Александр Архангельский, интеллигент: Не все мне нравится. Я просто уважаю его стремление поддерживать гуманитариев и общественников. И только потому помогал распределять гранты. Никаких личных политических планов у Сороса в России не было.
Архангельский Александр, интеллектуал: А вот господа чекисты, те же, кто передал Леонтьеву материалы диких политтехнологических разработок, сильно в том сомневаются.
Александр Архангельский, интеллигент: Ну, знаете, если на чекистов ориентироваться, страну вообще нужно закрывать.
Архангельский Александр, интеллектуал: А разве к этому не идет? Разве вы не чувствуете, что нас пугают? Мы должны действовать не самостоятельно, а с оглядкой — одобрит или не одобрит тайное политбюро? А вообще, к Леонтьеву у меня претензий нет. Он слишком долго вынужден был прикрывать политические и финансовые проекты Березовского, вплоть до трастового соглашения о передаче акций ОРТ в ведение интеллигентов и интеллектуалов. В империи БАБ все и впрямь было предельно конкретно. Сказали обличать — обличай. Сказали поддержать — поддержи. Мы с вами в шкуре медведя, которому велят показывать, как бабы парятся, не были, нам трудно понять. А им трудно теперь поверить, что где-то могло быть иначе…
Инструкция сорок вторая, на неделю 19–25 сентября 2005 года, когда орлеанская трагедия дошла до высшей точки.
Александр Архангельский, интеллигент: Вот не верили экологам, слушали пафосные рассуждения г-на Илларионова о вреде Киотского протокола, смеялись над голливудскими фантазиями авторов прошлогоднего фильма «Послезавтра», которые в деталях показали тайфуны, уничтожающие Калифорнию, внезапные заморозки, вымораживающие в лед Петербург и Нью-Йорк… И что же? Не кино теперь похоже на инсценировку жизни, а жизнь похожа на инсценировку кино. Новый Орлеан, как мифологический Тритон, «по пояс в воду погружен». Флорида, от ужаса бесконечных смерчей и вихрей вжавшая голову в плечи. Обезумевшая «Рита», несущаяся со скоростью света на американское побережье. И ожидаемое с вероятностью в 70 процентов землетрясение на Камчатке. Это ли не прообраз конца света? Мы живем в мире, достигшем технологического совершенства и по-прежнему абсолютно беззащитном перед лицом стихии. От Мадрида до Мехико, от Лос-Анджелеса до Петропавловска, от Суматры до Рио, всюду сплошная «Рита».
Архангельский Александр, интеллектуал:…И от судеб защиты нет. Конечно, тревога повсеместно нарастает. Такого тотального натиска природы мы давно не испытывали. Но, во-первых, давно — не значит никогда; бывали в истории сюжеты и покруче. Во-вторых, серьезные ученые в один голос говорят, что впереди нас ждет не глобальное потепление, а новое малое оледенение (звучит не менее пугающе, на самом деле ничего страшного, небольшое снижение среднегодовой температуры). В-третьих, я бы от мистических выводов воздержался. Их невозможно проверить, это раз. Даже если они верны, все равно от нас мало зависят, это два. Я бы сосредоточился на вполне земных проблемах, которые в нашей власти.
Александр Архангельский, интеллигент: Что в нашей власти? Насколько я понимаю, на сегодняшний день наука может с относительной уверенностью лишь предсказать возможную угрозу. Послать штормовое предупреждение. Но защитить от серьезной опасности — невозможно. Сейчас власти Луизианы, Техаса и Флориды обещают вывезти часть людей из опасной зоны. Только часть, потому что даже в Америке мест в автобусах на всех не хватит. И все. Остальное неочевидно. Очевиден только грозный знак, свидетелями которого все мы стали в первую рождественскую ночь нового тысячелетия: страшный ураган пронесся над центром Европы, главный праздник европейской цивилизации был непоправимо испорчен, и это было предвестье грядущих потрясений, жесткое предупреждение — мир свернул с той дороги, на которую был нацелен две тысячи лет назад. И пока он на нее не вернется, божественный бунт природы будет продолжаться.
Архангельский Александр, интеллектуал: По вере вашей воздастся вам. А большинство людей, населяющих современный мир, скептически ответит: то ли да, то ли нет, и лучше займемся более простыми вопросами.
Александр Архангельский, интеллигент: Да какими же?
