РОЖДЕСТВО
Январь. Плюс четыре. Дрянная погода.
Озябли деревья. Продрогли кусты.
Измерив прыжками длину огорода,
Ворона с котом переходит на ты.
И кот понимает, что явно не в духе
Пернатая бестия – лучше удрать.
Припомнилась боль в покалеченном ухе,
И лапы, опять же, не стоит марать
О наглую птицу.
К тому же дождливо,
И смысла в геройстве особого нет –
В свидетели доблести мокрая слива
Совсем не годится… Кошачий привет!
Ворона победно сидит на заборе
И чистит доспехи у всех на виду.
А с неба на землю Балтийское море
Стекает по капле… Ах, кабы звезду
Увидеть на небе и всласть помолиться…
Но ветер – разносчик бредовых идей –
Врывается в двери, в окошки стучится,
Словами без смысла пугая людей.
***
Фёдор Михайлович Достоевский
В руки студента вложил топор –
Пятнами крови заляпан Невский.
Кровью пропитан Гостиный Двор.
И не укрыться за лжи занавеской
Сытым рабам Золотого Тельца...
Фёдор Михайлович Достоевский,
Я допишу Ваш роман до конца.
УМУЧЕННЫМ ПОЭТАМ
Власть отвратительна,
как руки брадобрея.
Осип Мандельштам
Вы хотели вместить в себя всё,
Потому обронили невольно:
И рыдающий звон колокольный,
И снежинки, что ветер несёт.
Вы ушли, не желая служить
И прислуживать брадобрею.
Я стихи ваши горькие грею
Под рубашкой, и сердце дрожит.
Нынче в небе так много луны,
Но темны ваши светлые лица.
И уже не успеть повиниться –
Вы на десять шагов не слышны.
***
Грошовый плацкартный уют.
Вагонных колёс перебранка.
Жара. Изнывает светильник,
приплюснутый к потолку.
На верхнюю полку сосед
с ленивою грацией танка
Поднялся, всхрапнул…
Очень жалко
уснувших на левом боку.
Горчит остывающий чай.
Стихают вокруг разговоры.
Змеёй извивается поезд,
вползая по рельсам в зарю.
Бегут за окном огоньки.
Колышутся мятые шторы.
Вернусь – эти длинные строчки
любимой жене подарю.
Она их смотает в клубок
и шарфик мне на зиму свяжет,
А может быть, кофточку дочке –
она по начам плохо спит,
А может быть, тихо вздохнёт
и доброе слово мне скажет…
Скитается взгляд по вагону,
чего ни коснётся – болит!
***
Сосчитаны в небе звёзды.
Написаны все стихи.
Пришедшему слишком поздно
Чужие видны грехи.
Его ненавидят люди.
Молчанье – удел его.
Но в нём до конца пребудет
Ярость века сего.
Будут стонать деревья,
И травы росы ронять,
И говорить на древнем
Простом языке огня.
Кровью исходит рябина,
Закатному вторя лучу...
Во имя Отца и Сына
И Духа Святого – молчу.
***
Предъявляю права законные
На бесплатный писательский труд.
Подо мною – земли исконные.
Надо мною – праведный суд.
Сыт по горло бездарными враками
О кончине великой страны.
Затравите меня собаками
И не будете мне должны!
РОДИНЕ
Осень. Звон ветра. Синь высоты.
Тайнопись звездопада.
Если на кладбищах ставят кресты,
Значит, так надо.
Значит, покорным туда и дорога –
Мёртвые наши тлетворны дела.
Скольких, скажи, не дошедших до Бога,
Тьма забрала?!
Скольких, ответь, ещё водишь по краю,
По-матерински ревниво любя?!
Я в этой жизни не доживаю
Из-за тебя.
Из-за тебя на могилах трава –
В рост!
Спят мои друзья.
Но истина в том, что не ты права,
А в том, что не прав я.
***
Когда во имя своё, в надежде на подаянье,
В строку, словно гвоздь, вбиваю для рифмы слово – стихи,
Я забываю о том, как страшно без покаянья
В гордыне своей пред Богом ответствовать за грехи.
К чёрту стихи о стихах! Из небиблейских становищ
Слышится гаденький шёпот: Христос никого не спас…
Ленивого разума сон уже не рождает чудовищ –
Проще простого нынче чудовищ делать из нас.
Божьего страха нет. Не тяготясь виною,
Витийствуют фарисеи и продавцы любви.
Корчится шар земной – яблочко наливное –
От смрада кадящих Ваалу на жертвенной царской крови.
Пока о вселенской власти грезят всерьёз иудеи,
Всё отдаю, чтоб увидеть имперский полёт орла
И королевские лилии кровью последней Вандеи
На руинах республики отмытые добела!
Юрий Красавин “ЗАВОРОЖЁННЫЙ ГОЛОСОМ И ВЗГЛЯДОМ...”
РАЗЛУКА
Любимая, прощай: пора ко сну.
Опять он нас надолго разлучает.
В последний раз губами прикоснусь
К твоим губам... Как этот миг печален!
Я день прошедший был тобой любим
И счастлив тем, что находился рядом,
Взволнованный дыханием твоим,
Заворожённый голосом и взглядом.
И вот разлука... В царство сна попав
Я вовлечён в бессмысленные действа,
Не властный ни в поступках, ни в словах,
Причастный и к геройствам, и к злодействам.
Как искушенье, как отрава сна,
Ко мне приходит женщина... нагая.
О, как она застенчиво нежна...
И как меня бессовестно ласкает!
Любимая, прости: покорный ей
Я впал, увы, в постыдную измену
Не тайно – на виду у всех людей
И даже на виду у всей Вселенной.
Неверностью своею потрясён
Я просыпаюсь, тих и озадачен,
И радуюсь, поняв, что это всё
Лишь сон, и ровно ничего не значит.
Вновь засыпаю. Снится пёстрый луг,
И ты идёшь, не замечая, мимо.
Ты не одна: с тобой мой лучший друг...
Ах, видеть это мне невыносимо!
Тебя, неверную, уносит ветром вдаль...
Ты на плоту... и гибнешь в бурном море...
Так значит, мы расстались навсегда...
И плачу я в отчаянье и горе!
Но вот явилось утро из окна.
