Михаил Левитин поставил в «Эрмитаже» пьесу Евгения Шварца, назвав ее «Моя тень»
«Ну и чертово время!» — строка из стихотворения Луи Арагона «Кавардак на слякоти». И продолжается она так: «Все в мире — как дым! / Прежний друг обернулся врагом, и каким! / Черный кажется белым, хороший — плохим. / И запретов не стало». Этот текст вложен в программку, под ним дата — 1941 год. Музыкальный лейтмотив спектакля «Рио-Рита» Петра Тодоровского, и в конце мы явственно слышим: «Сорок первый год...» Пьесу «Тень» Евгений Шварц закончил в сороковом. Стоит ли напоминать, какие настроения охватили тогда людей прозорливых и глубоко чувствующих. Приходится только удивляться, что советский цензор увидел в сказке намек лишь на фашистскую Германию — то ли был беспросветно глуп, то ли беспримерно умен и смел этот неизвестный нам герой. Пьеса не была запрещена, а с грандиозным успехом поставлена в Ленинградском театре комедии Николаем Акимовым и долгие годы шла.
Судя по переименованию, Михаил Левитин воспринял ее очень лично. Даже не припомню, когда бы еще он пытался высказаться столь лирически откровенно. Разве что в своих блистательных телевизионных циклах. Этот режиссер неизменно оставался ироничен и «обэриутен». Что ни говори, возраст всех клонит к сентиментальности. Во всяком случае тех, кто не завистлив и не озлоблен и всегда разбирался только с самим собой, сохраняя гордую позу одиночки.
Герой спектакля «Моя тень» тоже одиночка. Ученый, погруженный в свои труды, он словно не замечает, где живет, что страшная сказка стала былью, и у Андерсена она вполне под стать Кафке. Но режиссер соединяет Ученого и Тень в одном лице, и тогда оптика спектакля совершенно меняется. Полем боя становится он сам, мучительно изживающий в себе свои собственные страхи, того самого раба, которого советовал выдавливать по капле великий Чехов. Левитин, никогда не снисходивший до публицистики и чуравшийся актуальности, остро почувствовал духоту перекликающихся времен.
Евгений Редько, приглашенный из РАМТа на главную роль, чутко откликнулся на решение режиссера. Самым трудным оказалась не игра контрастов (черного и белого, хорошего и плохого), а сохранение единства человеческой сути. Не два человека, а один, изнутри раздираемый. И не только он. С таким же прицелом выстроены роли Доктора (Борис Романов), Юлии Джули (Ирина Богданова), Принцессы (Ольга Левитина).
Однако пронзительные сцены спектакля тонут в избыточных цирковых аттракционах, криках и беготне. Ну не хочет Левитин помнить, что «Школу клоунов» (так назывался один из его ранних спектаклей) он давно окончил. Среди гэгов есть остроумные, есть не очень, есть и попросту грубоватые. Упрямство, нежелание сокращать свои спектакли у этого режиссера равно разве что его таланту.
Впрочем, есть в «Моей тени» мгновение, искупающее все издержки постановки. О покойном короле Мечтательном, том самом, чье тайное завещание и закрутило сюжет, в пьесе только рассказывается. В спектакле он оживает (Геннадий Храпунков) и проходит белой тенью, приняв обличье какого-то хитровато-насмешливого святого. Медленно движется к авансцене, и откуда-то с небес хрипловатый голос Петра Фоменко неразборчиво затягивает своего знаменитого «Рафалэка». Песенку про бедного, хромого еврея, портного, который верил, «что счастье будет. Он жил мечтой». Королевское завещание звучит под сводами театра «Мастерская П. Фоменко», где игралась премьера закрытого на ремонт «Эрмитажа». Признаюсь, очень хотелось встать и помолчать.
Нарисовались тут / Искусство и культура / Художественный дневник / Выставка
Нарисовались тут
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Выставка
Выставка «Рисунки поэтов» открылась в Государственном литературном музее
Пять выставочных залов, 250 живописных и графических работ — в Доме Остроухова в Трубниковском переулке открылась, пожалуй, одна из самых масштабных экспозиций за 80 лет жизни литературного музея. Автопортреты и портреты современников, пейзажи и рисунки на полях, плакаты и эскизы декораций — все это работы поэтов ХХ века и современности, начиная от футуристов с их «Бродячей собакой» и заканчивая вышивками писателя, поэта и журналиста Линор Горалик.
