На заседании Совета по предпринимательству премьер-министр Михаил Касьянов сказал:
— Мы далеки от заблуждения, что только правительство двигает экономику страны. Экономический рост — это заслуга предпринимателей. А правительство должно создавать условия для вашей работы.
Это важное признание.
В команде Путина существует разделение труда.
Экономическое крыло путинской команды пытается сделать хозяйственный механизм эффективным. Команда — это вице-премьер Алексей Кудрин и его первый заместитель Алексей Улюкаев, советник президента Андрей Илларионов, министр экономического развития Герман Греф и его заместитель Аркадий Дворкович. Что их отличает? Во-первых, ни они сами, ни их окружение не воруют, это большая редкость для нашего коррумпированного аппарата. Во-вторых, они искренне хотят что-то сделать в экономике.
А силовики вроде как обеспечивают стабильность в стране и гарантируют исполнение принятых в Кремле и в Доме правительства решений. Но горячее стремление силовиков «подтянуть» разболтавшуюся страну и «построить» граждан сильно пугает экономистов, хотя они вроде бы и состоят в одной команде. Экономисты видят возможные опасности. Наведение порядка железной рукой в конце концов может привести к уничтожению в стране политических прав и свобод, что исключает развитие экономики. Но это, конечно, крайний вариант:
Что происходит в последние годы? Происходит усиление государства в сфере экономики. А это ведет страну к государственному капитализму. Он плох не тем, что государственный, а тем, что неэффективен. Государство — это худший в мире управляющий. И уже есть подсчеты.
Если Россия будет развиваться по либеральной модели, то рост экономики составит пять процентов в год. Эта цифра дает надежду на то, что наша страна перестанет быть такой бедной.
Если в стране установится государственный капитализм, когда вся крупная промышленность будет управляться государственными чиновниками, рост экономики не превысит двух процентов. Тогда экономика страны будет идти ко дну и развитой мир нам уже не догнать.
Экономическая команда Путина это прекрасно понимает. Но ее слово в кремлевских дискуссиях второе. Первое принадлежит силовикам.
АТАКА НА НТВ
Эти опасения подтвердились, когда началась атака на старое НТВ. В избирательной кампании 1999-го и 2000 годов НТВ, как и все средства массовой информации, принадлежавшие Владимиру Гусинскому, не поддержали Путина и «Единство». И нового президента, и его политику журналисты подвергали критическому разбору.
В окружении президента исходили из того, что НТВ выполняет политический заказ. Сами журналисты считали, что исполняют свой профессиональный долг, но их позиция слишком контрастировала с верноподданнической линией государственных телеканалов.
Нежелание НТВ стать в общую линию вызвало, надо понимать, озлобление высшего начальства.
Атака на НТВ началась по всем правилам военного искусства. В столице нашей родины устроили настоящую зачистку. Появились отряды бойцов в камуфляже, в масках и с автоматами. Они в прямом смысле захватили несколько зданий, которые принадлежали компании Гусинского «Медиа-мост».
Такое «маски-шоу» устроило подразделение налоговой полиции. Но бойцы из подразделения физической защиты налоговой полиции привлекаются только в тех случаях, если накрыли бандитское гнездо с вооруженной охраной и надо ждать перестрелки. Что, сотрудники Генеральной прокуратуры ожидали встретить вооруженное сопротивление, думали, что глава «Медиа-моста» Владимир Гусинский или его первый заместитель милейший Игорь Мала-шенко станут отстреливаться из пулеметов?
Если прокуратуру интересовали документы, почему нельзя было прийти просто с ордером и получить их обычным, законным путем? Видимо, цель была другая. Или раскрыть в ходе тотального обыска какие-то секретные материалы. Или же, скорее всего, напугать.
Ведь что представлял собой «Медиа-мост» в 2000 году? Это телекомпания НТВ, ежедневная газета «Сегодня», еженедельный журнал «Итоги», радио «Эхо Москвы» и подразделения, которые обеспечивали их существование. Вот и возникло ощущение, что власть пытается запугать, наказать независимые средства массовой информации.
Между прочим, когда бойцы в масках и с автоматами ворвались в эти здания, все, кто там находился, оказались в положении подозреваемых, преступников. Им нельзя было ни войти, ни выйти, ни позвонить по телефону. Их согнали в одно помещение и у всех проверили документы. А с какой стати?
