Какова была роль Дэвида Берковица в ту ночь в Бруклине? Кому принадлежал желтый «фольксваген»? И кто нажал на курок? Ответы на второй и третий вопросы будут даны позже. Что же касается Берковица, то вся доступная информация свидетельствует о том, что он выполнял функцию наблюдателя, контролировавшего «восточный сектор» в районе 17-й Бей. Очевидно, что после прибытия туда полиции он отправился в парк и попытался убедить сообщников перенести нападение. Потерпев неудачу, он вернулся на 17-ю Бей и последовал за Катанео и Логаном, чтобы убедиться, что они покинули этот район.
Вернувшись после слежки за полицией, Берковиц припарковался в переулке между 18-й авеню и 17-й Бей, пешком прошел мимо миссис Дэвис, добрался до внешней границы детской площадки и подал сигнал «все чисто» стрелку, который, как и полагала полиция, на самом деле был человеком из парка. После этого убийца подошел к машине Виоланте и открыл огонь.
После того как убийца скрылся, положив начало погоне за «фольксвагеном», Берковиц – как видела миссис Мэри Лайонс из окна собственной квартиры – спокойно ушел со своего наблюдательного поста на углу парка.
Всю эту информацию я получу только спустя несколько лет.
Глава 5
Обратный отсчет: последняя неделя
Скорая помощь доставила Стейси Московиц и Роберта Виоланте в больницу Кони-Айленда, а затем быстро перевезла в больницу округа Кингс, потому что врачи сочли, что тамошняя команда неврологов лучше справится с тяжелыми ранениями головы.
Весть о нападении моментально разлетелась по СМИ, и в то время как одна толпа теле-, радио- и газетных журналистов поспешила на место стрельбы на Шор-парквей, другая штурмовала округ Кингс. Больницу мигом охватил хаос. Джимми Бреслин из «Ньюс», а за ним и Стив Данливи из «Пост», ранее уже делавшие репортажи о Сыне Сэма, присоединились к полчищам писак, наводнивших коридоры отделения неотложной помощи.
Три федеральные телевизионные сети в лице их нью-йоркских головных офисов направили съемочные группы в округ Кингс, то же самое сделали местные телеканалы «Дабл-ю-оу-эр», «Дабл-ю-пикс» и «Дабл-ю-нью». Своих представителей прислали «Ассошиэйтед пресс» и «Юнайтед пресс интернэшнл», вместе с ними подтянулись журналисты из «Тайм» и «Ньюсуик». Оба общенациональных выпуска новостей, уже посвятившие немало эфирного времени «делу 44-го калибра», снова сделают его темой номер один.
В больницу приехали радиожурналисты с более чем дюжины станций, а также сотрудники «Нью-Йорк таймс», лонг-айлендской «Ньюсдей», «Рекорд» из Нью-Джерси и других газет. Европейскую прессу представляли члены нью-йоркских бюро нескольких изданий.
На задворках этого светопреставления ютились семьи жертв. Охваченные страхом за Стейси и Роберта и ошеломленные внезапным интересом со стороны прессы, Московиц и Виоланте находились на грани нервного срыва. Администрация больницы сочла ситуацию опасной и предоставила семьям возможность уединиться в более спокойном месте. В больнице тем временем творился сумасшедший дом.
Отгороженная занавеской Стейси, которую поместили в отделение неотложной помощи, по-прежнему оставалась в сознании и часто кричала от боли, зовя мать. В какой-то момент Нейса подбежала к дочери, но санитары вежливо вывели ее из палаты. «Детка, детка, с тобой все будет в порядке», – успела крикнуть через плечо измученная Нейса. Правый глаз Стейси заплыл, а веко было болезненного черно-синего цвета.
Перед тем как проводить операцию, врачам нужно было остановить кровотечение. Старший ординатор нейрохирургии Ахмет Ойгар вместе с доктором Джеймсом Шахидом провел предварительное обследование Стейси, после чего отправился в Вестчестер, домой к заведующему отделением нейрохирургии Уильяму Шукарту. Кратко переговорив с коллегами, Шукарт собрался и поехал в больницу, чтобы возглавить операционную бригаду.
