Едва ли не самой откровенной оказалась передача «Имя России» от 14 декабря, посвящённая Ивану Грозному. В спорах вокруг первого русского самодержца «присяжные» разделились на государственников и негосударственников. Либералы изрыгали хулу не на Советы и Коммунизм, как случилось, когда обсуждали Ленина и Сталина, а на российскую державность.
При этом наблюдалось, казалось бы, странное: социал-демократ Миронов и толерантный Капица нашли общий язык с советским диссидентом-эмигрантом Кублановским и историком-антисоветчиком Сахаровым! Черномырдин с Рагозиным яростно защищали царя, и даже Ткачёв нашёл добрые слова. Лишь Михалков сделал вид, что остаётся над схваткой, всё время задавая один и тот же «провокационный» вопрос: «Почему народ выдвинул тирана в число двенадцати, отринув многих достойных?». Этот вопрос и стал лейтмотивом собрания.
Никита Сергеевич и ответил, предположив, что люди искали героя, востребованного нашим временем. Но, понаблюдав за реакцией других, тут же и смазал впечатление заключительным анекдотом. Мол, «В чём разница между диктатурой и демократией? — При диктатуре тебя пользуют, не спрашивая, а при демократии сам выбираешь того, кто будет тебя пользовать»! Присутствующие посмеялись, а ведь хохма-то многозначительная и горькая! В нескольких словах перечёркивает все так называемые достижения «демократов»!
Неудобной оказалась фигура первого царя всея Руси для дискуссии. Не потому ли и ополчилась команда во главе с Мироновым на бедного Ивана, что Сталин его высоко ценил? Вождь лично следил за перипетиями создания эйзенштейновского шедевра и первую серию фильма «Иван Грозный» отметил государственной премией, а вторую разгромил. Сталин считал Грозного ключевой фигурой нашей истории, а он редко ошибался.
«Всё смешалось в доме Облонских!», и монархист Глазунов защищал Ивана, не отдавая себе отчёта, что таким образом защищает и Сталина! Представьте, он рассказал, что знакомый американский историк поделился с ним, будто вся русская история для них покоится на трёх фигурах: Иване Грозном, Петре Великом и Иосифе Сталине! Причём последнего назвал самым русским из трёх!
Рагозин потребовал отчёта у Кублановского и Сахарова, откуда они взяли цитаты о необыкновенной жестокости и садизме государя? Не из сочинений ли врагов, которые вели информационную войну? «Нас и сегодня Запад не любит!» — заявил он, ничтоже сумняшеся. А Глазунов, тот просто сравнил четыре тысячи политических противников, казнённых русским государем за всё время царствования, с десятью тысячами жертв Варфоломеевской ночи в одном Париже!
Геннадий Андреевич выступил с чётко выверенной позицией: Иван Грозный — основатель великого русского государства, за что ему и надо поклониться! А пролитая кровь — дань суровому средневековью. Оппоненты выпытывали, пожелали бы мы жить в царстве Грозного царя? А не спросить ли их, в какой стране того времени они предпочли бы жить? Во Франции с её геноцидом гугенотов, в Испании с инквизицией, в Нидерландах с кровавым герцогом Альбой? Вся Европа купалась в крови, тем не менее, объявляя московского государя ужасным!
Митрополит Кирилл, местоблюститель патриаршего престола, хотя и отдал должное царю, но заявил, что казни, в особенности, священников, простить нельзя, а «именем России» может быть только святой! Но согласится ли с этим народ? Что Александр Невский организаторами шоу будет признан первым, почти нет сомнений. Что Столыпина потянут выше Сталина — тоже! Но не стыдно ли Михалкову? Неужели он думает, что Столыпин сумел бы спасти Россию в её нынешнем униженном состоянии?
Народу сегодня нужен не святой, а делатель, вождь, способный прекратить рыночный беспредел и вытащить Россию из пропасти, в которую она попала стараниями «демократов». Похоже, в «Имени России» это нашло прямое отражение: среди двенадцати по большей части государственные деятели (делатели!) и полководцы — Ленин, Сталин, Иван Грозный, Пётр 1, Александр Невский, Екатерина Великая, Суворов…
Кто из великих более востребован нашим временем? Люди мучаются, страдают, ждут, когда же явится мессия? И в нём всё чаще видят Сталина. Он запомнился олицетворением справедливости! Не ГУЛАГами, о которых трещат апологеты Солженицына, не голодомором, к коему взывает Ющенко, не жертвами великой войны, в которых обвиняют те, кто не воевал, а отсиживался в Средней Азии или Соединённых Штатах, а справедливостью к малым мира сего! И эти малые, как были за него горой, так и сегодня, стоят — не отступают!
