Что уж там, большинство не учится даже на своих ошибках. Люди наступают на одни и те же грабли даже в своей жизни, где уж им «избегать ошибок прошлого»! Боевые искусства, например, гораздо полезнее в жизни, и время от времени действительно требуются. Почему их не делают обязательными в школе, а историю — вбивают из-под палки?
Все очень просто. История необходима именно для «повторения ошибок». История — это инструмент манипуляции мнением. На основании «знания истории» можно строить нации, расы, можно делать войны и революции. История легко переписывается и правится, что делает этот инструмент гибким и удобным в применении. Вот зачем «надо знать историю».
Тот, кто «не знает историю» — плохо управляем. Он опасен для общества. Поэтому общество его и карает устами друзей, родителей, любовников, утверждая, что он — дурак из-за этого незнания, что ему должно быть стыдно, что он — быдло и неуч.
Пример критической значимости контекста. Цитата из Аллена Карра:
«Я счастлив сказать, что ваша жизнь будет намного приятней, когда вы от нее избавитесь».
Речь идет о зависимости от наркотиков, а не о том, что жизнь хуже смерти. Если же опустить это пояснение, мы получим пример обычной цитаты для новостной статьи; это — единственный и неповторимый метод написания новостей с любой стороны баррикад: приводить удобные цитаты в отрыве от контекста. А кровь, как известно, одинаково красна с обеих сторон. Какая разница, кто прав, если она при любой правоте неизбежна.
Тяга к суициду возникает тогда, когда человек понимает, что он — несовместим с реальностью, и эта несовместимость доставляет мучения. Можно, конечно, бороться и побеждать — но только в том случае, когда победа в принципе возможна. Она возможна, когда для ее достижения нужна хитрая стратегия, или особое оружие, или что-то подобное; но она невозможна, если для ее достижения нужно полностью переделать мораль людей, перестроить их природу и систему понятий. Те, кто несовместим с моралью и природой людей и мучаются от этого — первые кандидаты-суицидники.
В принципе, изначально несовместимы вообще все. Мораль — это специальная штука, которая нужна, чтобы человек не мог свободно дышать; она приходит с воспитанием, а не с генами. С самого детства она заваливает человека бессмысленными ограничениями и лишает воли. Далеко ходить не надо — с самого раннего возраста она говорит ему, что онанизм — это плохо. Почему это плохо? Есть много мифической ерунды, типа слепоты от онанизма и так далее. По мне так — самое логичное объяснение — религиозный запрет. Потому что в нем, как бы это странно не прозвучало, есть хоть какой-то здравый смысл. Мы знаем, что это плохо, нам стыдно это делать, а если кто-то застанет за этим делом — это будет позор. Также, примерно тогда же, оказывается, что любить больше одной женщины (одного мужчины) — «невозможно». Это поразительный факт, учитывая, что нравится примерно 50% сверстниц (сверстников). (Это спекулятивная тема; почти любой будет утверждать, что он — либерал в отношениях и не против любви к куче партнеров; я встречал женщин, такое утверждавших, и все они при случае ревновали ничуть не меньше тех, кто против либерализма; не обманывайте себя, вы — против либерализма.)
Потом нам говорят, что «нельзя быть шкурой». Сюда относится хитрая идея заработка денег для себя. Именно поэтому молодые специалисты всегда так стесняются писать нормальные расценки в резюме, они думают, что не заслуживают столько, сколько им надо; и при любом уровне необходимости они занижают себе цену. Им надо 20 — они пишут 12. Им надо 50 — они пишут 33. Потому что жить надо так, чтобы страдать; впроголодь, напрягаясь, как завещал Достоевский. Достоевский — настоящий глас 21 века.
Понятно, несовместимость правится. Человек получит пару жестких нагоняев, получит серию лекций на два года о «вреде онанизма» или «либо любишь одну — либо никого» — и все, он обточен и подогнан под прокрустов стандарт. «На тебе два рубля, ни в чем себе не отказывай». Многих людей устраивает такое положение вещей, они привычны и даже оправдывают его; как курильщики оправдывают курение, алкоголики — пьянство, наркоманы — наркотик. Когда живое существо ставишь в безвыходное положение, оно либо умирает, либо пытается приспособиться. К примеру, иммунная система знает, что ни один нормальный индивид не станет принимать мерзкий на вкус яд добровольно; и если кто-то систематически глотает мышьяк — она решает, что выхода у него нет, и начинает создавать иллюзию удовольствия. Так же и с моралью — когда нет выхода из клетки, в которую загнали твою природу, ты либо умираешь, либо начинаешь оправдывать клетку.
