Рис. 4.3. Банковское кредитование частного сектора в Японии и в еврозоне (I кв. 1991 г. для Японии и 2008 г. для еврозоны принят за 100). Источник: Thomson Datastream
Рис. 4.4. ВВП Японии и еврозоны (I кв. 1991 г. для Японии и 2008 г. для еврозоны принят за 100). Источник: Thomson Datastream
Ключевой составляющей экономических трудностей Японии на протяжении ее 20-летних мытарств была дефляция, иными словами, противоположность инфляции, тенденция цен и прочих обозначаемых в денежном выражении величин с течением времени снижаться. Дефляция, как правило, подавляет экономическую активность, поскольку побуждает как компании, так и домохозяйства откладывать траты на потом. Но что еще важнее для рассматриваемого нами случая, так это что при прочих равных условиях дефляция повышает реальную стоимость государственного долга. Подобно Японии, большинство стран еврозоны и так уже отягощены высоким государственным долгом. Если они вступят в период дефляции, отношение долгов к доходам возрастет, тем самым угрожая вызвать крупный финансовый кризис.
Под конец 2014 г. в периферийных странах, где наихудшая ситуация с долгами, дефляция уже вступила в свои права. В конце 2014 г. падение цен отмечалось в Греции, Испании и Португалии. И это именно то, чего и следовало ожидать. В конце концов, в соответствии с ортодоксальной финансовой политикой, за которую так ратовала Германия, когда отсутствуют условия для обесценивания валютного курса, именно дефляция (то бишь внутренняя девальвация) как раз и позволяет периферийным странам восстанавливать конкурентоспособность.
Но на исходе 2014 г. уже вся еврозона погрузилась в пучину дефляции. Не будем принимать в расчет периферийные страны, где дефляция вовсе не стала нежданной напастью, а скорее, являла собой часть запланированной стратегии действий, но ведь даже Германия и та оказалась в опасной близости к дефляции. Уровень инфляции составлял каких-то 0,1 %. Хуже того, все указывало на то, что дефляция продержится на протяжении большей части, если не всего 2015 г. Возвращаясь к сравнению положения еврозоны в целом, начиная с 2008 г., с положением Японии после 1991 г., мы увидим, и рис. 4.5 подтвердит это, что на этапе, соответствующем нынешнему этапу еврозоны, в Японии рост цен все еще продолжался. И правда, уровень инфляции составлял 1,8 %. А неотступная устойчивая дефляция началась лишь через восемь лет после 1991 г. Так что снова повторю, по размаху отрицательных факторов еврозона далеко опережает то, что выпало на долю Японии в ее трудные времена.
Рис. 4.5. Индекс потребительских цен в еврозоне и в Японии (%, год/год). Источник: Thomson Datastream
Ложку меда – в бочку с дёгтем
А средство, которое могло бы помочь экономике еврозоны, было, можно сказать, прямо под рукой. В начале 2015 г. цены на международных рынках нефти обрушились ниже уровня в $ 50 за баррель. А ведь еще недавно они достигали $ 143. Никто не знает, считать ли этот обвал цен внезапным мимолетным сбоем рынков, однако сейчас, когда на дворе февраль и я пишу эти строки, все говорит за то, что это не так. Мало того, цены запросто могут упасть еще ниже. Для большинства стран мира (за исключением нефтедобывающих) падение цен на нефть – событие просто замечательное. Это позволит сократить себестоимость производства и усилить покупательную способность как компаний, так и домохозяйств во всех потребляющих нефть странах.
Но, как считают многие, потери в покупательной способности у нефтедобывающих стран сводят на нет этот выигрыш. Правда, эти страны не проявляют склонности тратить все свои нефтяные доходы. И, соответственно, более низкие цены на нефть способствуют передаче доходов от самых прижимистых стран к самым расточительным, что в свою очередь ведет к фактическому укреплению спроса. Это своего рода механизм коррекции одного из главных дисбалансов в мировой экономике, как уже говорилось выше. Благодаря его действию темпы развития мировой экономики должны пойти в рост. И это могло бы даже еврозоне помочь хоть немного оправиться.
Но для еврозоны низкие цены на нефть имеют также важную отрицательную сторону. В общем и целом это способствует снижению индекса потребительских цен и тем самым, если все остальное не меняется, снижению и уровня инфляции тоже, по крайней мере на какое-то время. В целом это не проблема, но не тогда, когда вы находитесь буквально в шаге от устойчивой дефляции.
