— Три года назад вы стали протодиаконом. Не такой уж большой чин для четверти века служения. Это ваш собственный выбор либо следствие нонконформизма?
— Я шел в Церковь не за карьерой. Батюшка, сподвигший меня на поступление в семинарию, сказал как-то навсегда врезавшуюся в память поговорку: «Хоть хворостиной да в церковном заборе торчать». Я очень хорошо знаю церковную жизнь. И теневые, и светлые ее стороны. Поэтому уверяю вас: если бы я поставил себе целью стать епископом, то смог бы это сделать. Но епископ или настоятель храма привязан к одному месту, к конкретным людям. Это можно сравнить с тренерской работой. Есть, например, тренер, который работает с олимпийским чемпионом. Результат этого наставника грандиозен, но он воспитывает лишь одного спортсмена. И есть детский тренер, который работает с множеством детишек. Не все из его воспитанников станут олимпийскими чемпионами. Может быть, даже никто не станет. Но все станут чуточку лучше. Мне интереснее быть детским тренером.
— То есть между карьерой и миссионерской деятельностью вы выбрали последнее?
— Именно так. И уверен, что не ошибся. Ежедневно через Интернет и обычную почту я получаю послания, в которых люди благодарят за то, что помог им своими книгами или выступлениями. Кому-то — выйти из секты, кому-то — сохранить семью, кому-то — не разочароваться в Церкви. Встречаются и довольно экзотические случаи. Представьте себе такую, например, картину. Украинский город, заканчивается моя лекция, люди начинают расходиться. Местный священник обращает мое внимание: «Видите мужчину в белых кроссовках? Вашу книгу в руках держит. Это наш местный киллер. Но после того как он подсел на ваши книги, стал потихонечку отходить от своей профессии». Меня, правда, с тех пор мучает вопрос: что значит «потихонечку»? Что, в постные дни заказы не принимает?
— Ну а разочарования были?
— Когда я учился в семинарии, готовил себя к интеллектуальным битвам с атеистами. Поэтому главное мое разочарование: спорить пришлось не с ними, а с сектантами. А потом еще неожиданнее — полемика уже с самими православными. Оказалось, мало прийти в Церковь. Надо суметь выжить в ней, не попасть во внутриправославное протосектантское образование. Не стать одним из пензенских «закопанцев». И совсем свежая неожиданность: вижу, что некоторые из высоких официальных лиц Церкви делают ставку на заигрывание с «закопанцами-опричниками».
— Насколько для миссионера Андрея Кураева актуальна проблема безопасности?
— Ни насколько. Это не то, о чем стоит думать. Да, я постоянно получаю угрозы от экстремистов всех мастей, меня то и дело заносят в разнообразные черные списки. Ну и что дальше? Как я должен на это реагировать? Кричать на весь мир «дайте мне телохранителя»? Глупо. Да и какие еще телохранители нужны христианину, если с ним Тот, Кого мы называем «хранителем душ и телес наших»?
— Отец Андрей, может быть, не так уж неправ был Маркс, называя религию опиумом? Передозировка, религиозный фанатизм, весьма плачевно сказывается на душевном здоровье.
— А я никогда не спорил с этой формулой Маркса. Просто надо учитывать, что в XIX веке слово «опиум» означало не наркотик, а анестетик. Обезболивающее. Образный ряд, в котором звучат эти слова, очень высок: «Религия — это вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа...» Другими словами: функция религии в том, чтобы помочь человеку остаться человеком в бесчеловечной среде. Возможно, Маркса это не устраивало. Но он сделал грамотный вывод: критиковать надо не религию, а общественные порядки, порождающие необходимость в религиозном утешении. Ну а что касается конфликтов и споров, так это нормально. Назовите мне такую область человеческой мысли, где нет полемики, конкуренции. Если вы такую область найдете, это будет что-то очень и очень нехорошее. Мертвое.