Обыски в зданиях «Медиа-мост» проводила Генеральная прокуратура. Главным законникам страны и в голову не пришло, что они походя нарушили гражданские права достаточного числа людей. Подумаешь, какая мелочь!
Но если так действует Генеральная прокуратура, так чего же ждать от других силовых министерств и ведомств?
АРЕСТ ГУСИНСКОГО
13 июня 2000 года Владимира Гусинского вызвали на допрос по поводу найденного при обыске наградного пистолета и задержали без предъявления обвинения. Это имело огромный резонанс и в нашей стране, и за рубежом.
Против любого человека, нарушившего закон, должно быть возбуждено уголовное дело, и ни занимаемое положение, ни размер капитала не должны этому помешать. Если в отношении Гусинского имелись серьезные подозрения, надо было начать следствие — с этим все были согласны. Но зачем же сажать за решетку человека, когда следствие еще не началось и его еще ни в чем не обвиняют? Владимир Александрович Гусинский — не серийный убийца и даже не уличный хулиган, который бегает с кухонным ножом и может кого-нибудь порезать. Вполне достаточно было взять с него подписку о невыезде.
Но у нас прокуратура привыкла действовать иначе. Первым делом подозреваемого надо посадить. Само по себе лишение свободы делает любого задержанного сговорчивее, и он спешит признать все, что угодно, лишь бы поскорее суд, на котором можно будет заявить о своей невиновности. Поэтому так много дел рассыпается в судах, и они направляются на доследование.
Следственная работа требует высокой квалификации и кропотливого труда, но зачем себя мучить, когда достаточно посадить подозреваемого, и он сам во всем признается?
В случае с Гусинским едва ли рассчитывали на то, что он даст слабину и подпишет показания против себя. Как вскоре стало ясно, никто и не собирался судить Гусинского. На него хотели надавить, чтобы он отказался от своей медиа-империи.
Президент Путин, находившийся в тот момент за границей, твердо и убежденно говорил, что ничего не знал о готовящемся аресте Гусинского. Это смутило экспертов: да как же это могло произойти, что президента страны не поставили заранее в известность о такой крупной операции?
Даже в самых демократических государствах правоохранительные органы и прокуратура обязательно информируют главу государства о ходе расследования громких, общественно значимых дел. Президент — человек, которому доверены все высшие секреты, поэтому Генеральный прокурор не вправе утаить от президента намерения арестовать ту или иную крупную фигуру.
Президент государства имеет право узнавать о таких событиях не из газет. Он должен быть заранее готов к тем политическим последствиям, которые будет иметь подобный арест.
Прокуратура всегда работала под неусыпным руководством президентской администрации. Неужели нас хотели убедить в том, что Генеральный прокурор Владимир Устинов не только скрывает от президента свои планы, но и вообще не желает с ним разговаривать, в результате Путин не в состоянии связаться с Устиновым?
У нас в стране есть камикадзе — в Чечне, они взрывают себя вместе с солдатами федеральных сил. Генеральный прокурор не похож на камикадзе. Ну разве можно себе представить, что Генеральный прокурор по собственной воле решил взбудоражить страну, настроить общество против президента и заодно сорвать Путину первый официальный визит за границу?
Возникла, правда, и другая версия. В Москве в тот день не было ни президента, ни премьер-министра, ни секретаря Совета безопасности. На хозяйстве остался глава президентской администрации Александр Волошин, известный своей горячей «любовью» к Гусинскому и НТВ. Некоторые журналисты, вхожие в Кремль, рассказывали, что Волошин уже давно грозился посадить Гусинского за решетку. Ни сам Волошин, ни президентская пресс-служба эти утверждения не опровергли.
Волошин, как многие решили, и исполнил свою давнюю мечту — санкционировал арест Гусинского.
Но возможно ли это? Конечно, Волошин человек влиятельный, но только в рамках полномочий, данных ему президентом.
Конечно, бывают случаи, когда чиновники не просят у президента прямого благословения на ту или иную деликатную акцию, оставляя ему возможность — в случае неудачного развития событий — сказать, что он ничего об этом не знал или что его подставили нерадивые подчиненные. Но это делается только тогда, когда подчиненный твердо знает, что исполняет волю президента и что его не накажут, а похвалят.
