— Какие выводы вы сделали из провала «Сегодня ночью»?
— Я зарекся работать с артистами старше 22 лет. С 17—18-летними иметь дело бесполезно, у них мозгов нет, это будет лондонский вариант с затопленным номером. В 25 — уже бесполезно, потому что человек потерял веру в себя. 21—22 — идеальный возраст. Человек и ума набрался, и верит в себя. Все ловит на лету.
— На дворе 2012-й, а начинали вы в 1996-м. Сильно изменился российский шоу-бизнес за 16 лет?
— Тогда были застой в музыке и обилие денег, которые Ельцин получал за счет иностранных кредитов. Клубы открывались направо и налево, водка, вино, наркотики лились рекой. Все восторгались Богданом Титомиром. Вы удивитесь, но с тех пор ничего не изменилось. Даже манекены, которые поют и пляшут на ТВ в новогоднюю ночь, те же самые. Только деньги добываются из другого источника. Из нефтегазовой трубы.
— Это плохо?
— Иногда мне кажется, что мы нация нахлебников. Получили богатство, но используем его не для новых концепций и проектов, а чтобы хорошо прожить один день. Пить, курить, трахать баб и жрать наркотики... Статусные люди детей боятся рожать: не дай бог, ребенок отнимет возможность купить новый «Бентли». Отсюда и музыка, от которой атрофируются мозги.
— Вы изменили музыкальные вкусы в конце 90-х, почему не сделать это снова?
— В последние годы меня выкинули с рынка наши программные директора. Им нужны были подконтрольные артисты, которые обходятся в 100 долларов, но собирают стадионы. И появилась «Фабрика звезд» — идеальная схема. Но не все согласны работать как «фабриканты». Однажды мне позвонил известный человек с крупного канала и спрашивает: «Ты не хочешь, чтобы «Братья Грим» выступили там-то и там-то?» Я говорю: «Хочу. Но есть некоторые условия. Допустим, чтобы там гримерка была». Он: «Тебе что, мало, что тебя с Первого канала выкинули? Я тебя и отсюда выкину сейчас». Не я первый, не я последний. Евгений Хавтан в 1997-м что-то ляпнул про один из центральных каналов, и потом 10 лет его там не показывали. Только в 2007-м снова появился. Теперь он тише воды.
— Вас многие не любят, почему?
— Потому что я стоял у истоков. На «Горбушке» в середине 90-х продавал русские лицензионные пластинки, познакомился со всей тусовкой. А из этих людей потом вышли наши крупнейшие компании — «Мистерия Звука», CD Land (как сейчас помню: первая точка справа была). Я их знал, мог позвонить, попросить, договориться. А сегодня не могу. Кто мне мешает? Стена, как в фильме Алана Паркера The Wall. Медиамонополии. Они диктуют каждый шаг. Я всегда думаю, как пробить эту стенку. Вот пример. Мы съездили с «Братьями» в Новую Зеландию, там записали «Пчелу». Отличный трек на тему связи творчества и социальности. Но в этой песне была фраза: «Шизокрылы наступают». Я Боре говорил, что из-за этой фразы нас зарубят, потому что ни в какие «Европы Плюс» это не пройдет. Убери эту фразу — и все будет хорошо. Песня-то превосходная. А он мне: «Нет, не уберу, не хочу быть попсой». Он тоже не прав: думает не о том, что люди будут слушать, а о том, что скажет музыкальный критик. Это уже надуманная ситуация. Один радийный человек послушал «Пчелу» и говорит: «Нет, я не могу это поставить». Потом на радио «Максимум» появился программный директор Марущак. Он люто ненавидел «Братьев Грим»! Благодаря ему радиостанция, которая дала жизнь группе и на втором альбоме могла набрать еще популярности, от нас отказалась: «Нет, «Братьев» ставить не будем, на фиг». Группу погубили на самом деле. Мы сами губим свою культуру. Мы сами губим свою музыку.
— На Западе по-другому?
— На Западе любят, чтобы все развивалось, двигалось. У них нет карманов, из которых можно взять и вытащить деньги. Приходится их зарабатывать. А представьте, что из Англии гонят нефть в Европу и на это живут. Там никогда бы не появилось никаких The Beatles. Из Катара же ни одна группа не вышла, правда? Да на фиг им это надо! Они спокойно заплатят деньги, Маккартни приедет, сыграет две песенки...
— Что же делать?