Невинность Рунета / Hi-tech / Бизнес
Невинность Рунета
/ Hi-tech / Бизнес
О скромной роли провайдера в борьбе сил добра и зла
Видеоролик про невиновность мусульман, ставший хитом Интернета, проверяет готовность нашей страны бороться с противоправным контентом правовым путем. Готовность пока не ахти. После того как в пятницу Ленинский районный суд Грозного признал фильм экстремистским, орудия борьбы с ним будут настроены точнее. Но даже теперь праздновать полную победу над распространением скандального видео все равно рано.
Впервые шестеренки громоздкой государственной машины крутанулись, повинуясь «гласу свыше», в середине сентября. Крайними оказались провайдеры связи, получившие от Роскомнадзора официальное письмо с рекомендацией исключить возможность доступа пользователей сети Интернет к материалам видеофильма «Невиновность мусульман» до судебного решения. Вместо того чтобы взять под козырек, они вступили в дискуссию о технической возможности исполнения приказа.
Загвоздка в том, объясняли провайдеры, что они вовсе не первая инстанция в механизме блокировки доступа, а, наоборот, последняя. Они подключаются к проблеме лишь в том случае, когда не возымели действия обращения прокуроров к владельцу сайта или хостинговой площадки. Вот тут-то и пригодится «последний патрон» — блокировка строптивого ресурса усилиями провайдеров. Так что в действиях тех из них, кто на несколько часов закрыл доступ к YouTube, есть своя провайдерская правда: указание надзорного органа есть, значит, его надо выполнять, а раз конкретного адреса ролика в письме не указано, под раздачу попал весь видеохостинг.
Теперь ситуация изменилась, ведь судебные решения не обсуждаются, а выполняются. Но проблемы есть — «прикрыть лавочку» необходимо в отношении фильма, который в миллионах копий разбросан по Всемирной сети.
В принципе это сделать можно, говорят провайдеры, например, воспользовавшись механизмом черного списка интернет-ресурсов, который должен заработать ровно через месяц. И в этом конкретном перечне должны присутствовать все интернет-адреса этого самого контента. Значит, необходимо запустить механизм постоянного обновления списка. И получать его надо бы не по факсу, а скачивать в автоматическом режиме, чтобы обновленные адреса тут же поступали в провайдерские информационные системы. С соблюдением, конечно, всех норм информационной безопасности.
Задачка непростая и недешевая в исполнении, качают головой операторы. Но решаемая. По крайней мере, прецеденты есть. Например, в Германии все отели несут ответственность перед правообладателями за то, какой контент скачивают в Интернете их постояльцы. Если кто-то из них решит прогуляться по торрентам, за ним никто гоняться не будет — в суд пригласят владельца гостиницы. Не дожидаясь репрессий, все они закупили «умное» ПО, проверяющее, есть ли у скачиваемого контента маркировка watermark, которой помечается легальная цифровая продукция. Если нет, доступ к запрошенному ресурсу блокируется. У китайцев — они известные доки в фильтрации контента — соответствующее интеллектуальное ПО встраивается прямо в сетевое оборудование провайдеров связи. Причем без всяких проблем поддерживается огромное количество блокируемых адресов — несколько миллионов. Так что при правильном подходе к организации работ и у нас можно выстроить систему фильтрации для какого угодно количества контента.
Заблокировать можно все. Тем более что начались дискуссии о необходимости наказания за разжигание религиозной розни — тут не только авторы «Невиновности», но и наши доморощенные «пуськи» получат за свое «творчество» по полной. Потому, вероятно, и с судом о признании «Невиновности» экстремизмом не торопились. Создать прецедент легко, но только ведь потом джинна в бутылку не загонишь.
Если бы антимусульманскому ролику не сделали такой промоушн, вопрос не стоил бы и выеденного яйца. Страшен ведь не сам ролик, а его бездумная раскрутка. Против политтехнологических ухищрений технические фильтры бессильны. Может быть, залог победы над цифровым экстремизмом — в социальной ответственности интернет-сообщества, о которой говорил глава Минкомсвязи Николай Никифоров? Однако по этому вопросу точки зрения специалистов расходятся диаметрально. О скромной роли провайдера в борьбе сил добра и зла спорят Константин Кокурин, директор по правовым вопросам ГК «АКАДО», и София Грунюшкина, генеральный директор компании «Инфоэкспертиза».
Елена Покатаева
