После того как Вена негативно отреагировала на «Представление», Орфелин оказался брошен на произвол судьбы. В этот период жизни он в поисках пристанища скитался по монастырям. И тем не менее до 1780 года он продолжал работать над своими сочинениями, два из которых в то время находились еще в рукописях. Это были «Славянский словарь», содержащий около четырех с половиной тысяч слов, и «Большой сербский травник». Не оставлял Орфелин и работы над гравюрами (портреты святого Саввы и Стефана Немани).
После смерти митрополита Видака Орфелин начал судебное дело о выплате причитающихся ему денег из наследства митрополита. В это время он жил в монастырях Беочин, Гргетег, Пакрац, а весной 1782 года, когда его вынудили покинуть Гргетег, отправился в Карловцы, к своему племяннику Якову Орфелину, который к тому времени стал известным художником и членом академии. Настоятель монастыря Реметы Данило Маркович откликнулся на мольбы Орфелина и предложил старому и больному писателю приют, но в 1783 году митрополит Моисей Путник послал Орфелина в Вену в качестве цензора сербских книг в типографии Курцбека. Он прослужил там около года, но был очень слаб здоровьем, и Курцбек в одном из своих писем сокрушался о том, что Орфелин, чьей работой он был очень доволен, не был послан к нему ранее.
В Вене состояние Орфелина, страдавшего болезнью легких, значительно ухудшилось, но он продолжал строить планы и мечтал выпустить новые книги — немецкие и латинские словари. Решение Курцбека издать немецко-сербский и сербско-немецкий словари (осуществившееся в 1790 и 1791 годах) связано с этими замыслами Орфелина. В 1783 году Орфелин опубликовал в Вене две ранее подготовленные книги: «Вечный календарь» и пособие по домоводству «Опытный винодел». «Вечный календарь» по праву считается своего рода энциклопедией, так как охватывает самые разные области (география, астрономия, метеорология, физика, история Церкви и отрывок из книги Юлинаца, посвященный сербским властителям). Здесь снова проявилась просветительская ориентация Орфелина, прежде всего в области физики. Последователи Доситея и приверженцы политики просвещенного абсолютизма Иосифа II, такие, например, как Эммануил Янкович и Атанасий Стойкович, позже возьмут на вооружение некоторые направления «Вечного календаря» и будут использовать их в своих учебниках физики, проникнутых духом Просвещения. В «Вечном календаре» Орфелин напечатал и последнюю свою гравюру на меди — «Сотворение мира». В это же время в типографии Курцбека он подготовил к изданию и выпустил в свет еще одну книгу — русский катехизис Левшина.
Но здоровье Орфелина было уже окончательно подорвано. В том же году он возвратился из Вены в Нови-Сад, и епископ Иосиф Михайлович Шакабента отправил его на свой хутор Сайлово. Тяжелобольной поэт тщетно посылал в Ремету письма, умоляя братьев выслать ему забытый в монастыре прибор для письменных принадлежностей и настольный колокольчик, с помощью которого можно позвать на помощь соседей, когда у него идет горлом кровь. Последнее письмо Захарий Орфелин послал граверу Якобу Шмуцеру в Вену.
Орфелин умер девятнадцатого января 1785 года на хуторе Сайлово и был похоронен на Йовановском кладбище в Нови-Саде. Современник Орфелина, поэт и историк Йован Раич, находившийся тогда в монастыре Ковиль, откликнулся на эту смерть такими потрясающими душу словами: «Умер любезный брат мой Захария Орфелин на епископском хуторе в Нови-Саде в полной нищете», а Доситей Обрадович добавил: «Захария Орфелина имя не будет народом нашим забыто». Вспоминая впоследствии о смерти Орфелина и Соларича, поэт Лукиан Мушицкий говорил, что у гробов их «в слезах стояли их товарищи: бедность, горе и глад».
* * *
Необыкновенно интересное и объемное наследие Орфелина до сих пор еще полностью не опубликовано. Он был поэтом, знатоком истории и естествознания, автором экономических, лингвистических и теологических трудов. Сербская культура многим обязана ему как просветителю, полемисту, музыканту, переводчику, печатнику и корректору сербских типографий и в Венеции, и в Вене. Издатель, педагог, редактор первого сербского журнала, архитектор, лексикограф, художник-рисовальщик и гравер, член Венской академии художеств, Орфелин был одной из самых одаренных и всесторонне реализовавших себя личностей во всей истории сербской культуры. Самое замечательное его произведение, а одновременно это и лучшая сербская книга всего XVIII столетия, — монография о Петре Великом — долгое время оставалась анонимной для большинства читателей, пока в 1887 году Д. Руварац в своем «Яворе» не указал на ее автора. До сих пор не существует собрания сочинений Орфелина, и маловероятно, что ему будет поставлен памятник, ведь, создавая всю жизнь портреты других, могущественных людей, он не оставил потомкам своего собственного изображения.
