— Ты чертовский прав. — ответил я, думая что это остроумно.
Но сержант-майор посмеялся последним. Он повернулся обратно и пошел к полковнику Паттону.
— Полковник, этот молодой лейтенант с вертолета, хочет знать, почему это Вы поставили свой чертбыегопобрал тент в его посадочной зоне.
Паттон взорвался смехом.
— Тащи сюда этого несносного сукина сына!
Это было мое знакомство с Джорджем Паттоном. Будучи сыном знаменитого генерала времен Второй мировой войны Паттона, Джордж IV был хорошо известен как агрессивный, бесстрашный и жесткий лидер. Он также был человеком с очень развитым чувством юмора.
«Изгои» плотно использовались на этой задаче с дорогой Сонг Би, пока она не завершилась через десять дней, 15-го июня. В этот день, а, так же, в связи с пятидесятидвухлетней датой существования «Большой Красной единицы» [14] в Фуок Динь состоялась церемония открытия дороги Сонг Би.
В качестве нашего последнего задания меня попросили вылететь на перерезание ленты. В основном, чтобы составить пару в команде визуального наблюдения для прикрытия церемонии. Это было большое событие. Как гражданские вьетнамцы, так и союзные вооруженные силы теперь могли двигаться по всей протяженности дороги в гораздо большей безопасности.
Я вернулся в Фу Лой в тот же день, около 15.00. После четырех часов полета, я был готово принять душ и спокойно поесть в офицерском клубе. Я вошел в дверь хижины и раздвинул бисерные занавеси, которые отделяли мою и Боба Дэвиса двухярусную койку от остальной части хижины. Я сразу заметил, что мой вентилятор работает, мой телевизор включен и прямо посреди моей койки сидит черноволосый пехотный лейтенант.
Он снял свои ботинки. Он чесал свою голую ногу одной своей рукой, попивая из другой «Кока-колу» из моего холодильника, смотрел мой телевизор и прохлаждался под моим вентилятором! Никакая частная собственность не охранялась более яростно, чем личный вентилятор, телевизор, стереосистема и некоторые изыски личной койки. Фактически, эти предметы роскоши были настолько желанны пилотами, что их завещали преемникам, если владелец покидал страну или был убит в бою.
Со всем возможным хладнокровием, на какое я был способен, я требовательно спросил:
— Ты какого черта здесь делаешь?
Совершенно невосприимчивый к моей вспышке, чувак ответил:
— Я новенький в роте. Меня отправили в эту хижину и я приглядел место, где можно бросить свои вещи.
— Ну, ты выбрал не то место, солдат — съехидничал я в ответ. Но я понял, что парень, вероятно, ждал в пустой хижине в течении двух-трех часов, ожидая, что кто-нибудь появится, чтобы помочь ему найти пустую койку. Кроме того, мне понравились его манеры.
— Эй, пустая койка прямо за бисерной занавеской. Я помогу тебе перекинуть вещи, а после того, как схожу в душ, мы можем двинуть в офицерский клуб, заполучить ужин и фильм.
К этому времени, он уже встал на ноги и протянул руку.
— Меня зовут Род Уиллис, лейтенант Род Уиллис. Ты пилот-разведчик?
Я пожал ему руку.
— Ну да… Я Хью Миллс, Один Шесть. Ты назначен в разведвзвод?
— Да, но это было нелегко.
Уиллис мне понравился с самого начала. Я показал ему клуб и ротный список из металлических табличек. Каждый пилот в роте имел табличку с его именем и позывным. Когда новичок прибывал в часть, ему делали табличку и ставили вниз с левого стороны стойки. Таблички старших пилотов были с правой стороны стойки. Когда люди уходили по ротации или иным образом покидали роту, их табличку снимали и остальные поднимались выше по иерархии. Уиллис много шутил той ночью, что он стал самым нижним чуваком на тотемном столбе — очень заметная позиция.
После ужина Билл Джонс, Боб Дэвис, Уиллис (теперь Один Семь) и я вернулись в хижину и несколько часов разговаривали о разведке. Хотя Уиллис не слишком много говорил, мы узнали, что он был потомственный ВВС-ник. Его отец, ветеран с тридцатилетним стажем (старший мастер-сержант), и семья жили по всему миру. Он следовал той же самой карьере в армии что и я: призыв, базовая подготовка, пехотная школа кандидатов в офицеры, летная школа и Вьетнам.
