Так и недолго помереть.
А я? Гораздо больший грешник,
Влюбленный по уши в слова.
Не пересмешник-перебежчик
С материка на острова.
Я сам стою на кочке суши,
Открытый океан шумит,
Я мог спасти и эту душу...
Да бес познанья не велит.
ТЫ ДА Я
Шли родительской равниной
Ты да я, да мы с тобой.
То с березкой, то с рябиной
Говорили вразнобой.
До столицы простиралась
Незахваченная даль,
Много здесь еще осталось
Из того, что сердцу жаль.
***
Задела, как бы невзначай,
В потоке мутного вокзала,
Сказала: " Здравствуй и прощай!"
И в междометиях пропала.
Я сразу тот узнал вокзал,
Как пульс на собственном запястье,
И посреди вокзала встал,
Как вкопанный по уши в счастье.
В душе виденье пронеслось,
Сквозь жар и запах сеновала,
Сердца захлебывались врозь,
Луна лучами трепыхала.
Я ничего не говорил,
Ты ничего не говорила,
Я никого не разлюбил,
Ты никого не разлюбила.
НА УЧЕНЬЯХ
В небе тучи, как портянки,
Потемнели от воды.
В чернозем зарылись танки,
Глубже спрятанной берданки,
Дергаясь туды-сюды.
Глухомань, река, опушка,
И нечистых, как мошки,
Раскудахталась избушка,
На крыльце карга-старушка
Дулю вяжет из клюки.
В небе крутится вертушка,
Пропустив шальной снаряд.
Пулемет, пантоны, пушка.
В лес без боевых наград.
Если ты по-русски скроен
И стрельбой разгорячен,
Ты вниманья удостоен,
И тебя небесный воин
С четырех хранит сторон.
Командир кричит: " В атаку!" —
До земли разинув пасть.
За комбатом лезем в драку.
Пули-суки, как собаку,
Разрывают нашу часть.
А потом привал с тушенкой,
С поварихой молодой
Да с родимою сторонкой,
Да с молитвой, да с иконкой.
Что назло врагам — живой!
Пусть над ротой-батальоном
Сон клубится моровой.
Знаю я — облом воронам.
Русской Никой и патроном,
И сердечным — Боже мой!
У Победы нет одышки.
Крепок у нее костяк.
И встают за ней мальчишки,
Отложив театр и книжки,
Им хоть Эльбрус, хоть Рейхстаг.
***
Со многими орлами был знаком
И слышал над стаканом птичий клекот,
Я рос в тайге, а там тайга — закон!
И если ты слабак, то могут слопать.
Сбежишь... легко по следу угадать,
Неважно, волчья шуба или лисья,
Поэтому привык слова ронять,
Как осенью сентябрь роняет листья.
А те орлы в жилищах городских
На небеса взирают через стекла.
Где имена их? Где небесный стих?
И перья вылезли, и горло пересохло.
БЕСЕДКА БАРЯТИНСКОГО в ГУНИБЕ
1859г.
Вот здесь Барятинский сидел,
Курил ореховую трубку,
И дым, похожий на голубку,
Летел в неведомый предел.
Глаголили, кто как умел,
И понимали, как умели,
И я на камень тот присел,
Он камнем был на самом деле.
Пред ним с мюридами Шамиль
Стоял, как демон побежденный,
Прозрачней водки воздух горный
Раздвинул над Кавказом ширь.
Сияли Эльбрус и Казбек
От крови праведных героев,
Дарил им силы перед боем
И русский, и кавказский снег.
И вот закончен бой.
Имам, лесною просекой теснимый,
Спустился вниз, как ветер стылый,
Сжимая шашку и Коран.
— Я уступаю ради вас!
Сказал он женщинам Гуниба.
В теснину гор упала глыба
Соринкою из Божьих глаз.
На камне том ждал генерал,
Проконсул русского Востока.
Шамиль сказал: "Война жестока!".
Его Наместник поддержал.
Судьба имама решена.
Почетный плен. Калуга. Мекка.
Смотрю из бешеного века
В тот век, где родилась война.
Не пересохла Валерик,
Доносятся слова молитвы...
Остались древние обиды
И долгий, долгий вдовий крик.
По склонам гор течет эфир
Прозрачной голубой лавиной.
Над Родиной необозримой
Из дыма соткан хрупкий мир.
***
День еще не завершен,
А народ уже в отрубе —
Спит плацкартный наш вагон,
Как солдаты в сельском клубе.
Словно кончилась война
На воинственном Кавказе,
Наша русская страна
Выгребла из горской грязи.
А народ пускай поспит,
Пусть позарастают раны,
А не то тоска и стыд
Посрывают все стоп-краны.
НА ВЕРАНДЕ
Как ладони, листья льнут к стеклу,
Холодно уже лежать в кровати.
Горстку мух, замерзших на полу,
Замечает острый глаз, некстати.
Горки помидор и чеснока
На полу, столе и на скамейке,
У печурки клюшка старика,
Тень его метнется к телогрейке.
Принесет дрова, затопит печь,
В котелке брусничный чай заварит.
Свежим чаем душу не обжечь,
Ну, пора вставать, валяться хватит.
Скрипнет половица у окна,
Сразу отзовется у порога.
Вроде бы бескрайняя страна,
Да по ней короткая дорога.
***
Я люблю провинцию души.
Вспомни фразу: "Человек не вечен...",
Просто птицам хлеба покроши
И уже хозяйкою отмечен.
Молодая женщина, постой,
Покорила ты меня осанкой
И улыбкой, чистой и простой,
Самогоном, песней и тальянкой.
Платье с кружевным воротником,
Ямочки на розоватых щеках,
На подушках, пышных и высоких,
Божество... и я к нему влеком.
Бедра, ягодицы, плечи, грудь
Встанут океанскими волнами,
Эта дева с райскими ногами,
Как она прекрасна, просто жуть!
Сеновал, диван или топчан
Испытаем до утра с толстушкой,
Утром не разбудите и пушкой,
Потому что от любви я пьян.
Солнце, через брошенный сапог,
