Священник Георгий Чистяков
Послесловие ко 2-му изданию (2000)
Ив Аман начал писать свою книгу сразу после смерти о. Александра Меня. С тех пор прошло почти десять лет и, как это ни странно, книга эта, уже переведенная на русский, итальянский, английский и немецкий языки, ни коим образом не устарела, хотя за эти годы появилось множество публикаций: прежде всего неизданных текстов самого о. Александра, но и мемуарных. Можно назвать еще только одну книгу, которая посвящена от начала до конца о. Александру, его богословским и философским взглядам и жизненному пути. Это блестящий труд епископа Таддеуша Пикуса, несколько лет работавшего и служившего в Москве, недавно вышедший в свет в Варшаве на польском языке.
В чем, собственно говоря, заключается проблема? В течение этих лет, особенно за первые годы после его смерти, об о. Александре его прихожанами и учениками было написано очень много текстов мемуарного характера. Прекрасные записки опубликовали Вл. Файнберг, Александр Зорин, Андрей Еремин, Зоя Масленикова и другие. Вышло в свет и несколько памфлетов, авторы которых (в большинстве случаев под псевдонимами) ставят своей целью «развенчание» о. Александра; при этом за исключением Ива Амана и монсиньора Т. Пикуса не была сделана хотя бы попытка осмыслить служение о. А. Меня в целом. Как приходского священника (пастыря и врача человеческих душ), ученого-библеиста, проповедника, обращавшего свое слово к неверующим и ищущим, наконец, борца с режимом, который противостоял советской власти и коммунистической идеологии, но не в политическом, а в мировоззренческом и, более, экзистенциальном плане.
Говорят, что о. Александр не был «антисоветчиком». В том смысле, что он никогда не выступал с заявлениями политического характера. Это действительно так, однако для режима он был намного страшнее, чем подавляющее большинство его самых смелых современников, ибо был, используя выражение митрополита Антония Сурожского, не против советской власти, но выше ее. Всем своим служением он воспитывал свободных людей, людей, просто-напросто отторгавших те схемы, по которым им предлагалось мыслить и начинавших видеть мир не в свете той или иной схемы, но в свете Христовом, который просвещает всех. Отец Александр обладал удивительной особенностью освобождать сердце, душу и сознание человека от любого рабства, не вливать новое вино в старые мехи, вкладывая новое содержание в старые формы, как это нередко бывает, а выводить каждого к абсолютно новым горизонтам.
Скорее всего это происходило по той причине, что в основе его религиозности лежало не просто чувство Бога и благоговение перед Ним, но Писание — Слово Божие, живое и действенное, то, что острее всякого меча обоюдоострого. В этом смысле он был похож на древнего пророка, прежде всего, на Исайю, который никого ничему не учил, но зато доносил до сердец именно то, что говорит Бог или «глаголет Адонаи Господь», как говорится по-славянски в том фрагменте из Иезекииля, что читается на утрени Великой Субботы (не случайно он так любил сам читать эту паримию, хотя, согласно порядку богослужения обычно ее читает не священник, а чтец или псаломщик).
Ив Аман писал свою книгу не для российского читателя, а для французов, поэтому он рассказывает в ней о каких-то вещах, которые нам 10 лет тому назад казались очевидными и общеизвестными. К чему это привело? Теперь в совершенно другую эпоху оказалось, что эта информация просто необходима не только для иностранца, но и для читателя в России, особенно для людей, принадлежащих к новым поколениям и для тех, кто в советскую эпоху не был вовлечен в круг проблем, связанных с верой в Бога. Книга Ива Амана оказалась востребованной у нас более, чем это было, когда она вышла в свет по-русски в первый раз.
Остается только понять, почему французскому писателю удалось то, что не сумел сделать никто из нас. Думаю, прежде всего, по той причине, что он, хотя и близко знал о. Александра и не случайно считает себя его учеником и духовным сыном, однако все же смотрел на его «труды и дни» глазами человека с Запада, пусть не совсем, но все же со стороны, и поэтому видел то, что не мог увидеть никто из нас. Ив — человек в высшей степени скромный и смиренный. О своих личных отношениях с о. Александром Менем он не говорит нигде, и поэтому заметить, до какой степени в этой книге много личного и нигде более не сказанного, сможет только самый внимательный и искушенный читатель.
