Опишу один случай, который покажет, насколько бандюкам по фиг запоры на дверях и понятия. Один уголовный авторитет решил указать бандиту из банды Леонидовича, что он неправильно ведёт себя в камере, запрещая людям курить, когда занимается спортом. Но не придумал ничего умнее, как кричать об этом через «кормушку» с нижней галеры. Бандит позвал корпусного и приказал открыть дверь камеры. Тот от страха открыл. Беспредельник спустился вниз, подошёл к хате уголовного авторитета и велел «цирику» открыть и эту дверь, пообещав никого там не убивать. Зайдя внутрь, он нокаутировал крикуна и сказал его соседям не слушать этого «пидора задроченного».
Леонидович мне подчинялся ещё и потому, что в камере к его приходу был порядок: тишина, покой, свежий воздух, чистота, каждый знал своё место, не было слышно тюремных «приколов». Это его вполне устраивало. Вообще, он был мужик с юмором, с самоиронией. Посадили к нам Сашу. Этот алкаш и тощий охотник по пьянке застрелил дома свою жену и любовницу. У одной снесло голову, а грудь другой после выстрела в спину оказалась на стене. Сокамерники объяснили «стрелку», что ему точно вышка корячится. То ли он диагноз отрабатывать начал, то ли действительно крыша поехала, но стала к нему являться тёща, разговаривать с ним и ругать всячески. Сначала это имело безобидные формы — ну, ведёт человек сам с собой беседы. Но после приобрело другой характер. Она ему надоела, плюс за тёщу он стал принимать здорового Леонидовича. Однажды, когда тот спал, Саша окончательно поссорился с матерью покойной жены, принялся её бить и резать. Леонидович проснулся от удара по голове, следующий удар был заточкой в шею. Он бы не смог среагировать спросонья, с верхней шконки Сашу ударил я ногой. Скрутили мы придурка. Вызвали дежурного, попросили поместить в дурдом. Леонидович потом смеялся, что лет двадцать пять вне ринга на него никто руку не поднимал. И уж тем более никогда не принимали за женщину!
Спас я Леонидовича от смерти, а он в свою очередь спас меня от «раскрутки», пожертвовав кистью руки. Если бы не он, прибавил бы я к своему сроку лет десять за убийство. Тогда я был молодой и нетерпимый, люто ненавидел стукачей. Это сейчас я их моментально вычисляю из многих зэков, но не подаю вида. Они не мешают. Наоборот — чай в камеру носят, продукты. Через них можно сливать ментам дезинформацию. Упомянутого выше Мастера я невзлюбил сразу. Он постоянно пытался строить из себя бывалого уголовника, «пальцы гнуть». Только боязнь физической расправы останавливала его от неповиновения и заставляла вести себя прилично. Сел он за кражи, причём «загрузился» на девяносто восемь эпизодов, хотя попался на одном. Как-то сплю днём, Леонидович будит меня. Чуть не обматерил его за это, но причина оказалась уважительной. Из другой хаты пришла «малява», что Мастер — стукач и «петух». Все остальные спали. Я попросил Леонидовича дать корпусному денег, чтобы он сводил нас двоих в ту хату, откуда пришла записка. Через пятнадцать минут нас «выдернули». Подойдя к другой камере, мы сказали: «Мужики, дело серьёзное, кто ответит за базар?» Подошли два арестанта, представились. Объяснили, что они отвечают за слова. Плюс — подтвердит другая камера, там Мастер на положении «петуха» жил и «кумовским» был давно объявлен. Сходили мы и туда. Сомнения окончательно отпали. Возвращаемся к себе. Как только корпусной удалился, объяснили мужикам, в чём дело. Мастер пробовал с криком пробиться к двери, но я сшиб его ударом на пол и начал избивать. Схватив за волосы, ударил несколько раз головой об пол. Потом схватил тяжёлую миску с заточенным, как бритва, краем и сильно двинул эту мразь в висок. В последнюю секунду Леонидович прыгнул и подставил руку. Рассёк ему кисть до кости. Переклинило меня — еле оттащили. На шум прибежали менты, бесчувственного Мастера выволокли в коридор. Самое занимательное — опера нами даже заниматься не стали. Придя в себя, я осознал, что чуть не «раскрутился». Когда Леонидович пришёл из больницы, я его искренне поблагодарил. Действительно, он как друг поступил. Предлагал потом к ним в коллектив влиться, не на рядовых ролях, или устроить на престижную работу. Отказался я, объяснив, что один работаю, ни под кем ходить не буду. Тем более группировке их конец. Раз взяли всех, значит, в городе они не нужны ментам и у них есть кем заменить беспредельную банду. Если даже на суде выпустят, уберут их по-любому. Так и вышло. Почти всех постреляли, а Леонидович погиб в автокатастрофе.
О чемпионе ВДВ, киллере-кикбоксёре и легендарном бандите — чмошнике из СИЗО
Есть именно камерные люди, умеющие одним своим видом внушать опасение присутствующим. Причём, когда они беспредельничают, то с юмором, и на них особо не обижаются. Да и знают они, с кем и как себя вести.