А те, кто не научился ее оправдывать — те стоят на периферии, и их не пускают «к столу». И у них два варианта — в зависимости от потребностей. Если им «к столу» и не надо (они нормально себя чувствуют в полной изоляции) — живут и все у них хорошо. Но если изоляция им в тягость — то уж тут труба. Тут — либо принимать нелогичный и нездоровый идиотизм, либо — умирать.
Чтобы говорить правду, ее нужно правильно формулировать. Иначе сказанное поймут неверно, преувеличенно и в угоду стереотипам, которые заполнят «пробелы». Понятое неправильно правдой не является, потому что не отражает реальное положение вещей (даже само слово «неправильно» говорит нам о «неправде»). Именно поэтому чаще всего невозможно «просто сказать, как есть».
Все знают слова «суженый» и «суженая». Все связывают корень слов с «судьбой», но это — неверно.
Изначально было «суженный» (и «суженная», соответственно). Во времена раннего христианства и язычества люди были лишены излишнего пафоса и лицемерия, а также повального диктата всеобщего «греха». До брака что жених, что невеста имели гораздо больше социальных связей, были «шире» для мира. Брак, как известно, меняет жизнь, меняет быт, «сужает» связи. Поэтому человек становится «суженный».
Потом пришло позднее христианство, выбросило одну «лишнюю» букву «н» и придумало, что слово образовано от слова «судьба». Подобные пируэты происходят достаточно часто, когда необходимо язык переделать под текущие нужды общества.
Сейчас представил себе картинку такую, с мрачненькой иронией.
Вот есть некий чувак, который решает убить себя, отравившись газом. Пишет прочувствованное сообщение всяким людям, открывает газовые краны, ложится.
Кто-то из всяких людей догадывается, что тот собрался делать, и ломится к нему домой. Приезжает быстро, так, что самоубийца еще жив. Звонит в дверь… И что бы вы думали? Искра.
Я много раз встречался с таким: есть некий паренек или девочка, оно, короче; и вот, оно утверждает, что ты — чертовски талантлив; а потом ты ведешь себя не так, как оно хочет, и твой «талант» сразу перестает быть таковым. Такое лицемерие — дело обычное, и не стоит думать, будто носители оного — все поголовно лживые сволочи. Не все.
Как бы хотелось верить, что уж я-то — такого лишен. Вообще, я уверен, что лишен (как и любой другой, и любое вышеприведенное оно). Я очень нетерпим к голубым, но признал гениальность Элтона Джона уже после того, как узнал о его ориентации, и от Меркьюри — не отказался. Когда я почти возненавидел одного знакомого барабанщика, которого считал хорошим барабанщиком, считать его плохим музыкантом — не начал.
Так смешно, когда некая дева в порыве ссоры вдруг говорит: «говнопоэтик» или типа того, проявляя перед тем явное восхищение. Да уж, женщины готовы звать гением любого говнаря, который им нравится по какой-то причине.
Я это все к чему.
Я к тому, что: не верьте, когда говорят, что вы — талантливы. Не верьте, все врут, ну, или почти все; а те, что не врут — скорее всего, ошибаются; вы — ничтожество, и любой ваш талант — пустышка.
Противопоставление жены и любовницы приводит к идее того, что жена любовницей быть не может. «Любовница» не просто так образована от слова «любовь» — она подразумевает любовь, в то время, как жена — подразумевает обязанности. И чем сильнее в эфир нагнетают идею того, что жена — это не любовница, тем дальше любовница — от обязанностей, а жена — от любви.
В мире очень много хороших людей. Но большинство из них маскируется под конченных мразей, потому что их окружают такие же замаскированные, и им кажется, что так выжить будет легче.
И, кстати, они правы.
Мы зависим от технологий, которые работают плохо, а альтернатив нет. Мир научно-технического прогресса, идущего быстрее, чем люди успевают принимать, изобилует надеждами, исполнение которых невозможно.
Время быстро меняется; эпоха меняется; такое чувство, что эры защелкали, как кадры кинопленки. Время меняется так быстро, что человека разрывает на два куска: его натуру, ленивую и любящую комфорт, держат привычки, а его разум тащит вперед прогресс; где-то посередине — кишки, и они вываливаются из человека, лопаются и заливают говном весь эфир.