* * *
«Житие Петра Великого», написанное Орфелином в 1772 году, заслуживает, чтобы о нем рассказали более подробно. Сочинение издавалось в разных вариантах, с указанием и без указания имени автора. Иногда оно сопровождалось предисловиями писателя или издателя Феодосия, но, вероятнее всего, Орфелин написал и то, и другое. Вплоть до 1779 года Орфелин украшал часть тиража графическими вставками и роскошными в художественном отношении страницами с посвящениями, которые гравировали и оттискивали отдельно, а затем вкладывали в нужном месте между листами текста и переплетали. Он так и не довел эту работу до конца, хотя успел вырезать на меди 65 иллюстраций, карт, медалей, портретов, планов сражений, чертежей военных укреплений и изображений казни бунтовщиков.
Труд посвящался русской императрице Екатерине Великой и был проникнут духом «барочного славизма», — занимая такую позицию, Орфелин полемизировал с тогда еще здравствующим Вольтером. Книга представляла собой необычную для того времени историю России, снабженную объемной документацией, а также списком источников и использованной литературы. Повторим, что это была лучшая сербская книга всего XVIII века. Восемнадцать глав, напечатанных на более чем восьмистах страницах большого формата, содержали географическое и политическое описание России, историю Древней Руси, царствование М. Ф. Романова и Алексея Михайловича, восстание Стеньки Разина, войну со шведами и поляками, вступление на престол Федора Алексеевича и турецкие войны. Затем шла история Петра I: вступление на престол, заключение мира с Китаем, азовские войны, создание мощного флота, поездка инкогнито в Германию, Голландию и Англию, начало российских реформ, война со шведами, приглашение иностранцев в Россию, поход на Астрахань и конфедерация с Польшей. Далее описывалось основание Петербурга, битва со шведами в Курляндии, восстание донских казаков, брак Петра Великого с Екатериной, подготовка Карла XII к походу на Украину, предательство гетмана Ивана Мазепы, Полтавская битва и поражение шведов. Затем — война с Турцией, перенесение Сената из Москвы в Петербург, принятие закона о единонаследии, речь царя о любви к науке, новые морские сражения, торговые связи с Персией и Индией, связи с Черногорией, создание географической карты России и основание Навигационной академии. Татарские набеги, поездка царя в Германию, начало раздоров между северными силами и Петром Великим, поездка в Голландию и Францию, проект богословов Сорбонны о соединении церквей и связанная с ним реакция иерархов Русской церкви. Бунт и осуждение царского сына, царевича Алексея Петровича, издание указов об исповеди, о монстрах, основание приютов для бедных и начало мирных переговоров со Швецией. Далее следовали: описание строительства Ладожского канала, посольство в Китай, перепись населения, изгнание из России иезуитов, организация почтового сообщения, нападение русского флота на стокгольмский берег и заключение мира со Швецией. Забота о безопасности персидской границы, поход против Персии и взятие Дербента, голод в России, заключение союзнического договора с персидским послом, взятие города Баку, сербские колонии на Украине, основание Мануфактур-коллегии, запрещение насильственных браков, основание Академии наук и принятие таможенных тарифов. И в заключение — письмо сербского митрополита Моисея Петровича Петру Великому, указ о первой камчатской экспедиции, описание болезни и смерти царя и его дочери, царевны Наталии Петровны, и их похороны.
Сочинение, под которым Орфелин с гордостью поставил свое имя, назвав себя «членом Императорско-королевской венской академии художеств» (так была подписана версия, не подвергшаяся цензуре), может напомнить современному читателю то, что в наше время принято называть историческим романом. Книга Орфелина, используя литературные и изобразительные средства, показала, что своеобразие России на рубеже XVII и XVIII веков заключалось не только в перенесенных ею испытаниях и одержанных великих победах. Орфелин описал суровые битвы и жестокие пытки, он восхвалял новую политику России и рисовал волнующую картину совершенно особого мира, поражавшего крайностями контрастов между ужасами военных разрушений в результате целой череды войн на суше и на море и великолепием петровских побед, со всеми их фейерверками, триумфальными арками и торжественными шествиями, потрясавшими воображение целой империи. Такие праздники зачастую требовали настоящих строительных подвигов, ведь для того чтобы отметить великую победу, провести церемонию коронации или похорон, за одну ночь создавались настоящие шедевры архитектуры. И скорбные, и радостные торжества описаны у Орфелина с исключительной подробностью, с помпезностью, с фантазией человека той эпохи, пытавшейся выразить сущность своего бытия с помощью прекрасных декораций, а сущность явлений преподнести как игру иллюзорности и блеска. В финале книги, давая высочайшую оценку ее герою, Орфелин воспевал стремительность, деятельность, обновление — все то, что создавало неповторимый стиль эпохи и объединяло Петра Великого с автором написанной о нем монографии.
