— Что это такое?
— Приморский вариант вашей «Горбушки». Однажды мы набили сумки товаром и собрались в путь. Выходим из трамвая, а нам навстречу знакомые: «Тормозите, ребята, приехали». Что такое? Выглядываем и видим картину: милиция всех наших выстроила в ряд, как на плацу. Перед каждым лежит стопка его пластинок. А они смотрят и по списку проверяют, у кого что. Если «плохие» группы — сразу ломали о колено. А «хорошие» отдавали прямо в руки. Мы, конечно, на трамвай и домой.
— Цирк... А откуда черпали актуальную информацию?
— Была у Лагутенко книжка «Буржуазная массовая культура» А. В. Кукаркина. Если убрать из нее ярлыки, ругань и слова классиков марксизма-ленинизма, получился бы приличный труд о западном масскульте. Там мы впервые встретили понятие «акционерное общество» и сразу решили создать такое в школе. У меня даже сохранился его устав. В нем было сказано, что «обманывать друзей можно, но не больше чем на 5 рублей».
— И обманывали?
— В школе мы объявили, что собираем по 70 рублей на акционерное общество. Каждый месяц его члены были обязаны сдавать еще по 10 рублей. На эти сборы мы покупали фирменные виниловые пластинки. 70 рублей — средняя цена за штуку. Раз в неделю они имели право брать одну-две пластинки на дом. Вскоре у нас оказалось порядка полутора тысяч пластинок — обменный фонд.
— И вас не накрыли?
— Один из миноритариев нас спалил. Его мама уехала отдыхать в Болгарию. Возвращается, а он худой как жердь, бледный. Мама спрашивает: «Андрюшенька, что с тобой?! Я же тебе оставила 150 рублей!» А он: «Вот у Бурлакова пластинку купил за 70 рублей». Меня чуть из комсомола не выгнали. Акционерное общество, конечно, развалили. Но мы уже собрали уникальную коллекцию. Тогда же начали репетировать.
— Где?
— У Ильи Лагутенко дома, в комнатке площадью cемь квадратных метров. Мы играли, например, «Новую Луну Апреля», которая в 97-м вошла в дебютную пластинку. Я предложил сделать ее в стиле новой волны. Илья спрашивает: «А как это?» «А вот так: туфф! тшш, туфф! тшш...» Поставил ему Flash In The Night группы Secret Service и Who's That Girl группы Eurythmics как ориентиры... Инструментов поначалу не хватало, и мы их делали из чего попало. У Ильи были игрушечные клавиши «ФАЭМИ», которые издавали довольно смешные звуки. Кроме того, Лагутенко учился управлять яхтами и на этих курсах однажды украл перо руля и сделал из него гитару. Взял звукосниматель за 10 рублей, гриф от старой гитары, вырезал деку. На этом наш инструментарий заканчивался. А барабаны были нужны кровь из носу. Мы ставили друг на друга картонные ящики, клали в них слоями газеты и добивались звука, который слышали на чужих записях. Получалось похоже на «Алюминиевые огурцы» Виктора Цоя. Цоя мы, конечно, чтили. Но главными были Майк Науменко и Борис Гребенщиков. Моя встреча с Майком — событие на всю жизнь. Я служил в армии в 1987-м. Науменко привез свою группу «Зоопарк» в Хабаровск, а я ездил туда с военным патрулем. Прихожу на стадион, у них саундчек. Охраны нет. Подошел и говорю: «Я люблю «Аквариум», можно с вами пообщаться?» Майк был удивительный человек. Сказал: «Приходи завтра в гостиницу, и мы поговорим». Дал адрес, номер комнаты. Часов в 10 утра я стучусь к нему в номер. Открывает он мне в майке и трусах. Видно, что вчера поздно лег, но интеллигентность все равно в глазах. Не послал меня, сказал: «Заходи». И два часа выслушивал, превозмогая страшную головную боль. Я заставил его прочитать мои армейские стихи. Он покорно взял мой «дембельский альбом», пролистал, подумал и написал, что мне, по его мнению, надо слушать. Писал, зачеркивал... А я задавал безумные вопросы типа: «Расскажите, как Гребенщиков пишет тексты?»
— Гребенщиков был другим вашим кумиром?
— Да. Хотя пообщаться с БГ довелось только перед выходом альбома «Сестра Хаос», в 2001 году. Разговаривали у меня дома часа два. Результат для «Аквариума» — отличная продажа их пластинки. Не люблю бравировать цифрами, но до разговора со мной рекорд-компании платили этой великой группе за альбом 10 000 долларов, а после разговора группа сумела продать пластинку за 150 тысяч. После этого Борис Борисович называл меня при всех в шутку Гарри Поттером. Живое выступление Гребенщикова мне довелось увидеть только в 95-м. «Аквариум» был для меня откровением, как и весь питерский рок. Кстати, первая песня «Мумий Тролля» под названием «Ты крест» была, что называется, навеяна питерским роком, его иронией, снобизмом: «Ты нацепил бананы, / Прическа у тебя модна...» Сегодня другая аудитория, другая мода. Но суть примерно та же.
