Елена Покатаева
С одной стороны
Константин Кокурин, директор по правовым вопросам ГК «АКАДО»: «Личные представления провайдеров о социальной ответственности могут обернуться судебными исками со стороны пользователей»
— Константин, почему не все провайдеры отреагировали на рекомендации Роскомнадзора по ограничению доступа к известному видеоролику?
— Во взаимоотношениях государства и операторов связи по этому вопросу есть неопределенность. Только суд ставит окончательную точку в вопросе о том, подлежит ли интернет-сайт блокировке. Но если в отношении сайта нет решения суда, ограничение оператором доступа к нему будет сугубо волюнтаристским. И это может вызвать справедливое возмущение пользователей. Видимо, масштаб бедствия таков, что государство решило добавить к судебным решениям механизм досудебного блокирования интернет-сайтов.
— В письме Роскомнадзора говорилось о прекращении распространения видеоконтента. Как вы будете исполнять это требование?
— Честно говоря, это немного удивило, ведь государство предъявляет эти требования именно к операторам связи, хотя адресатами таких писем должны выступать владельцы интернет-сайтов, размещающие «неправильный» контент в Интернете. Операторы связи всего лишь оказывают услуги по передаче данных, и письма Роскомнадзора вызвали серьезную озабоченность операторского сообщества: не окажемся ли мы в результате не последней, а первой инстанцией, которую призовут к ответу за наличие экстремистского ролика в Рунете, когда он будет признан таковым?
— Это случилось. Суд вынес вердикт о признании ролика «Невиновность мусульман» экстремистским. Вы готовы сделать его недоступным для своих пользователей?
— Относительно легко можно заблокировать только конкретные интернет-адреса, но ведь данный ролик размещается на сотнях сайтов. Идентификация каждого из них не представляется возможной. Следовательно, условия ограничения доступа четко не определены. И с точки зрения техники исполнения данная ситуация находится в неурегулированном правовом поле. Значит, стремясь исполнить букву закона, каждый оператор связи будет поступать по-своему.
— Получается, что в законодательстве о противодействии экстремизму есть белые пятна?
— Это не белые пятна в законодательстве, а проблема с правоприменением. Участники этого процесса по-разному понимают и применяют нормы закона. Вот почему некоторые провайдеры блокировали доступ к сайтам до решения суда, ориентируясь на собственное понимание проблемы и исполнение закона об экстремизме. В российском законодательстве это пока относительно «молодые» нормы и пока нет устоявшейся практики их правоприменения.
— Глава Минкомсвязи Николай Никифоров сказал в своих комментариях, что «социально ответственные ресурсы найдут компромисс с государством», в том смысле, что сами сайты добровольно удалят злополучный ролик, не дожидаясь решения суда. Как прокомментируете?
— Законодательство не предоставляет оператору связи возможности по собственной инициативе оценивать правомерность передаваемой по каналам связи информации. Мы всего лишь обеспечиваем доступ абонентов к сети Интернет и к сайтам, за содержание которых отвечают их владельцы. Это надо четко разграничивать: право удалять запрещенную информацию есть у владельца интернет-сайта, а наша обязанность — доставлять потребителю контент в неизменном виде. Личные представления провайдеров о социальной ответственности могут обернуться судебными исками со стороны пользователей за незаконное ограничение на получение информации. Думаю, под ресурсами министр подразумевал именно владельцев интернет-сайтов.
Елена Покатаева
С другой стороны
София Грунюшкина, гендиректор компании «Инфоэкспертиза»: «Провайдеры должны взять на себя обязательства блокировать экстремистские ресурсы»
— София, случился казус: требования закона оказались невыполнимы. Чья это ошибка?
— Никакого казуса нет. Идет нормальная работа по наведению порядка в Интернете, которого раньше не было. Просто интернет-бизнес отказывался от саморегулирования, не прописал собственные правила ведения бизнеса и взаимоотношений, возникающих с использованием Интернета. Именно из-за этого бездействия интернет-бизнеса и сообщества государство начало вмешиваться в эти взаимоотношения. Распоряжение Роскомнадзора — тому пример.
