-за чего, как ей казалось, она навсегда закроется в себе и не сможет выйти из того апатичного состояния, в котором время от времени пребывает. Никто не заметил её маленького, но столь значимого для неё действия, люди в целом старались не обращать внимание на её проблемы, потаённую неуверенность в себе, ведя себя с ней, как прежде, но всячески негласно напоминая о совершённой ошибке. Нина уставилась в пол, пытаясь сдержать слёзы, Люся в то же время, видя это, всё спрашивала её о разных вещах, интересуясь всё ли с ней хорошо, привлекая тем самым лишь больше ненужного внимания окружающих, подруга, как и всё окружение, не понимали, когда Нину стоит оставить одну, чтобы она могла самостоятельно справиться со своими проблемами, обиженная на себя и на мир, не стала говорить об этом, ведь подобное могло лишь больше заставить её проявить слабость и заплакать, а окружающих сильнее заставить поверить в необходимость помощи и поддержки.
– И где спасатели? – топнула ножкой Анастасия Охотова. – Что-то больно долго их нет.
Александр Апатов и Николай Кровьёв замолчали.
– Скоро будут, – уверил Пётр Корыстнов, – через час, максимум два.
– Мне показалось, или вы это говорили ещё час назад? – захлопнув книгу, спросил Борис Охотов, – я солидарен с моей супругой, спасателей всё нет и нет, связаться с юношей вы не можете, становится всё жарче, мы спускаемся всё ниже, воздух, по ощущениям, всё хуже и хуже, – он встал со своего места, – потому, позвольте, задать вам вопрос: мы здесь совершенно одни, ведь так? – все встрепенулись, Александр Апатов и Николай Кровьёв перегнулись, Пётр Корыстнов вздрогнул, пытался подобрать слова, но от страха не мог, – а раз так, то почему вы бездействуете? Почему молчите? Почему скрываете от нас правду?
– Отец, я уверен всему есть логическое объяснение, – ответил вместо пилота Егор.
– Молчи, ты слишком добр к тому, кто толкает тебя на смерть, – быстро и не слишком задумываясь над своими словами сказал Борис Охотов, медленно подходя к пилоту, за ним последовали Николай Кровьёв и Александр Апатов.
– Да что вы делаете? – заверещал Пётр Корыстнов, закрывая руками лицо, будто бы его вот-вот ударят, – ситуация из ряда вон, я думаю это все заметили, нас не держат тросы, наше спасение прибудет совсем скоро.
– Если бы нас кто-то хотел спасти, он бы уже объявился, – спокойно сказал Александр Апатов, – расскажите то, что не знаем мы. Опишите всю картину.
– Тогда не подходите ко мне! Я всё расскажу! – трио остановилось стоять там, где
