НТВ недавно показало телесагу «Шеф», состоящую из двух прежде снятых, а теперь повторенных частей и представленной в качестве премьеры третьей части – «Шеф. Новая жизнь» (режиссёр Олег Ларин, автор сценария Андрей Тумаркин).
Чем же хорош этот «Шеф»? Прежде всего достоверностью. Главную роль отлично сыграл актёр МХАТа им. Горького Андрей Чубченко. Его полковник Расторгуев выглядит на телеэкране так убедительно, как будто это документальное кино. Под стать исполнителю главной роли другие актёры – Ян Цапник, Эльдар Лебедев, Дмитрий Сутырин, Татьяна Черкасова и, конечно же, Кирилл Полухин.
После окончания третьей части возник вопрос о возможности продолжения сериала. Хорошо, когда появляются фильмы, в которых и проблемы ставятся ребром, и правдоподобие налицо, и справедливость торжествует. Слава «Шефу» и его «новой жизни»!
Дмитрий ТИНИН
Отвыкли от простоты
ТелевЕдение / Телеведение / А нам прислали
Смотрела вроде интересное кино с хорошими артистами. Во время рекламы, которая надолго прервала фильм, переключала каналы и наткнулась на передачу Киры Прошутинской « Жена », в гостях у неё была актриса Алена Бабенко, и что-то непонятное заставило меня остаться на ТВЦ. Художественное кино на другом канале показалось скучным, пустым, неинтересным, потому что передо мной предстала настоящая драматургия жизни. Непривычная в «звёздной» среде искренность, естественность, застенчивость, и притом далёкая от простодушия и наивности. Эта искренность не означала готовность полностью раскрыть всю подноготную. Очень многое оставалось обойдённым, недосказанным. Но и то, что сказано, и сама недосказанность говорили так много и так красноречиво, что это затмило весь остальной телепоток. Странное дело, подумала я: отчего шокирующая откровенность иных гостий оставляет равнодушным, а скуповатые, сдержанные ответы Бабенко так трогают?
В финале передачи Прошутинская спросила заслуженную артистку России: «Что долговечнее: профессия (артиста) или любовь?» Ответ был без паузы, однозначный и не в пользу неверного ремесла лицедея: «Конечно, любовь. Профессия когда-нибудь заканчивается, а любовь остаётся».
Как же мы отвыкли от человеческой искренности и чистоты на экране, как поражают просто естественность и просто честность!
Елена ЛОЩИНИНА, ПУШКИНО
Владимир Тартаковский: «Мастерству можно научиться только в коллективе»
Владимир Тартаковский: «Мастерству можно научиться только в коллективе»
Искусство / Обозрение / Театральная площадь
Теги: искусство , театр
О перспективах музыкального жанра, проблемах и задачах оперетты и мюзикла, премии «Золотая маска» и многом другом «ЛГ» беседует с директором театра «Московская оперетта», заслуженным деятелем искусств РФ Владимиром Тартаковским.
– Владимир Исидорович, вы много лет работаете в Государственном академическом театре «Московская оперетта». Как изменились вкусы публики, чего ждёт от театра сегодняшний зритель?
– Вкусы публики, безусловно, изменились. Если раньше в наш театр ходили поклонники в основном классической оперетты, то сегодня это люди, которые любят не только оперетту, но и мюзиклы. Когда мы поставили первый мюзикл «Метро», молодёжь более активно стала ходить в театр. Молодое поколение стремится к более энергичному, современному сценическому действию. Постепенно даже сторонники классического жанра, не принимающие мюзикл, стали поклонниками этого направления. Да и классическая оперетта стала более динамичной, современной. Я считаю нашей целевой аудиторией всех людей, которые любят музыкальный театр.
– Несколько слов о вашей работе: какие вопросы требуют больше времени: творческого или административного характера?
– В административной сфере всё налажено: службы функционируют, происходят ремонты оборудования, переоборудование, модернизация. А вот творческие вопросы – это несколько иное! Их нельзя решать обыденно. Здесь кроме мастерства необходим творческий подход, эмоции. Поэтому невозможно определить, сколько времени и сил потребуется на решение той или иной творческой проблемы.