— Как в эту картину вписывается антимусульманский ролик?
— Это яркий пример информационной войны и ее инструмента — разжигания религиозной розни, отличное поле для манипуляций людьми в нашей многонациональной и многоконфессиональной стране. Кем применяется этот инструмент, какой страной — понятно. А наше население, судя по всему, не имеет прививки от вируса национализма, и надавить на этот спусковой крючок можно в любой момент. То же касается и религиозной темы. Я не хочу, чтобы у нас начался такой же кошмар с участием мусульман, который я вижу в мире.
Кстати, насаждение межнациональной розни — это не обязательно элемент большой политики. Это также классический прием для осуществления рейдерских захватов предприятий. Например, в 2006 году в Пензе было возбуждено дело по разжиганию межнациональной розни. Мы нашли ресурс, осмотрели, задокументировали, когда и какой контент там распространялся, и еще до передачи дела на рассмотрение суда следователь отправил запрос местному провайдеру — прикрыть доступ именно к этой странице. Не ко всему ресурсу, заметьте, а именно к той странице, где происходило это разжигание межнациональной розни. Разыгрывались все события вокруг одной идеи: заинтересованным лицам нужно было заставить миноритариев некой компании продать свои акции, причем подешевле. И вот как это было сделано. 1. Информационная война, затеянная вокруг национального вопроса. 2. Массовый поток жалоб и заявлений от населения. 3. Скандальный образ компании в Интернете. 4. Миноритарии стремятся избавиться от акций неблагополучной компании. 5. Купить их соглашается лишь одна мелкая, невесть откуда взявшаяся фирмешка. Все.
— Как можно это все остановить?
— Информировать население и работать на опережение. Если известно, что готовится вброс негативной информации, нужно заниматься профилактикой. А у нас еще с грузино-осетинской кампании опережающих действий нет — боремся с последствиями информационной бомбы, что, конечно, труднее. Но бездействовать нельзя, и машина реагирования на вброс ролика заработала так, как надо: депутатский запрос из Совета Федераций РФ пошел в Генпрокуратуру, оттуда письмо в Роскомнадзор, затем провайдерам. Все по закону. Более того, так нужно было сделать обязательно. Чтобы и тени от этого ролика не осталось. Даже если пострадает какой-нибудь ресурс, да хоть и YouTube. В нашем уголовном праве есть такое понятие «крайняя необходимость» — когда человек жертвует чем-то ради спасения большего. Данную ситуацию нужно характеризовать именно таким образом. Это не блокировка оппозиционного политического ресурса, как нам преподносят некоторые люди, это блокировка фильма, который не должен попасть в открытый доступ.
— Но ведь удалить ролик из Рунета все-таки не удалось?
— Почему это вы так решили? Вы что, видели этот фильм? В открытом доступе? В полном объеме? Позвольте усомниться. Трейлер, то есть кусочек, — да, найти можно, но вот слова о том, что все его, дескать, уже посмотрели, это сущая неправда. Кроме того, не путайте Москву и Санкт-Петербург со всей Россией — в регионы информационные волны приходят с опозданием, и я надеюсь, что Казани и Уфы эта уже не достигнет. Я сталкивалась по делу о разжигании межнациональной розни с теми людьми, которые за всем этим стоят, — они ни перед чем не остановятся. Это страшно. Поэтому Генпрокуратура взяла на себя самую тяжелую работу — борьбу с последствиями информационного вброса, точнее, роль кнута. Вот что означает распоряжение Роскомнадзора. Но без кнута никак. Если со всеми этими экстремистскими элементами, как сейчас модно говорить, толерантно взаимодействовать, у нас проиграется сценарий похлеще, чем в Сирии и других странах, где уже произошли революции. И чем активнее станут использоваться информационные вбросы, тем чаще будет щелкать этот кнут, тем шире будет вмешательство государства. Не нравится? Меняйтесь.