Опасность кроется в том, что падение цен порождает ожидание их дальнейшего снижения. Как я говорил много лет тому назад в книге «The Death of Inflation», если такое происходит, дефляция вступает в самые пагубные пределы, иными словами – поселяется в головах людей. И точно так же, как с инфляцией, если уж все твердо уверовали в дефляцию, эту веру никакими силами не вытравишь, это задача дьявольски трудная. Именно такое случилось с Японией и запросто может повториться с еврозоной, что только ухудшит показатели экономики и обострит проблемы, с которыми сталкиваются руководящие круги еврозоны.
Глава 5
Какая политика предотвратила бы экономический крах?
Инвестиции нужны, но не ценой новых заимствований… Мы желаем придерживаться Пакта стабильности и роста. Он тоже способствует росту, и потому мы должны отклонять полемику, где меры жесткой экономии противопоставляются росту.
Ангела Меркель, канцлер Германии, ноябрь 2014 г.
Учитывая всю серьезность положения в еврозоне, было бы резонно ожидать какой-либо ответной политики. В чем она могла бы заключаться? Существует четыре главных варианта выбора: с грехом пополам барахтаться в трудностях, но, в сущности, не предпринимать ничего значимого; положиться на бюджетные трансферты, чтобы облегчить давление на периферийные страны; прибегнуть к налоговому стимулированию; открыто и недвусмысленно накачивать экономику деньгами. Ниже мы изучим все четыре варианта.
А может, это всего лишь болезни роста?
Существует точка зрения, что испытываемые евро трудности и связанные с этим экономические неурядицы – всего лишь временное явление. В конце концов, ни один валютный союз пока не достиг совершенства. В США и Великобритании различия между отдельными частями таких союзов устойчиво сохраняются, что не мешает функционировать им самим. (Стоит отметить, что мощная сепаратистская партия в Шотландии грозит развалить британский валютный союз.) Почему нечто подобное не может происходить с евро? В довершение всего, евровалюта начала свой путь во времена самые тяжелые. Будь обстоятельства более благоприятными, при любых других трудностях, какие могли возникнуть, страны в составе валютного союза, да и сам союз наверняка преуспевали бы больше. Так не рано ли подвергать убойной критике ЕС?
В этой точке зрения есть некое разумное зерно. Если европейское сплочение, не говоря уже о полностью интегрированном фискальном и политическом союзе, в более широком плане сулит такие уж гигантские выгоды, то, может, странам еврозоны и стоило бы смириться с временными трудностями, которые создает на первых порах валютный союз? Но даже если эти трудности имеют временный характер, цена их совершенно колоссальна и не в последнюю очередь выражается в том, что целое поколение молодежи в странах Южной Европы лишилось работы и какой бы то ни было надежды на лучшее будущее.
Более того, «временные» трудности европейского валютного союза могут привести к далеко идущим последствиям. В депрессивной экономике отсутствуют стимулы инвестировать капитал в производственные основные средства, и в итоге основные фонды сокращаются. Мало того, когда безработица охватывает значительную часть населения, это ведет к массовой утрате трудовых навыков и мотивации к труду. А это чревато огромными социальными проблемами (распространением наркомании и алкоголизма, распадом семей), не говоря уже о том, что на подобной почве дают быстрые всходы плевелы расизма и фашизма. Даже притом что в конце концов удалось утрясти проблемы с несовместимостью и консервативностью, из-за которых Италия и Греция первоначально рассматривались как неподходящие партнеры Германии по валютному союзу, отрицательные последствия депрессивного состояния евровалюты могут растянуться на годы, если не на десятилетия.
В связи с этим на память приходит пример из современной истории, причем очень удручающий. Известно, что на протяжении веков Италия оставалась лоскутным одеялом из множества мелких самостоятельных городов-государств и королевств (рис. 5.1). В 1860-х гг. начался процесс создания единого государства, и наряду с политическим объединением был сформирован валютный и фискальный союз. С тех самых пор юг Италии, примерно соответствующий территории прежнего Королевства обеих Сицилий под властью неаполитанской ветви Бурбонов, не может выбраться из депрессивного состояния. После объединения страны промышленность Юга была разрушена, а сельское хозяйство обречено на упадок. Ужасающая бедность вынуждала южан толпами покидать родные места. За следующие два десятилетия миллионы жителей Сицилии и юга полуостровной части страны, разуверившиеся в светлом будущем Италии, эмигрировали, кто в Северную Америку, а кто в Южную. Думаю, здесь отчетливо просматриваются удручающие параллели с современной Грецией, где численность трудоспособного населения достигла низшей отметки со времен вступления страны в еврозону.
