О, обыватель! Слава Богу,
Что не подобен я тебе.
Пьяней, болван! Ходи по кругу!
Глыбообразный, как медведь,
Имей в сто килограмм супругу,
Детьми умеющий греметь.
Вопи детьми, вози соплями,
Еду тащи, носи горшки,
Я – кто всю жизнь сражался с вами,
И вы – зловонные кишки…
КАК ФАРАОН ИЗ САРКОФАГА
Большой и старый работяга,
Одетый в куртку, сапоги
И каску красную, бедняга…
Рассвета нет ещё, ни зги,
Как фараон из саркофага,
Походкой каменной ноги
В моём дворе внизу шагает.
Навстречу – персонаж второй,
Но он с лопатою играет,
А первый прошагал пустой…
Приземистые и седые,
Так старые, как башмаки,
Вот работяги вековые –
Экс-пролетарии простые,
Пришли чинить нам утюги?
Не электричество погасло,
Но больше не течёт к нам газ!
И потому сквозь грязь и масло
Они бредут в который раз,
Чтоб раскопать трубу в асфальте
И над зловонной загрустить,
Затем согнуться, и пенальти
В трубу зловонную забить…
НИДЕРЛАНДЫ
Язык голландский длиннозначен,
Как угри мокрые из вод
Из рта голландец достаёт,
И каждый взвинчен и взлохмачен…
О, Нидерландов полость злая!
Зачем Испании они,
Впотьмах лежащие у края?
Наследство, Карл, назад верни!
Зачем Испании лимонов
Печальных Нидерландов спесь?
Что герцог Альба делал здесь,
Оставив кости легионов
В селёдочной стране тритонов?..
ПОЭТЕССА
На exhibition "Красные варенья"
Читают также и стихотворенья.
Спиною к банкам юные выходят
И монотонно звуки производят…
Вот ангелом, что с розовым бантом
(Есть туфельки, подкрашенные губки…),
Прелестная конфетка и фантом
К нам вышла ты, в миниатюрной юбке…
И каждый оглушительно вздохнул,
Поскольку мы узнали дочь порока.
Порочный стол… порочный стул…
Порочных глаз святая поволока…
-----
Порочный на висок свалился локон…
***
Все ящики истории задвинув,
Закрыв тяжёлый кабинетный стол,
Создатель, свои жабры срочно вынув,
Гулять по небу облаком пошёл…
Пока владельца в кабинете нету,
Я проскользну и, ящики открыв,
Такое вам устрою! Всю планету
Взяв, ядерной судьбою озарив…
-----
Спустился Апокалипсис белёсый,
Проносится: ребёнок, лев, газель…
Как будто ярко-рыжие матросы
До визга разогнали карусель…
***
Придёт Атилло длиннозубое,
Прикрыт окровавлённой шубою,
Приедет идолище плотное,
Седое, злое, беззаботное.
Буржуев пуганёт, как бич,
Построит гуннов, как Ильич,
И житель моногородов,
Голодный, злой и исхудалый,
Пройдёт сплочённою Валгаллой
Сквозь вату европейских снов…
Ужо тебе! Буржуй – Ваал!
Ты столько благ насоздавал,
И вот – ужасное Атилло,
Пришедшее издалека,
Как партизаны Ковпака,
Европу чохом захватило…
Любовь БАЕВА «ЦВЕТОК МОЙ ГОРИТ»
НЕНАПИСАННОЕ СТИХОТВОРЕНЬЕ
Кружит, кружит, задевает…
Оборвёт на полуслове,
Смех погасит, а бывает,
Пляшет тенью в изголовье.
Безъязыко, но упорно
Стёршимся воспоминаньем
Что-то ищет в бездне чёрной,
Чёрной бездне подсознанья.
Кружит, кружит, вызывает
Взрыв, мгновенное цветенье.
Будто бы душа чужая
Своего ждёт воплощенья.
***
Мой ангел-хранитель не знает покоя.
Он душу мою укрывает от зноя,
Палящего зноя гордыни и гнева.
Он тёмным таким никогда ещё не был.
Заполнили душу мне стыд и тревога.
Мой ангел, мой друг, отдохни хоть немного.
Я – тоже хранитель. Скорбя и любя,
Тебя я на время спасу от себя.
***
Так многое приходится скрывать…
Что я – весенний лес, в котором
Бродят солнечные токи.
Что я – весёлый бомж, на
Камне распивающий бутылку
С товарищем таким же безмятежным.
Что птица, потерявшая птенцов,
Хрипящая песнь Богу и весне, –
Есть тоже я.
КРАЙ РОДНОЙ
Мама с бабкой средствами простыми
Обеспечили будущность мне:
Дали славное, нежное имя
И пришили к родной стороне.
Нитки тонкие – раз посильнее!
И с кафтана сиротского – прочь!
Но рвануться-то я не умею,
Эх, любимая внучка и дочь.
Прилепилась, как будто играя,
К этим горкам, степям, ивнякам,
К моему оскуделому краю
И к весёлым моим землякам.
Пришиваю себя, начищаю…
Мне бы – в пуговиц правильный ряд.
Пусть хоть с самого нижнего края…
Ан не вышло, да кто ж виноват.
Буду просто глазастой заплатой
На кафтане родимом цвести.
Не сорвать ни врагу и ни брату!
Ах, как ветер за дверью свистит!
Как полощет, как плачет-тоскует
По просторам неведомых стран.
Отшумев, как любовник, целует
Каждый листик, от нежности пьян.
Не видать, как ушей, мне Парижа,
Не узнать океанское дно.
В ненаглядной степи нашей рыжей
Мне любить эту жизнь суждено.
НЕЛЮБИМОМУ
Ты вошёл в мое сердце, как в пятку гвоздь.
Ты – нежданный, незваный, ненужный гость.
Ты вошёл…
Мне бы выдрать гвоздь с мясом да перетерпеть
И свободно заснуть, над землей полететь.
Мне бы, мне бы… Да я же держу эту боль
И боюсь потерять, как корону король.
***
С каждым годом всё меньше
Тех, кто помнит меня,
Приносящую зло ненароком, по-детски.
И, казалось бы, можно свободно дышать,
Потерпевших забыв – их ведь нет по соседству.
Ах, как в юности пел, как искрился ручей,