Расскажу про ещё одного арестанта. Заодно нарисую ещё одну картину нравов тюрьмы.
Одно время в «Крестах» на прогулку в один дворик стали выводить две камеры. Очень я сошёлся с бандитом из соседней камеры. Бывший акробат, чемпион ВДВ по рукопашному бою Рязан. Среднего роста, широкоплечий, лицо вроде доброе. Но мог нагнать жути, не повышая голоса. Ему беспрекословно подчинялся даже Боря-фашист, который обладал страшной физической силой и крутым нравом. Он прославился на всю тюрьму тем, что, когда зашёл в карантин, там уже сидели шесть бандюков, неслабых и «отмороженных». Боря попросил их подвинуться, чтобы лечь на настил. Ему посоветовали расположиться у параши… Когда в камере раздались дикие крики и прибежавшие по тревоге менты открыли дверь, они никак не ожидали увидеть такую картину: на нарах лежит даже не запыхавшийся Боря, а шестеро бандюков, перебитые, как в гестапо, ломятся из хаты. Вот даже такого гоблина, как и всех в камере, Рязан держал в кулаке. Сшили мы с ним из кожаного плаща боксёрские перчатки, накатали из ваты с матрасов плотных шариков внутрь и стали спарринговать во дворике. Первый раз, правда, менты прибежали: думали, драка. Потом сами приходили «поболеть».
Рязан служил в спецназе. Спросил его, как снимают часового. Честно сказать, удивился беспределу, когда он подозвал большого мужика из своей камеры, поставил к себе спиной, молниеносно сунул предплечье ему под подбородок, другой рукой нажал на затылок — здоровяк тут же потерял сознание. Привели в чувство. Рязан предоставил мне себя для тренировок. Сколько его ни давил, он так и не отключился — видимо, опыта у меня было маловато…
На людей Рязан влиял, как гипнотизёр. Посадили в мою камеру молодого парня. Сам недоумок, но рассказывал о себе, какой он «крутой». Мы не перебивали: скучно, пусть развлекает… Вышли на прогулку. Рязан его увидел и говорит: «Ты на героя фильма похож. Помнишь такой, в треуголке из газеты и с сачком, всё спрашивал: „А чего это вы здесь делаете, а?“ Завтра на прогулку такую же шапку и сачок сделаешь». Больше с этим чудиком он не общался. В камере новичок начал понтоваться, что не боится. На следующий день, чем ближе к прогулке, тем больше он «садился на колпак» (переживал). Не выдержал, свернул из «Правды» треуголку. Сделал из бумаги что-то типа древка. Прицепил к нему целлофановый мешок и пошёл на прогулку. Рязан уже и думать забыл про него. Но тут, конечно, вспомнил… Тупомордый целый час ходил по двору и всех спрашивал: «А чего это вы здесь делаете, а?» Даже ментов потом доставал.
Рязан потом и в зоне беспредельничал. Потому что сильный и с головой дружит, умудрялся и в авторитете быть.
Но встречаются такие люди, которые на воле и в тюрьме на всех наводят ужас, а в зоне ставят себя в такое смешное положение, что их начинают презирать. Расскажу про такого. Про него тоже писали в «Бандитском Петербурге». Те, кто побывал в «Крестах», когда он там сидел, слагали про него легенды.
На зоне я долго жил в проходе напротив и видел все его фортели. Но обо всём по порядку. Вова имел внушительные габариты, рост под два метра и вес сто тридцать килограммов. Атлетическая фигура, рука — шестьдесят сантиметров. Неплохой кикбоксёр. Сел за доказанные пять убийств: приводил приговоры братвы в исполнение. Последние два совершил от буйного права. Хамить ему опасно. Подъехал к ларьку на седьмой «БМВ». Подошёл, там два кавказца, посередине милиционер, сидят, беседуют. Вове надоело ждать, он спросил: «Мажет, вы меня обслужите?» Ему ответили дерзостью. Вова дошёл до машины, достал пистолет и выстрелил двум продавцам в голову. Менту спокойно сказал: «А ты живи! Ты вёл себя культурно».
В общем, в приговоре фигурировало пять трупов. Судили его ещё по старому кодексу и дали «вышку». Вешали на него ещё два «жмура», но следователь вместе с уголовным делом пропал без вести. Так и замяли. Просидел Вова несколько лет в камере смертников. Высшую меру наказания заменили на пятнадцать лет, перевели в нормальную хату. В «Крестах» можно сидеть с комфортом: камера на четыре места стоит 400 долларов в месяц. Хочешь — один живи, но чаще собирается компания, каждый вносит по сто баксов и живут с телевизором, видиком, холодильником, сотовыми телефонами, ресторанным питанием. Ходят в гости к приятелям. Перевод в другую хату тоже стоит 100 долларов. Вова даже «шныря»-негра себе из другой камеры купил. Сколько он разборок устроил, драк! Гремел, как беспредельный авторитет.