Однако, именно так, подобно книге о. Софрония (Сахарова) о старце Силуане и это — рассказ, написанный учеником об учителе, своего рода «Воспоминания о Сократе», но только не те, что оставил Ксенофонт, а такие, какие мог бы написать Платон, если бы ему хватило смирения не вкладывать в уста Сократу свои собственные мысли. Не сказать об этом я просто не мог.
Отец Александр относился к числу людей, которые не боятся. Он не боялся ходить в больницы к тяжело больным и умирающим, хотя это было запрещено строжайшим образом, не боялся проповедовать и, более того, говорить о вере с детьми, практически открыто нарушая советские законодательство. Не боялся языка своей эпохи и в отличие от практически всех своих собратьев умел (подобно апостолу Павлу) говорить с «язычниками» о Христе на языке этих язычников. Не боялся синтезировать опыт своих предшественников, очень разных и порою взаимоисключающих друг друга, и это у него получалось удивительно хорошо, ибо делал он это не на уровне человека, но на уровне любви Божьей. Не боялся нового.
На Руси христианин зачастую обращен почти исключительно в прошлое. В прошлом мы ищем не только образцы подлинного православия и святости, но и ответы на те вопросы, которые мучают нас сегодня. Поэтому нередко мы пытаемся сделать так, чтобы жизнь и сегодня была такой, какою была она столетия назад. Отцу Александру такой подход был чужд. Глубоко укорененный в традиции, знавший православие не по книгам, но выросший в катакомбах предвоенного времени, он весь был обращен в будущее. В его руках Библия становилась компасом, который верно указывает пути в грядущее. И именно в этом заключается его подвиг.
Священник Георгий Чистяков Москва, май 2000 г.
Александр Минкин. Не рыдайте обо мне. — Огонек № 39, 1990.
Земщина № 13, май 1991.
Татьяна Глинка. Цветы у дороги. — Московская правда. 11.11.1990.
Мф. 27,43.
А. Мень. Дорожите временем. В кн.: А. Мень. Свет во тьме светит. Москва 1991, с.197.
Владимир Леви об Александре Мене: Приходило живое счастье. — Столица № 31–32, 1990.
Владимир Леви. См. там же.
Зоя Масленникова. Феномен отца Александра Меня. Перспективы, № 4, с. 55.
Андрей Бессмертный, Владимир Ойвин. Он был голосом истины в наше время. — Протестант. Октябрь, 1990.
Л. И. Василенко. Культура, церковное служение и святость. В кн.: Aequinox. Сборник памяти о. Александра Меня. — Москва, 1991, с. 174.
В районе Арбата, напротив церкви Св. Симеона Столпника, сегодня проспект Калинина.
Андре Жид. Возвращение из СССР. — Издательство политической литературы. — Москва, 1990, с. 64.
Андре Жид. См. там же, с. 99.
Иван Кологривов. Очерки по русской святости. — Издательство Жизнь с Богом. — Брюссель, 1961, с. 380.
В миру Василий Белавин (1865–1925).
К. Маркс. Критика гегелевской философии права (1844).
Письма Ленина к Горькому, соответственно от ноября и декабря 1913 г.
См.: Н. Бухарин и Е. Преображенский. Азбука коммунизма.
Секретное письмо Ленина Молотову для членов Политбюро ЦКРКП(б) от 19 марта 1922 г. В России этот текст был опубликован впервые только в 1990 г. См.: Известия. ЦК КПСС М.: 1990, № 4, с. 190–195.
В миру Иван Страгородскйй (1867–1944).
Елена Семеновна Цуперфейн.
Вера Яковлевна Василевская.
Елена Семеновна Мень. Мой путь. В кн.: И было утро… — Воспоминания об отце Александре Мене. — Vita-центр, Москва 1992, с.15.
Вера Василевская. Воспоминания. Фрагменты из книги «Катакомбы XX века». В кн.: И было утро… Там же, с. 67. Другие отрывки из воспоминаний Веры Василевской также были опубликованы под названием «Два портрета» в журнале Вестник РХД № 142. — Париж, 1978, с. 269–298 и в сборнике Память.: Исторический сборник, вып. 2, YMCA-Press. — Париж, 1979, с. 481–512.
