Инновации, оказывается, нужны и в России
Рассмотрим теперь проблему в динамике. Как меняется способность компаний разных отраслей генерировать импульсы роста с течением времени? Мы проделали следующие трудоемкие расчеты. Сначала вычислили отдельно по каждой отрасли экономики (уровень двузначных номеров ОКВЭД) индексы Берча всех входящих в них фирм и определили средние (медианные) значения. Потом ранжировали отрасли по величине этих средних значений за каждый год с 2004-го по 2012-й. В таблицах 1 и 2 представлены результаты по тем отраслям, место которых в общенациональной «табели о рангах» (а значит, и способность генерации импульсов роста) претерпело наибольшие изменения — сдвиг на 10 пунктов и больше.
В список отраслей, где способность создавать импульсы роста резко сократилась, попали уже знакомые нам строительство и торговля, а также отрасли с сильной циклической зависимостью — автомобилестроение и металлургия, которым крайне трудно функционировать при нынешней слабой конъюнктуре.
Зато список отраслей, с годами нарастивших свою способность генерировать импульсы роста, впечатляет: химия, включая нефтехимию и производство пластмасс; медицинская техника и приборостроение; научные исследования и разработки (пункт ОКВЭД, под которым в России очень часто действуют инжиниринговые компании); наконец, сельское хозяйство, именно в последнее время во многих своих подотраслях достигшее успехов на новой технологической основе. Этот список поразительно напоминает перечень областей, где в российской экономике в последние годы наблюдалась наиболее сильная инновационная активность, где произошли крупнейшие технологические перемены.
Если грубо схематизировать сказанное, получается, что инновационно пассивные отрасли сдают свои позиции, а инновационно активные их усиливают. Буквально напрашивается по форме банальный, но такой неочевидный применительно к России вывод: вовлеченность в инновационные процессы повышает долгосрочные шансы устойчивого роста. При этом мы не видим здесь противоречия с общеизвестным фактом крайней трудности и даже неблагодарности вложений в инновации в нашей стране. Увы, создать успешный бизнес в России действительно проще без инноваций, чем с ними. Ключевой тут, однако, является задача удержания успеха: без сильной инновационной составляющей она, как мы видим, не решается.
В качестве частного, но показательного случая представляется полезным сравнить разную судьбу двух «гуманитарных» отраслей, фигурирующих в таблицах 1 и 2: образования и здравоохранения. Становление частного бизнеса в обеих этих сферах идет с огромным трудом — и там и там он находится на грани выживания в тени устоявшихся, пользующихся авторитетом учреждений госсектора, к тому же предоставляющих многие услуги бесплатно.
Частные медицинские предприятия после долгих лет поиска и неудач нащупали путь обслуживания пустовавших и во многом инновационных для нашей страны ниш клиентоориентированной, порой премиальной — дорогой, но качественной — медицины. Упомянем, например, формирование подотрасли лабораторных анализов («Инвитро» и др.), продвинутые репродуктивные технологии («Мать и дитя», «Ава-Петер», «АльтраВита» и др.), некоторые успехи в наркологии. А в последнее время начали появляться и высокотехнологичные клиники общего профиля («Медси»; в том же направлении эволюционирует «Инвитро»).
Напротив, частное образование, несмотря на наличие редких отклонений в лучшую сторону, в целом пошло по пути упрощенного обучения абитуриентов, не поступивших в престижные государственные вузы. Некоторые частные вузы просто превратились в фабрики выдачи дипломов за деньги. Будучи предельно далеким от инновационной активности, этот несложный бизнес создания иллюзии образования некоторое время был способен генерировать доходы и прибыли при минимальных издержках. Однако когда демографический кризис до предела обострил конкуренцию как негосударственных вузов между собой, так и их соперничество с вузами государственными, описанная бизнес-модель буквально развалилась. Приток студентов во многие частные вузы катастрофически упал.
В итоге, если частная медицина за 2004–2012 годы существенно повысила свой ранг по индексу Берча, постепенно превратившись из аутсайдера в середняка, то частное образование проделало обратный путь, упав на 26 позиций и заняв в рейтинге 53-е место из 58 возможных.
Инновации, вероятно, еще очень нескоро станут в России легким и очевидным решением, так сказать, первым адресом, который приходит на ум, когда руководство фирмы обдумывает способы повышения конкурентоспособности и общего улучшения дел на предприятии (подход, давно ставший стандартным на Западе). Но динамика индекса Берча все же показывает, что в долгосрочном плане проведение инновационной политики себя более чем оправдывает.
