Александр Архангельский, интеллигент: Простите, коллега. Разве не вы в течение последних лет ездили по регионам и рассказывали про необходимость базовых ценностей, которые объединят россиян поверх региональных, социальных, культурных, имущественных различий? И вот вам партия власти предлагает формулу, подлежащую обсуждению. А вы сходу отвергаете саму возможность дискуссии. Как, впрочем, слишком часто поступали и поступают российские демократы; тот самый 1917 год, последние отголоски которого сегодня наконец-то стихли, стал возможен именно из-за этой либеральной упертости.
Архангельский Александр, интеллектуал: Да? Как интересно. А я думал — из-за решительного отказа власти такую дискуссию открывать…
Инструкция сорок четвертая, на неделю 3–9 октября 2005 года, когда в Лондоне, пережившем теракты, прошел саммит «Большой восьмерки», но так и не состоялось обещанное подписание соглашения о безвизовых поездках в Европу для отдельных категорий российских граждан.
Александр Архангельский, интеллигент: Слушайте, коллега, а почему наш президент выглядел таким раздраженным на пресс-конференции по итогам лондонского саммита? Я включил телевизор в середине новостей и услышал заключительные слова: мол, Россию и в худшие годы никто не смел поучать, говорить с ней через губу, в ответ и Россия никогда не отказывалась от самого сложного сотрудничества. Может, я что-то пропустил и все было совсем не так, но сквозь эту тираду мне послышались отголоски неприятной дискуссии, проходившей за наглухо закрытыми дверями. Вы не в курсе, что там стряслось?
Архангельский Александр, интеллектуал: Не в курсе. Могу только предположить, что Владимиру Владимировичу наговорили каких-нибудь гадостей про набухающий кровью Кавказ и весьма условные права русского человека; причем, скорее в Брюсселе, чем в Лондоне. Но скажите честно, вас все это действительно волнует? Вам интересно знать, кто и что думает про нас на Западе?
Александр Архангельский, интеллигент: Конечно, интересно. Не перестанут ли нас уважать и принимать в расчет? Не станет ли роковая линия раскола между Россией и Европой еще четче, еще резче? И не помешает ли все это облегчению, а затем и упразднению визового режима между нами и ними?
Архангельский Александр, интеллектуал: То-то; все вы, либеральные почвенники, таковы. Говорите о конфликте цивилизаций, о столкновениях лидеров, а на самом деле думаете об одном: будут вас за границу пускать, или нет. Утешьтесь: будут. Студентам, ученым и журналистам начнут со следующего года выдавать пятилетние шенгенские визы; наездитесь вдосталь. А вот меня, как истинного западника, куда больше волнует иное: мы друг друга в родной стране научимся когда-нибудь полноценно понимать? Или так и будем расползаться в разные стороны, пока не дойдем до вавилонского распада? Левые и правые, националисты и либералы, провинциалы и москвичи, верующие и не очень, богатые и бедные, зрелые и молодые, совки и буржуа… А внутри каждого из непроницаемых кругов будет нарастать еще большее напряжение, начнется деление социальных клеток. И поход стенка на стенку. Верующие в одно и верующие в несколько другое. Жители центральной России и сибиряки. Москвичи Садового кольца и москвичи городских окраин…
Александр Архангельский, интеллигент: Но ведь Россия всегда так жила, ничего тут не переменилось. Вы, помнится, в институте зубрили цитату из вездесущего Маркса, успевшего высказаться обо всем, включая древнерусскую литературу: «Слово о полку Игореве» призывало князей к единству как раз накануне татаро-монгольского нашествия. А потом пошло-поехало: кривичи против вятичей, казаки против москвичей, крестьяне против бар, Кавказ против Ермолова, разночинцы против аристократов, террористы против либералов, либералы против власти, власть против народа, народ против интеллигентов, и так из века в век, до бесконечности. Ничего, покамест живы.
Архангельский Александр, интеллектуал: Да, прежняя Россия была слишком разнородной, слишком разноуровневой, но поймите вы: поверх разногласий всегда реяла единая общенациональная идея, был очевиден вектор общего исторического пути. В Смуту вошли, расколовшие, но вышли — когда всех охватила мечта о единой Руси. Империя может нравиться или не нравиться, но ее историческая сверхзадача одушевляла разные слои, объединяла большинство. Коммунизм совсем уж отвратителен, но и он прятал свой яд в сладкие пилюли: справедливость, труд со всеми сообща, пример для остального мира. А вот когда во все это массы верить перестали, когда исчезло объединяющее начало, государство тут же накренилось и распалось. Помогли, между прочим, цены на нефть, которые потом обвалились в 16,1 раза, чего страна не пережила и развалилась.