Когда он прибыл во Вьетнам, он был назначен пилотом «Хьюи» в 1-ю дивизию. Он рассказал нам, как практически на коленях умолял, чтобы строевой отдел изменил ему назначение с полетов «жоп с мусором» на полеты с боевыми задачами в разведке.
Вопросы, которые Уиллис задавал той ночью, показали мне, каким он будет пилотом.
— Вы ребята, летаете очень низко, не так ли? Как часто вы вступаете в контакт с врагом? Сколько у вас на счету убийств? Какой урон разведчики наносят врагу? Как быстро я смогу переучиться на «Вьюна» чтобы добраться до ублюдков?
Естественная агрессивность этого парня была идеальна для разведчиков. Он говорил и действовал как индивидуальность, а индивидуальность была тем, чем являлся каждый разведчик. Плюс у него не было жены и семьи, о которых надо было беспокоиться.
Примерно в то же самое время, когда Уиллис присоединился к подразделению, мы получили нового ротного командира Темных Лошадок, майора кавалерии по имени Чарльз Л. Мур. Не встречая ранее этого человека, я не знал, что можно ожидать от нового командира роты, когда он созвал всех командиров взводов после ужина в день церемонии передачи командования. Однако, перед встречей я узнал, что у Мура это был уже второй тур, фактически он был заместителем командира Темных Лошадок в своем первом туре и хорошо знаком с организацией и действиями роты.
Ровно в 19.00 мы все вошли в хижину майора Мура, отдали уставные приветствия и доложились новому командиру. Первое, что бросалось в глаза, было то агрессивное состояние, в котором он находился и он был на взводе до состояния, когда ссут кипятком. Другими словами, он был очень агрессивен, говорил именно то, что думал и хотел, чтобы все чертовски хорошо поняли: задача роты в том, чтобы искать и уничтожать противника.
— Это традиции нашей кавалерии — сказал он — найти врага везде, где бы ни были эти сукины дети. Когда мы найдем их, мы их убьем. Это понятно?
— Да сэр! — одновременно ответили мы.
— И, начиная с завтрашнего дня, я буду летать на вертолете управления на как можно большее количество ваших задач. Поэтому я буду там, прямо над боем, чтобы принимать любые тактические решения, которые должны быть выполнены. Это понятно?
Подход майора Мура был для меня как глоток свежего воздуха. Я решил показать ему новый дизайн нашивки «Изгоев» от Джо Вада «здесь и сейчас».
Вад (Девятый) был грубым и жестким уличным забиякой из Бруклина, Нью-Йорк. Он не слишком был в восторге от простого прямоугольного куска ткани, который носили все «Изгои» над правым карманом куртки, так что он набросал новый вариант, который, по его мнению, лучше характеризовал бойцовский дух разведвзвода. Это был кроваво-красный диск с большим черепом и скрещенными кавалерийскими саблями посередине. Вверху было слово «ИЗГОИ» а внизу, на свитке, были слова «НИЖНИЕ УРОВНИ АДА». [15]
Я ждал подходящей возможности показать дизайн майору Каммингсу. Как только майор Мур увидел работу Вада, он ее одобрил. Он приказал сделать нашивки и пришить их на форму разведчиков как можно скорее.
Хотя девизом на новой нашивке был «Нижние уровни ада», взвод разведчиков взлетел высоко. Мы знали наше дело. Мы все поставили миниганы на наши птички. Мы прочесывали местность каждый день и находили врагов каждый день. Мы убивали врага каждый день. Мы не потеряли ни одного человека в бою. И репутация Темных Лошадок распространялась — мы были проклятой кучей летающих забияк.
Наш все более кавалерийский настрой не подготовил нас к тому, что должно было произойти.
Несколько дней спустя, Джим Амей (Один Пять) и я были разведчиками в двух командах поиска и уничтожения, которые покинули Фу Лой рано утром для работы в районе взлетно-посадочной полосы Куан Лой. Капитан Майк Вудс (Три Пять) был моим пилотом ударного вертолета, и мы работали около десяти часов с Амеем и его пилотом ударного вертолета, ведя разведку от Куан Лой и Ан Лок на юге до шоссе N13 на севере. Мы закончили операцию около 17.00 и встретились вчетвером в Куан Лой, чтобы лететь обратно, вниз по Дороге Грома на нашу базу в Фу Лой.