Особенно стоит отметить, что здесь впервые выставляют не копии работ Владимира Маяковского, а подлинники. Плакатам и эскизам поэта посвящен целый зал: там и постер к кинокартине «Закованная фильмой» с Лилей Брик, и карандашные наброски, и эскизы к декорациям «Мистерии-буфф». Здесь же можно увидеть документальный фильм, посвященный разным граням творчества Маяковского. Аудиовизуальному сопровождению на выставке вообще уделено большое внимание. Так, например, в зале, представляющем поэтов наших дней, с экранов телевизоров читают стихи Дмитрий Александрович Пригов и Андрей Родионов.
Однако пояснений и комментариев к художественным работам поэтов тут почти нет. Впрочем, может быть, в этом и нет необходимости. В конце концов, в этой экспозиции картины имеют гораздо меньшее значение, нежели имена их создателей. Собранные в личном архиве поэта Евгения Рейна рисунки разнообразных кошек заставляют толпу зрителей собираться в этом углу зала только потому, что автор их — великий Иосиф Бродский. Рисунок становится фактом культуры именно тогда, когда накарябан гением на форзаце очередной прочитанной книжки.
Безусловно, представленные на выставке работы очень разные: есть профессиональные (вроде плакатов Маяковского, портретов кисти Давида Бурлюка или акварелей Максимилиана Волошина) и совсем любительские, почти детские (как, например, работы Эдуарда Лимонова, на которых Че Гевара выглядит обрюзгшим жителем панельной многоэтажки). Человек, умеющий наилучшим образом складывать буквы в слова, а предложения в строфы, разумеется, вовсе не обязан быть хорошим художником. Но очень хочется, чтобы он если не проявлял талант во всем, то хотя бы вовремя включал чувство юмора, как тот же Бродский с его кошками или Маяковский с нежными записочками Лиле Брик.
Экспозиция литературного музея — возможность убедиться в том, что популярная в Серебряном веке идея синтеза искусств, конечно, и по сей день очень современна. Театр превращается в перформанс, музыкальный клип претендует на кинематографичность, поэты рисуют, художники пишут и так далее... Но иногда возникает ощущение, что это не проявления талантов во всем, а попытки достичь успеха хотя бы в чем-нибудь.
Выставка продлится до 15 сентября. Пожалуй, это одно из тех мест, которое стоит посетить учителям со школьниками в начале учебного года. Тогда они, может быть, не будут скучать на уроках литературы, да и рисование на полях учебников имеет шанс стать более изобретательным.
А ты записался? / Искусство и культура / Художественный дневник / Ждем-с!
А ты записался?
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Ждем-с!
Пентагон уже давно понял, что важнейшим из искусств для армии США является военное кино. Для Минобороны РФ эта истина стала очевидной относительно недавно, с приходом на Арбат Сергея Шойгу. В результате 9 мая был дан старт первому Всероссийскому открытому конкурсу сценариев и киноработ «Кинопризыв».
За организационную и производственную части отвечает компания «Дизайн Медиа», за информационное обеспечение конкурса — военное ведомство, оно же основной заказчик. Цель — дать достойный творческий ответ их «Рядовому Райану», причем сразу в четырех номинациях: «Лучший киносценарий», «Лучший игровой фильм», «Лучший документальный фильм» и «Лучший анимационный фильм».
На полпути к финишу оргкомитет «Кинопризыва» провел пресс-конференцию, напоминающую промежуточную рекогносцировку: уже в ноябре состоится вручение призов (на фото) и раздача денежных премий (призовой фонд — 1,6 миллиона рублей). Как отметил кинорежиссер Алексей Учитель, он с коллегами полон надежд «увидеть талантливые работы». При этом творческая планка конкурса поднята достаточно высоко. По мнению киноведа Давида Шнейдерова, советское военное кино уже кончилось, а российское еще не начиналось. Заявление не бесспорное (например, Штирлиц бессмертен!), но как не согласиться с тем, что для нового времени необходим новый киноязык — по-настоящему новый.
Ну а самая сложная, по общему мнению, номинация — это анимация на военную тему. Мультик, как известно, жанр специфический — ведущий начало с карикатуры, тогда как армейская жизнь по большей части явление драматическое, где всегда есть место подвигу и не всегда шутке. И чтобы достойно говорить в несерьезном формате о проблемах современной армии, надо, как утверждает эксперт «Кинопризыва» известный российский аниматор Константин Бронзит, стать кем-то вроде Юрия Норштейна, а это «товар» штучный. Поэтому анимационный портфель конкурса не самый объемный, но и не пустует…