Александр Архангельский, интеллигент: Намек понятен. Тут я спорить не стану: удвоение ВВП никак не тянет на общенациональный проект. А вертикаль власти не заменит вертикали смысла. Но, знаете, Александр Македонский человек великий, однако зачем стулья ломать? Взаимоотношения россиян — сами по себе, отношения с Западом — сами по себе; и то следовало делать, и этого не оставлять.
Архангельский Александр, интеллектуал: Диалектик вы наш…
ДАЛЬНОЗОРКОСТЬ ПРОТИВ БЛИЗОРУКОСТИ
Инструкция сорок пятая, на неделю 10–16 октября 2005 года, когда в Нальчике средь бела дня была совершена атака на силовые ведомства и открытые бои ими по всей территории республики, а в Москве тем временем выступил г-н Киссинджер, один из великих стратегов эпохи холодной войны.
Архангельский Александр, интеллектуал: Что ж, дорогой друг, пришла пора нам поменяться ролями.
Александр Архангельский, интеллигент: А что так? Неужто вы покинули корпорацию западных интеллектуалов и вступили в масонский орден русской интеллигенции?
Архангельский Александр, интеллектуал: Нет, не дождетесь. Но и у меня есть право испытывать иногда разочарование; согласитесь, я редко им пользуюсь. Был я тут на встрече с легендарным госсекретарем Киссинджером, спасибо Московской школе политических исследований, пригласили, уважили. И второй день нахожусь под глубоко отрицательным впечатлением, никак в себя не приду.
Александр Архангельский, интеллигент: Странно, я тоже был на этой встрече и мне как раз все очень понравилось, я воодушевлен.
Архангельский Александр, интеллектуал: Да чем тут воодушевляться, скажите мне на милость? Я вообще не понимаю, как Соединенные Штаты смогли выиграть холодную войну, если у них были такие неинформированные госсеки и советники по национальной безопасности? Ни на один конкретный вопрос ни одного конкретного ответа; вступительное слово сконструировано из самых общих схем и блоков, без малейших оттенков и деталей. Вот Китай, вот Индия, вот Америка, а вот где-то там Европа и совсем вдалеке Россия, которая нужна только для того, чтобы успешней давить на Иран. А какой конкретно ожидается рост Китая, в каких пропорциях будут делить третий мир европейские страны, на какие политические силы стоит делать ставку й России — ноль информации. Даже возникало подчас ощущение, что г-н Киссинджер вопросы наших боевитых политиков просто не понимает. Они его про подробности, а он им про абстракции.
Александр Архангельский, интеллигент: Милый мой, да ведь Америка потому и победила в холодной войне, что госсеки, в отличие от генсеков, умели мыслить предельно общо, смотрели на мир дальнозорко, с высоты птичьего полета, и рассуждали о нем очень просто, без политологических затей. Вот мы, вот они, вот наш стратегический интерес, вот их стратегический интерес, вот набор возможных последствий, вот привходящие обстоятельства; делайте ваши ставки, господа. А генсеки про что любили поговорить? Про урожайность зерновых в Красноярском крае, сколько именно там центнеров приходится на гектар, про надои во Владимирской области, про количество танков в Таманской дивизии… Сплошная программа «История в деталях». И что теперь? Где они, ваши подробные генсеки со всей своей тактической близорукостью? Примерно там же, где Советский Союз. А где госсеки с их дальнозоркостью? Приезжают как победители в Москву и нахваливают ее буржуазные рестораны. Как это делает г-н Киссинджер.
Архангельский Александр, интеллектуал: Не понимаю я этого. Как можно делать серьезный исторический выбор, не вникая во множество деталей, оттенков и полутонов?
Александр Архангельский, интеллигент: Да так и можно. Это романы нельзя писать без полутонов и подробностей, а в большой политике стратегия важнее тактики. И уж совсем худо, когда тактики начинают действовать самостоятельно, поскольку стратегов нет вообще. Они сразу становятся похожи на детей, которым родители по глупости дали в руки спички, а сами ушли погулять. Советский режим после смерти Сталина и досрочного ухода Хрущева неуклонно скатывался в пространство сплошной тактики; главной фигурой процесса стал первый наш полигтехнолог, родоначальник профессии Михал Андреич Суслов. В итоге страну подожгли и сами выбросились из окна. Я-то об этом не жалею, советское государство не было мне родиной, родиной всегда была Россия. А вот сейчас меня охватывает все больший ужас; во власти сплошь близорукие любители подробностей, прирожденные лавирующие тактики, ни одного стратега, ни одного мощного, самовлюбленного, равнодушного старика, который ничего не смыслит в надоях и гектарах, ставропольских водопроводах и соотношении зарплат и льгот, зато ясно видит своими подслеповатыми глазами: вот наша стратегия, вот их, вот следствия, вот причины, добро пожаловать в будущее…