— «Тролли» поднялись в конце 90-х. Почему так поздно к ним пришла слава?
— Покойный Игорь Давыдов, один из идеологов и основателей Владивостокского рок-клуба, дал мне телефон Артемия Троицкого. Я позвонил Троицкому, дал послушать запись. Но его она не вдохновила.
— Но потом критики написали, что «Мумий» опередил время...
— Мы просто делали ту музыку, которая была в тренде. Одно время группа называлась Boney P. Потом «Панк-рок Бульдог», «Шок»... Каких только названий не было. Работали так: Илья что-то наигрывал под гитару и ритм-машинку. Я отбирал песни. Везли их в Лондон, там брали сессионных английских музыкантов, репетировали с ними недельку, и вперед. Альбом «Морская» был записан, сведен и отмастерен за 13 дней. Настоящая панк-пластинка! Попробуйте сейчас так записать альбом, и чтобы он стал № 1 по всей стране. Записывались мы в ужасных условиях. Alaska Street Studios — это студия, где каждые восемь минут громыхает состав метро прямо над головой. Мы останавливались и ждали, когда он пройдет. В этой студии писались Sex Pistols и куча панковских групп. Вообще-то «Морская» — второй русский рок-альбом, записанный в Лондоне. До нас там записался «Наутилус Помпилиус».
— Какие качества потребовались, чтобы войти в шоу-бизнес?
— Умение концентрироваться на главном. Вот сибиряки умеют выдерживать любые испытания. А мы, дети сопок, можем собраться и сделать рывок. Поэтому когда Ельцину надо было «спасать Россию», он многих привез с Дальнего Востока. У Чубайса была куча народа из Приморья.
— Говорят, чуть ли не все тексты «МТ» сочинены вами.
— Это преувеличение. Но есть строчки, которые Илья у меня брал. Есть и отдельные мои тексты. Кстати, только недавно благодаря моей супруге я свои тексты переоформил на себя в Российском авторском обществе. А раньше тексты всех песен были записаны на Лагутенко, и он 7—8 лет получал за них роялти. Открыли мы однажды каталоги РАО, смотрим, а «Новая Луна Апреля» и многое другое за ним числятся. Настя, жена моя, пошла в РАО и стала разбираться. Она молодец, умеет работать с госструктурами. Илья не протестовал. С моей стороны тоже не было никаких претензий. Кто-то, видно, за его спиной записал все на него.
— Ну а вы сами всегда честны с коллегами? Миша Козырев рассказывал, как вы резко поменяли условия выступления «Мумий Тролля» перед «Максидромом».
— Миша Козырев — гениальный человек, который сделал из радиостанции «Максимум» явление. Он всегда говорил: независимая музыка, независимая радиостанция. И я старался, чтобы любая моя группа была независимой, чтобы мы сами зарабатывали. Хотел, чтобы на «Максидроме» мы могли продавать продукцию придуманного нами лейбла «Утекай Звукозапись», в том числе пластинки «Мумий Тролля». И чтобы хотя бы пару раз прозвучали между выступлениями звезд «Дедушки» и «Туманный Стон», молодые, нераскрученные группы. Он в ответ: нет, и все! Спрашиваю: «Почему?» — «Понимаешь, вообще-то «Максидром» — это не мое детище...» Я начинаю понимать, что независимости нет. Есть мафия, которая контролирует контент. Меня, конечно, это сильно обидело, потому что я идеалист. Миша разрушил самое главное — мою веру в то, что в России может быть независимая радиостанция. В итоге мы что-то выторговали, какой-то стол нам поставили. До фестиваля «Поколение-96» Михаил не верил в «троллей», как не верил в них и рок-авторитет Александр Кушнир.
— Кушнир серьезную лепту внес?
— Лучше Кушнира я музыкальных пиарщиков в России не знаю. Но вначале работа с ним велась за деньги. Вот тебе 100 долларов (на тот момент это были большие деньги) — ты ставишь заметку туда. Вот еще 100 — сюда. Только так. В то время газета «Неделя» ни в какую не хотела писать о «МТ». Александр Кушнир приходил в редакцию и падал на колени. Однажды он лег на пол и сказал: «Я не уйду отсюда, пока вы не напишете про «Мумий Тролля». Это было сильно. Настоящий пиарщик так и должен поступать, если он свято верит в то, что делает.
— Вот прямо вот так?
— А вы как думали? Ну представьте, что вы редактор, а пиар-агент приходит к вам и говорит: «Я тут вообще-то занимаюсь группой «Три поросенка». Они, конечно, полное говно, но господин Кушнир просил меня вам это показать». Александр брал редакции в осаду. Если бы не он, никто бы не знал о существовании Лагутенко и «троллей».
