Владимир “Вова Терех” Терещенко
У Стаса Намина была тусовка в Зеленом театре на сцене. Театр тогда находился в запустении – на посадочных местах начали расти деревья. И они просто отгородили сцену, сделали что-то типа летнего клуба. В качестве охраны были “Ночные волки”, играли разные команды, помню, был на Тегине, когда он шумел, – было очень круто. И как-то раз там я оказался на концерте “Собак Табака”. Это была программа, в которой принимал участие Володя Епифанцев, и программа посвящалась Владимиру Маяковскому. Роберт рубился на гитаре и что-то пел – я тогда так и не понял что. Но это было круто. А Володя Епифанцев выносил на сцену портрет Маяковского и принимал всякие интересные позы в стиле гимнастических упражнений 20–30-х годов. В отличие от большинства групп, которые копировали какие-то зарубежные тенденции, они обращались к русскому футуризму, что мне было близко и казалось свежим. После того концерта мы с Робертом и зазнакомились. Народу было не очень много, они спустились со сцены, и мы пошли шататься по Зеленому театру, выпивали, разговаривали. Следующая встреча произошла уже через много лет.
Сергей Гурьев
Был какой-то концерт “Собак Табака” в клубе то ли на “Таганской”, то ли на “Курской”. Меня повел один друг, вкусу которого я доверял. Пить я начал, уже когда на концерт шел, а когда добрался – все было как в тумане. Помню кровь, какую-то голую женщину, которую чуть ли не в жертву кому-то приносили. Но было ощущение, что это не хулиганство и эпатаж, а что-то такое ритуальное. Каким-то вудуизмом все это отдавало. Сопряженным с космосом, с какими-то корнями… Причем я и музыкантов-то не помню, на чем играли… Только скрежет, кровь, ритуальная голая женщина – вот что у меня осталось от “Собак Табака”. Ощущение было сильное, такое культово-индустриальное – может быть, от Psychic TV что-то такое. Говорили про “Собак” очень мало. Я, помню, еще после концерта удивлялся – если такой пиздец и такая жуть происходят на сцене, что же резонанса никакого нет? По идее, вся страна должна похолодеть и оледенеть.
Филипп Козенюк
Однажды нас пригласил на день рождения Вадим Эпштейн (московский медиахудожник и виджей. – Прим. авт.). Он отмечал его на пароходике, который плыл по Москве-реке. Там играли какие-то электронщики. Мы думали, как бы там Вадима поздравить, а денег не было. И я придумал коктейль “Собаки Табака”. Берется большой шприц, откачивается кровища из вены, наливается в стакан – и туда добавляется коньяк. Такая “Кровавая Мэри”. Эпштейн его, кажется, выпил и очень обрадовался. Все это происходило на сцене, такой перформанс получился. Несколько девушек из первого ряда сразу же свалили, как только увидели, что Роберт мне шприц в руку втыкает. А потом нас еще один знакомый пригласил на свой день рождения. Он арендовал клуб “Запасник”. Мы решили то же самое ему и подарить. Перед нами несколько групп играли, так что вылезли на сцену мы бухими в жопу. И тоже – раз ему такой коктейльчик. Он взял у нас стакан, а пить ему неохота, стремно. И он сказал: “Окропим снежок красненьким”. И – хуяк! – по всему клубу этот стакан разбрызгал. Мы сказали ему: ладно, фиг с тобой. И стали играть. А у нас бывали выступления – такой нойз чудовищный, народ к нему был тогда не приучен. Так что уже через несколько минут он умолял, чтобы мы поскорее закончили.
Виктор “Пузо” Буравкин
На одном из концертов “Собак Табака” был забавный момент. Я тогда работал на железной дороге монтером пути, шпалы таскал. Кстати, со свалки железнодорожной я натащил кучу инструментов для Inquisitorum – всяких тепловозных пружин и прочих полезных вещей. На работе на меня смотрели как на сумасшедшего, когда я шел на свалку и клал в рюкзачок какую-нибудь железку. “Вить, тебе зачем?” – “Смотри как звучит! Инструмент музыкальный”. Ну то есть там так было: водку пьет – вроде свой. Но странный. В общем, пришел я на концерт с жуткого недосыпа – на работу-то ходил к восьми утра. Ну, я сначала сел, потом прилег на пол, потом заснул. А когда концерт закончился, сразу проснулся. И потом Роберт меня спрашивает: “Ну как?” Я говорю: “Очень круто, я прекрасно выспался”. Последовала очень странная реакция, чуть ли не обида. И я объяснил: “Пойми, я под говно спать не могу, могу спать только под хорошую музыку”.