Активы имеют значение
Коль скоро нестабильность развития серьезно осложняет жизнь российского среднего бизнеса, попробуем выяснить, чем отличаются от общей массы компаний те, которые смогли на деле доказать свою устойчивость. Имеющаяся в нашем распоряжении база данных позволяет выделить все существовавшие в 1999 году фирмы, которые сумели сохраниться до 2012 года.
Сразу подчеркнем, что естественный отбор компаний в российской экономике был достаточно жестким — до конца периода сохранилось лишь 63,1% исходного числа компаний. Эти потери представляются особенно большими, если учесть, что, во-первых, мы не рассматривали мелкие фирмы (с выручкой менее 200 млн рублей), отличающиеся повышенной «смертностью», а во-вторых, что рассматривались фирмы уже существовавшие, а не только что созданные в 1999 году. То есть до минимума был сведен эффект «детской смертности», заключающийся в повышенной норме выбытия в первые год-два существования. Фактически рассматриваемая группа — это дистиллят, самим временем очищенный от большинства неустойчивых фирм и плавно сокращающийся темпом 4,5% в год. Для сравнения: более молодые фирмы среднего бизнеса, созданные в 2000–2004 годах, теряют ежегодно 10–14% численности своего поколения.
Для дальнейшего анализа мы воспользовались данными только тех компаний-старожилов, по которым есть полная отчетность с 1999 года. В нашей базе таковых оказалось 9468 — вполне достойная и статистически значимая выборка. Показатели этих фирм мы сопоставили с показателями всего российского среднего бизнеса.
На графике 5 хорошо видно сходство основных тенденций развития старожилов и общей массы средних компаний. Типичная (медианная) выручка фирм обеих групп росла в «нулевые» годы, затем синхронно сокращалась в кризисном 2009-м и, наконец, возобновила увеличение в последующие годы. Единственное отличие состоит в том, что типичные размеры выручки фирм «группы 1999» все время оказывались несколько выше. Это, впрочем, легко объясняется их возрастом — за годы своего существования они успели достичь более крупных размеров, чем основная масса фирм, возникших позже. К тому же разрыв по выручке не слишком велик: в 2012 году, например, он составлял 15,5%. Для сравнения мы приводим на том же графике еще и динамику выручки последнего поколения газелей. Хорошо видно, насколько исключителен феномен их роста.
Почти точную копию динамики выручки представляет собой динамика кредиторской задолженности (график 6): типичная фирма-долгожитель и среднестатистический представитель всего российского среднего бизнеса испытывали примерно одинаковую и схожим образом колебавшуюся потребность в заемных средствах.
Картина, однако, радикально меняется, как только мы переходим к изучению динамики стоимости основных средств (график 7). Обе группы компаний отличаются в этом отношении столь резко, как будто принадлежат к разным мирам. Фирмы-долгожители непрерывно и в возрастающих масштабах вкладывались в свой основной капитал. За весь период их инвестиции в основные средства выросли в 6,1 раза. Но если мы обратимся к совокупности всех фирм, то средний уровень вложений в основные средства больше половины времени (с 1999 по 2006 год) вообще топтался на одном уровне, а в целом за период вырос только в 2,5 раза. Разрыв по инвестициям в основной капитал между типичной (медианной) фирмой-старожилом и среднестатистическим представителем всего среднего бизнеса достиг к 2012 году шестикратного уровня.
Итак, при очень схожем общем рисунке роста — что вполне естественно для больших групп фирм одной страны — качественно рост устойчивых фирм-старожилов и основной массы компаний российского среднего бизнеса разнится по крайней мере в одном очень важном отношении: у доказавших свою устойчивость компаний он опирается на фундамент основных средств.
А как выглядят на этом фоне газели? График 7 показывает, что ничего выдающегося, хотя бы отдаленно напоминающего удивительные успехи в наращивании выручки, газели в этом отношении не показывают. Динамика их вложений в основные средства, к сожалению, больше походит на недоинвестирование, типичное для основной массы среднего бизнеса, чем на повышенное внимание к реальным инвестициям, характерное для устойчивых фирм-старожилов. Не потому ли, кстати, и устойчивость роста отечественных газелей отстает от их зарубежных аналогов?