Архангельский Александр, интеллектуал: Ну, например, будем развивать местное самоуправление. Да, да, не смейтесь! Вы обратили внимание на то, что американские власти признали невозможность вывезти всех жителей из опасных районов. Но пропустили мимо ушей их призыв: соседи, помогайте соседям! Общество в состоянии сделать то, чего не в силах произвести государство. Обеспечить солидарную самозащиту. Проконтролировать работы по укреплению дамб. Да, всех не спасешь, но свести число жертв к минимуму — реально. И поэтому я знаю только один рецепт, как выстроить линию Мажино на пути разбушевавшейся стихии. Укрепить общество, усилить муниципальную демократию, которая в определенном смысле важнее федеральной вертикали власти. Правда, у нас начало реформы муниципального самоуправления по факту сдвинуто на 2009-й…
Александр Архангельский, интеллигент: Вы так сладко поете про муниципальную демократию. То-то орлеанские муниципалитеты защитили город от мародеров…
Архангельский Александр, интеллектуал: А вот это как раз единственная обязанность центра, единоличный долг государства: ему полностью передана обязанность законного насилия, армейского и полицейского; зато у него отобраны все права указывать людям, как они должны жить.
ФИЛОСОФ, ГЕНЕРАЛ И КОНЕЦ ИСТОРИИ
Инструкция сорок третья, на неделю 26 сентября — 1 октября 2005 года, когда была завершена подготовка к захоронению двух великих эмигрантов и многие заговорили о примирении красных и белых.
Александр Архангельский, интеллигент: Свершилось. Сегодня в России должны быть захоронены останки философа Ильина и генерала Деникина. Прах Ильина доставили из Цюриха; прах Деникина — из Нью-Йорка. Величественное событие. Посмертное странствие двух великих россиян (а несчастного Антона Ивановича уже дважды перезахоранивали!) наконец-то закончено. Великое примирение наступило. Процесс, начатый глубоко символичными похоронами Николая II, его семьи и слуг близится к величественному итогу. Осталось дождаться следующего года, когда в Россию из Дании привезут гроб с телом матери-императрицы Марии Федоровны, и можно будет сказать, что гражданская война завершена.
Архангельский Александр, интеллектуал: Сами по себе события сегодняшнего дня замечательны, однако вы уверены, что все обстоит так гладко? Что в Питере мы прощались именно с останками Николая, а не с костями никому не известных жертв русской революции? (Ведь недаром Патриарх на похороны не поехал.) А главное, что конец одной гражданской войны не положит начало другому противостоянию?
Александр Архангельский, интеллигент: Не пугайте. Какому ж?
Архангельский Александр, интеллектуал: Да такому, что мы сейчас не просто примиряемся со своим собственным прошлым; мы присутствуем при усиленном конструировании нового политического настоящего. И нынешние похороны (а это среди прочего — традиционный политический жанр, от похорон Суворова до похорон Некрасова, от похорон Толстого до похорон Ленина) одно из ключевых звеньев нового идеологического проекта.
Александр Архангельский, интеллигент: В ваших словах мне слышится оскорбительный цинизм политика, а не человечность истинного гуманитария; хотел бы напомнить вам, что жизнь и тем более смерть к политике не сводятся, что историческая память ценна сама по себе, что только искупление грехов прошлого дает нациям пропуск в будущее. Вспомните послевоенную Германию, взгляните на новую Испанию, сравните с нами, все станет ясно.
Архангельский Александр, интеллектуал: И так, и не так. В глубине, в сердцевине исторического процесса, безусловно, как магма, пылает нравственность. На поверхности, на периферии, залежи политики, которая — как руда, сулящая прибыль. Так вот, на уровне нравственности возвращение праха великих «белых» россиян — это искупление и очищение. А на уровне политики в один сложный конгломерат выстраиваются новый общегосударственный праздник 4 Ноября, наброски партийной платформы «Единой России» и акт перезахоронения останков. В этой платформе мы читаем про суверенную демократию как основу российского политического устройства, про эффективное государство как основу нашей общей жизнедеятельности, про независимую нацию как основу гражданственности. Что это как не новое издание формулы Сергея Семеновича Уварова «Православие, Самодержавие, Народность»? И что такое праздник 4 Ноября, день выхода из Смуты (настоящего или мнимого, сейчас не важно) как не новое издание дня воцарения Дома Романовых? И что такое перезахоронение останков Ивана Ильина, философа национально ориентированной, суверенно-демократической России? И что такое посмертное примирение с Деникиным как не обновление идеи единой неделимой России, за которую сражались его войска?