Борис “Тревожный” Акимов
Мы играли с “Собаками Табака” в канун Пасхи. Я как человек религиозный испытывал некоторые терзания совести – мол, нехорошо играть. Но решил, что ладно, отыграю концерт, а вот пить не буду. И не пил. Мы играли в усеченном составе, из-за того что некоторые еще более религиозно настроенные участники отказались выступать. “Собаки Табака” привели каких-то девушек, а девушки у них были всегда прекрасные, и они танцевали какие-то вальсы под нашу музыку. Потом вышли “Собаки”. И Роберт разбил себе все лицо в кровь, так что… Представь себе: маленькая-маленькая сцена, где все с трудом помещаются. Началась какая-то тягучая вещь. И вот Роберт встал в свою позу, изогнувшись, держась за два микрофона, начал мотать головой, в какой-то момент обернулся, разбежался и головой об стену – бам! И свалился. Он был абсолютно трезв при этом. Потом встал, у него текла кровь из носа, всё лицо было в крови. А потом начал петь. И не было ощущения, что это наигранно. Просто внутри у него была такая энергетика, ему доставляло удовольствие так делать, а ты охуевал от силы, которая от этого человека исходила.
Виктор “Пузо” Буравкин
Ощущение от концертов “Собак” можно было описать только одним словом: пиздец.
* * *
Самая распространенная байка про первый альбом группы The Velvet Underground гласит, что купили его пятьдесят человек – но каждый из них впоследствии собрал свою группу. С концертами “Собак Табака” примерно та же история. Происходившее на них производило, как говорится, неизгладимое впечатление на любого очевидца. Проблема состояла в том, что в 90-х у подобных групп не было возможностей для полноценной концертной деятельности (проще говоря, им попросту почти негде было играть), да и сообщать о себе они могли только с помощью сарафанного радио (проще говоря, народу на концертах собиралось не слишком много). Однако 90-е были еще и эпохой парадоксов, один из которых заключался в том, что обрести свое можно было совсем не там, где ожидал. “Собаки Табака” внезапно получили в свое распоряжение главный медиарупор в стране. Идеи и практики Владимира Епифанцева и Роберта Остролуцкого были ретранслированы на всю страну по одному из центральных телеканалов – ТВ-6. Сперва – через сюжеты Епифанцева, работавшего корреспондентом в программе “Диск-канал”. Потом – через повлиявшую на целое поколение ночную передачу “Дрема”.
Владимир Епифанцев
В середине 90-х я стал работать на телевидении, на музыкальных каналах. Там можно было освещать андеграунд. Но проблема была в том, что андеграунда-то не было! И тогда я стал сам придумывать сюжеты и организовывать концерты групп, которых не существовало. Например, придумал группу “Апостолы”, философия которой была основана на идеях Гейдара Джемаля и его книги “Ориентация – Север”. Это была какая-то чудовищная музыка, похожая на Missing Foundation и ранних Swans. Снимал сюжеты в академии театральных искусств – ГИТИСе, а участниками “групп” были артисты, мои однокурсники. Интервью я тоже придумывал.
Артемий Троицкий
Телевидение тогда было хорошо тем, что можно было делать все что угодно. Я там был начальником по музыке и мог делать все, что считал нужным. Был, скажем, случай, когда мы с питерскими друзьями устроили первый российский рейв – известную Gagarin-party в павильоне “Космос” на ВДНХ. И, чтобы его разрекламировать, я попросту вышел в прямой эфир на канале “Россия” за несколько часов до этого рейва. У меня как раз был какой-то субботний эфир. Представьте: ко мне в кабинет на улице Ямского Поля притащили камеру, и я в прямом эфире на всю страну говорю: “Ребята, сейчас в павильоне “Космос” на ВДНХ будет первый московский рейв, вечеринка имени Гагарина, играют такие-то диджеи, все приходите!” То есть можно было делать вообще все. Причем на государственном федеральном канале. Правда, эта лафа, к сожалению, продолжалась не слишком долго. Сначала я насадил кучу своих программ. Перетащил туда “Программу А”, где мы показывали даже “Автоматических удовлетворителей”. Сделал передачу, которая была посвящена исключительно авангардной музыке, – “Тишину № 9” с Таней Диденко. Была чисто джазовая программа “Джаз-тайм”, была программа “Экзотика”, где был альтернативный рок и индастриал. Ну и так далее. Я сделал все что хотел. Но постепенно пространство начало все больше и больше сужаться, притом что должность сохранялась. Начали выходить в эфир всякие омерзительные вещи типа “Шарман-шоу” и “У Ксюши”, вся эта попса, – причем теоретически она должна была идти через меня, но я бы всю эту халтуру в эфир не пропустил, поэтому продюсеры давали взятки начальству, и оно спокойно в обход меня все это ставило. В общем, в конце концов я обнаружил себя в унизительной ситуации генерала без армии и ушел. А что касается “Дремы”, ее я никогда не смотрел, хотя всех этих ребят знал. Но сам факт того, что программа была в эфире, меня абсолютно не удивляет, потому что даже на суперофициозном канале “Россия” я умудрялся делать какие-то совершенно немыслимые по сегодняшним канонам вещи.