— Приспосабливаться и хорошо считать. В 2004-м я читал курс студентам и с ними рассчитывал бюджет для «Братьев». И оказалось, что надо потратить 225 тысяч долларов, а заработаю я 540 тысяч. Через год студенты меня спрашивают: «Ну как?» Говорю: «Все так, только заработал я на 200 тысяч больше». Главное, придерживаться определенной схемы. Если зарабатываешь 100 рублей, 40 обязан потратить на следующий альбом. 40 процентов — золотой стандарт. Я подписывал в 2001 году первый договор с компанией Sony по какому-то проекту, смотрю: у них 37 процентов идет на развитие. Я понял, что мои 40 процентов правильные. В чем секрет Мика Джаггера? В том, что в 60-х годах, пока все пили, курили и кололись, он ходил в школу юного бухгалтера и учился: 2+2 фунта = 4 фунта. «Роллинги» звонили продюсеру Алану Кляйну и вопрошали: «Где деньги, нам нечем оплатить межгород?» И только Джаггер мог сесть и посчитать, как обманывает его этот менеджер. Наверное, Лагутенко подумал, что я Алан Кляйн, потому что у нас тоже были времена, когда на нас висели долги, а я все тратил на Земфиру, на «Дедушек», на «Туманный Стон», то есть вкладывался в новую музыку. 40 процентов на развитие — это необходимость. И если положил в карман хотя бы 10 процентов из этих 40, как без меня начали делать «Братья Грим», ничего не выйдет.
— Это что за история?
— А они мне все время говорили: «Давай мы на эти 40 процентов не клип снимем, а поедем на остров Хайнань и отдохнем. А давай мы запишем альбом не в Новой Зеландии, а в Москве. Сэкономим 20 тысяч...» И так бесконечно. Боря говорил: «Я в такси за 200 рублей не могу ехать, только за 3 тысячи теперь могу». Вот куда уходят деньги. Вместо музыки люди начинают тратить на себя, и группа умирает потихоньку.
— Леонид, а как вы в кино оказались?
— Меня пригласили как музыкального продюсера фильма «Самоубийцы», который недавно вышел в прокат. Продюсер фильма и сорежиссер Александр Стриженов. На мой взгляд, получилась настоящая рок-н-ролльная киноистория. Там снялись Акиньшина, Стычкин, Воробьев, Башаров, Куценко... Фильм человечный, добрый, с юмором. Стриженов сказал: «Я не хочу попсу, я хочу, чтобы был рок-н-ролл». И я подобрал 20 произведений, начиная с «Аквариума», «Воплей Видоплясова». В музыке постоянный драйв. Я все-таки 15 лет делал дискотеки и умею компоновать музыку. Мне все говорят, что саундтрек потрясающий.
— Вы говорили, что пишете книгу. Мемуары?
— Нет. Я был знаком с разными необычными, интересными людьми, начиная с приморского рок-патриарха Андрея Масловского. Плюс Лагутенко, Земфира, Боря Грим, Алексей Ракитин. Хочу собрать в единого персонажа, проанализировать, что это такое. А это целая эпоха, между прочим. Там несколько поколений будет представлено.
— Что вам сегодня нравится и не нравится в роке?
— Я не могу слушать людей, которые занимаются бардовской песней в роке. Другое дело музыканты-философы, как Гребенщиков или Майк Науменко. Иногда такие явления попадаются на моем пути, и это как откровение. Недавно я испытал нечто подобное, встретив девушку из Латвии, Софью Курбатову. Ее песню «Саманта Смит» скоро будут знать миллионы. А до этого я что-то похожее наблюдал в 2010 году, когда работал с Алексеем Ракитиным и его группой «Plastика». Сожалею, что не смог довести его до вершины.
— Почему Алексей не пошел дальше?
— Понимаете, в популярной музыке ты либо хочешь бороться за себя, либо сдаешься. Человек сдался. Прошло уже два года, и сегодня мало кто его знает. Ведь когда появилось все это протестное движение, песня «Они считают нас быдлом» могла бы стать просто гимном оппозиции. У него много социальных песен, но это не надуманный пафос.
— Где он сейчас?
— Алексей живет в Орле с родителями-учителями, сам учитель. Его ученики ходят на его концерты. И, как настоящий интеллигент, он отказался прекратить преподавание. Насколько я понимаю, он пишет песни для певицы Ёлки. Его стали эксплуатировать как машинку для написания песен. В общем, людей у нас умеют покупать. Но я вам могу сказать на полном серьезе вот что. Для меня все эти 35—150 тысяч, которые вышли на Болотную площадь и на проспект Сахарова, ничего не значат, пока там не появится Алексей Ракитин.
— Почему?
— Потому что Ракитин — представитель провинциальной интеллигенции. Которая привыкла думать, что губернатор, начальник РОНО — плохие люди, а в Кремле сидят хорошие. И пока их не переубедишь, они не поднимутся. А людей этих, между прочим, огромная масса, и они способны перевернуть Россию, если проснутся. Но пока они воспитывают подростков, которых потом власть возит на селигеры. Без помощи музыкантов тоже ничего не получится. Музыканты должны идти в народ, а не в формат. Как я уже говорил, творческая единица не равна личности. Те, кто вырос в советское время, как Юрий Шевчук, — другие, закаленные в боях с коммунизмом. На них не похожи те, кто взрослел в период 90-х: тогда надо было или быть бандитом, или спрятаться в скорлупу. Вот они и спрятались...