Тем временем Виоланте отвезли в операционную. Его левый глаз был потерян безвозвратно, но доктор Джеффри Фридман надеялся спасти молодому человеку жизнь и, если получится, сохранить зрение в правом глазу.
С этого момента благодаря присутствию средств массовой информации вся нация будет наблюдать за мучениями жертв.
* * *
Департамент полиции Нью-Йорка тем временем охватила паника. Члены опергруппы «Омега», которые к тому моменту уже заглянули в каждую трещину на асфальте в Квинсе и Бронксе, готовились вот-вот закончить дежурство, и тут, примерно в 2:50, в их штаб-квартиру в 109-м участке в Квинсе поступили новости о стрельбе.
Глава «Омеги» Тимоти Дауд поначалу отмахнулся от предположения, что в нападении замешан Сын Сэма. Он просто отказывался верить, что убийца избежал облавы и нанес удар в Бруклине, хотя все обстоятельства дела указывали на модус операнди [63] Убийцы с 44-м калибром.
Однако Дауду пришлось признать очевидное, когда приехавшие на место преступления детективы по рации сообщили, что размер пулевого отверстия в рулевой колонке «скайларка» соответствует пуле 44-го калибра. Только тогда Дауд начал действовать. С момента нападения в общей сложности прошел почти час, когда на мосту и выходах из туннелей, ведущих из Бруклина, решили наконец установить блокпосты. Кроме того, в ориентировку включили желтый «фольксваген», поскольку минимум двое людей, проживающих рядом с местом стрельбы, рассказали детективам о его поспешном отъезде от парка.
Мрачные копы с оружием наперевес на протяжении двух с лишним часов тормозили машины на мостах и в туннелях: изучали лица водителей, пытались рассмотреть пистолет на полу или заднем сиденье, искали хоть что-то, указывающее, что человек за рулем – убийца. Все было напрасно.
Другие группы детективов вели слежку за десятком главных подозреваемых по делу. Однако время шло, и полученная информация явно разочаровывала: никто из этих людей не исчезал из поля зрения, никто не показывался рядом с местом нападения. Разочарование прорвалось взрывом.
Двое детективов, сидя в автомобиле, припаркованном возле дома особо важного подозреваемого, услышали сообщение о стрельбе по специальному каналу связи «Омеги». Они уже несколько недель следили за этим человеком, вцепившись в него не хуже тещи. В ночь стрельбы возле «Элифаса» они его упустили и огребли тогда за это по полной. Теперь они были уверены, что их подопечный дома, но, занервничав, засомневались. Что, если он снова сбежал от них, вылез через заднее окно?
Копы позвонили в дверь. Ответа не последовало. А вдруг он ускользнул, уехал в Бруклин и устроил стрельбу? Детективы понимали, что тогда их сошлют патрульными в какой-нибудь забытый богом угол Стейтен-Айленда. Они снова нажали кнопку звонка. На этот раз внутри послышался шорох движения.
Один из детективов вытащил револьвер и отступил от двери. На пороге появился сонный, слегка нетрезвый «подозреваемый», которому сразу прилетело кулаком в лицо от второго детектива. Так проявились гнев и разочарование. Худшая ночь в истории опергруппы «Омега».
Детективы «Омеги» были хорошими, профессиональными копами – одними из лучших в городе. Многие из них, проведя за работой долгие, изнурительные часы, добровольно оставались на сверхурочные. Из-за сложности дела, отнимавшего небывало много времени и сил, некоторые члены опергруппы переживали семейные и личные кризисы. Их поведение менялось. Недовольство постепенно копилось, пока не вскипало гневом и не выплескивалось наружу – иногда дома, подчас на работе, а порой и в задымленной, пропитанной пивом атмосфере соседнего бара в Квинсе.
Рассвет 31 июля 1977 года ознаменовал начало пасмурного летнего воскресенья. Полиция вновь оказалась там, откуда начала, ни на шаг не приблизившись к поимке убийцы по сравнению с июлем 1976 года.
* * *
На Огненном острове 31 июля мы проснулись в девять утра и услышали по радио новости о стрельбе.
– Бруклин! – выпалил я Джорджу за завтраком. – Проклятье, этот ублюдок отправился в Бруклин!