Даже при том, что Сталину не нужны защитники! История сама в состоянии заступиться за него. И в того, кто плюнет в героя, выстрелит из пушки! Кстати, бедный Саакашвили, организовавший вместо музея Сталина в Гори кунсткамеру советской оккупации! Ведал ли он, что делал? История не простит! И бедные те, кто пытаются задвинуть нашего кумира в конец списка: люди видят, кто есть кто, и в своё время вспомнят напёрсточников!
Ю.М. ШАБАЛИН
В 19-м номере «Дуэли» за 2008 год прочитал статью П. Зимина «Нокаут для О. Ивановой». В ней автор, перечисляя постсоветские успехи российских футболистов, теннисистов, баскетболистов и прочих героев спорта (конечно, героев, ведь трус, как известно, «не играет в хоккей», да к тому же, кроме героев спорта и шоу-бизнеса, других героев в современной России не имеется), «нокаутирует» автора статьи «Спорт как жизнь» («Д», N19).
Перечитал статью Ивановой. Нет, не нокаутировал Зимин Иванову. Даже в нокдаун не послал. Его полная ликования статья в связи с тем, что «все-таки мы обыграли Израиль!», неубедительна. Давно хотел написать об этом, но помешали разные обстоятельства.
Не буду подсчитывать очки, голы, секунды, перечислять победы россиян в теннисе, хоккее и шахматах, как это делает Зимин в своём опусе. Признаюсь: это моё слабое место. В наше время родителям не нужно было покупать детям дорогостоящие спортивные прибамбасы и конвоировать их в спортзал и обратно. Возможно, поэтому все мы были заядлыми спортсменами. В дни летних каникул, обозначив двумя кирпичами «ворота», с утра до ночи гоняли футбольный мяч. Зимой нещадно лупили самодельными, сделанными из толстой проволоки клюшками пустую консервную банку, заменявшую нам хоккейную шайбу. А наша лапта! Разве сравнится с ней по азарту, по динамике игры заокеанский бейсбол? Да никогда! И потом, повзрослев, мы не расставались с лыжами и коньками. Правда, с элитарными видами спорта, вроде гольфа или тенниса, мы знакомы не были, но не думаю, что много от этого потеряли.
Не знаю, к счастью или к сожалению, но спортивного болельщика из меня не вышло. На стадионе во время международного футбольного матча был всего один раз в жизни, в 50-х годах, когда во время налаживания нормальных межгосударственных отношений СССР с Югославией в Москву приезжала югославская футбольная команда. Меня всегда больше привлекало непосредственное участие в игре, соревнованиях, нежели «боление» за любимую команду. Это, конечно, не повод для гордости, а особенность моего характера. Мне как-то странно видеть людей, с упоением читающих газету «Советский спорт». Я уж не говорю о том, что в этом «советском спорте» ничего советского не осталось. К слову, как нет ничего комсомольского в нынешней «Комсомольской правде» или в жёлтом «МК». Мародёры! Что с них возьмёшь? Мне удивительно другое: как может быть интересным для нормального человека факт, что гол был забит с десяти, а не с пяти или двадцати пяти метров. Или, например, за сколько миллионов баксов перебежал из одного хоккейного клуба в другой «настоящий мужчина». Видимо, когда нет реальной духовной жизни, востребован и этот убогий «спорт» на диване перед телевизором.
В связи со статьёй Зимина вспомнился случай, происшедший в дни мирового чемпионата по футболу летом 2008 года, когда в Москве в самом разгаре была спортивно-патриотическая истерия: орущие «Вперёд, Россия!» фанаты с пивными бутылками в руках; телепередачи, подогревающие общий псевдопатриотический настрой общества; бесконечное размахивание напористо внедряемым в наш быт «триколором». (Тут по аналогии поневоле вспоминается известное выражение экстримал-демократа Бурбулиса про нынешнюю конституцию, которую, по его словам, тоже «протащили через задний проход».)
Итак, первый час ночи. Идет трансляция очередного футбольного матча с участием российской команды. С улицы доносятся возбуждённые голоса футболопатриотов. Раздаётся истошный вопль. То ли мы, то ли нам «забили», то ли кто-то промазал по воротам. Наконец всё смолкает. Из раскрытого окна квартиры двумя этажами ниже доносится тихая музыка и песня, которой заканчивались в былые времена все тогдашние уличные «дискотеки» на танцверандах: «Затихает Москва, стали синими дали…». Тишина. И — вдруг! Вдруг раздаётся крик, стон, почти рыдание: «СССР! Как я скучаю по тебе!!! Лёня Брежнев, вставай на…й из могилы!».