– Возможно ли сотрудничество с современными авторами, работающими в жанрах драматических театров?
– Вопрос с авторами на сегодняшний момент довольно сложен. Союз театральных деятелей проводит конференции для композиторов и либреттистов, но на них практически всегда присутствуют одни и те же люди. Дело в том, что у нас очень мало авторов, пишущих для музыкального театра. Это ведь гораздо сложнее и хлопотнее, чем написать песню или фоновую музыку… К тому же в музыкальном театре помимо композитора необходим драматург, поэт. Моя задача – совместить авторов музыки, стихов, либретто в совместном творчестве. У нас высокие требования к авторам и по тематике произведений, и по их качеству. Но не все авторы понимают специфику работы над сценическим произведением. Обычная песня может «выстрелить» на радио, телевидении, а в театре это всё сложнее, потому что поставить спектакль – это колоссальная совместная работа большой команды. Да и востребованность авторов у нас другая. Условно говоря, у нас идёт три мюзикла в Москве, а в Лондоне – пятьдесят три.
– А с чем связан больший объём музыкальных спектаклей в других странах. Соответствует ли количество качеству?
– Они больше ориентированы на музыкальные спектакли, мы же – больше на драму. Сколько в Москве драматических театров? А театр оперетты – один. Кроме нас, мюзиклы в Москве практически больше никто не делает. Stage Entertainment я не беру, они ставят только лицензионные спектакли, не занимаются созданием собственных постановок. Есть какието небольшие проекты – к примеру, мюзикл «Яръ», «Яма» в Екатеринбурге, «Мастер и Маргарита» в СанктПетербурге… Ну, ещё несколько. В Сеуле на разных площадках в течение одного вечера идёт 70 мюзиклов, в НьюЙорке – почти 200. А что касается качества – есть спектакли, которые недолго идут, а есть такие, которые играют длительное время.
– Довольны ли вы своей профессиональной судьбой? Что это – предназначение, удача или исполненная цель?
– Вопервых, считаю, если я стал руководителем театра, то, наверное, это удача. Так как я и хотел этим заниматься, то считаю, что всё сложилось. На данном этапе доволен тем, что есть.
– Оперетта – это текст, музыка, вокал и движение. Существует ли приоритет какоголибо компонента или это равноценные составляющие?
– Это абсолютно равноценные элементы, но, кроме того, соотношение зависит ещё и от спектакля. У нас есть постановки, в которых солисты в какойто момент спектакля должны двигаться как балет, и в данном случае движение важнее всего остального, и если солист будет двигаться хуже, это сразу будет заметно. А есть моменты, где движения не так много, на первый план выходит вокал или драматическая игра. Но артист должен владеть всем. В этом и заключается сложность. Исполнитель, который танцует сложный танец, при этом хорошо поёт и драматически убедителен, – это артист высочайшего уровня, и таких не так много.
– В чём вы видите основное отличие оперетты от мюзикла и каким, на ваш взгляд, должно быть соотношение современных и классических постановок?
– Для меня основное разделение этих двух направлений – классический вокал и эстрадный. У нас идёт «Бал в Савойе» – классическая оперетта, а когда мы её выпустили, на премьере все спрашивали, это лицензионный мюзикл или нет. Внутри нашего театра есть одно разделение – проекты и репертуарные спектакли. Под проектом я понимаю спектакль, который идёт много раз подряд. Для «МонтеКристо» и «Графа Орлова» набирали артистов по кастингу, в этих постановках используются сложные декорации. В больших проектах мы изначально не ограничиваем художника и можем себе позволить собирать декорации целый день. С репертуарными спектаклями так нельзя, потому что у нас сегодня – «Сильва», завтра – «Весёлая вдова», послезавтра «Летучая мышь» и так далее... В театре одна сцена, почти нет репетиционных помещений, один балетный класс. И у репертуарных спектаклей должны быть мобильные декорации. Половину месяца мы отводим технологически сложным рекламируемым проектам, а вторую половину играем репертуарные спектакли. Соотношение примерно как в театре оперы и балета – половина оперы, половина балета.
– В своё время существовал феномен советской оперетты. Можно ли говорить о феномене современной российской оперетты?
