Александр Архангельский, интеллигент: Да как вы себе это представляете? Приказом по армии, что ли, оформить?
Архангельский Александр, интеллектуал: Нет, не по армии. Если бы, например, первое лицо государства, только что отправившее своих выросших дочек в питерский университет, взяло бы и демонстративно усыновило маленького несчастного сироту и сделало его счастливым, уверяю вас, лед бы немедленно тронулся. Олигархи выстроились бы в очередь за брошенными детками, про это стали бы снимать трогательные сюжеты, церковь принялась бы награждать приемных родителей орденами, а крупные чиновники, пошедшие по стопам любимого президента, сами, без понуканий продавили бы программу автоматического улучшения жилищных условий для тех, кто решается на усыновление. Начала бы очищаться общественная атмосфера, пресловутые семейные ценности обрели бы реальный смысл…
Александр Архангельский, интеллигент: Неглупо, неглупо. Хороший эмоциональный фон для введения третьего срока.
Архангельский Александр, интеллектуал: Тьфу на вас. Я вам про детей, а вы мне про политику.
Инструкция сороковая, на неделю 5—11 сентября 2005 года, когда в Москве открылась Международная книжная ярмарка, а в Америке Новый Орлеан ушел под воду.
Александр Архангельский, интеллигент: Сколько культурных событий вокруг, Московская книжная ярмарка, например; а вот хожу вдоль роскошных книжных полок, листаю замечательные книги, и опять ловлю себя на мысли, что чисто не радует. Как в анекдоте про елочные игрушки, которые не радовали нового русского. В прошлом году в тот самый момент, когда я сидел на презентации книжки Евгения Гришковца, пришло сообщение о начале бесланского штурма. В этом — смотрю на стенды, а перед глазами апокалиптический Орлеан: вода и огонь, мародеры и аллигаторы, разрывающие на дне останки тех, кто еще недавно был американцем и гордился принадлежностью к самой сильной, самой мощной, самой успешной державе современного мира… Что толку писать книги, выстраивать линию культурной обороны, ходить на книжные ярмарки, если в любую секунду может выясниться, что человек абсолютно беззащитен и все его дела пойдут прахом?..
Архангельский Александр, интеллектуал: Да вы философ. Чем я могу вас утешить? Ничем; разве что цитатой. Откройте вашего любимого Достоевского, у него в «Дневнике писателя» есть роскошное рассуждение о лирическом поэте и знаменитом лиссабонском землетрясении, которое потрясло людей XVIII века не меньше, если не больше, чем вас — нью-орлеанский потоп. Достоевский пишет: если бы наутро после пережитого ужаса главная лиссабонская газета вышла бы со стихотворением нежного лирического поэта «Шепот, робкое дыханье, трели соловья…», то разъяренные современники повесили бы поэта, равнодушного к их несчастьям и реальным проблемам; зато их потомки непременно поставили бы ему памятник на центральной площади. История объемна, жизнь прорастает сквозь катастрофы, и как раз самое правильное — в дни трагедии продолжать свое дело культурного строительства. Поменьше кричать об этом, чтобы не повесили — да, осторожность не повредит; но ни на секунду не оставлять стараний, чтобы завтра жизнь могла вернуться в нормальное русло.
Александр Архангельский, интеллигент: Спасибо за проявленную гуманистическую чуткость, не ожидал от вас. Но, коллега, дело не только в моих расстроенных чувствах. Все куда серьезнее. Вот вы вспомнили о Лиссабонском землетрясении 1755 года. А ведь оно не только унесло жизни 60 000 человек и разрушило прекрасный город; оно разрушило все представления тогдашнего человечества о силе разума, о возможностях людей, о принципах рационального существования. И жестко подвело черту под целой эпохой, эпохой Просвещения. После этого мир вступил в фазу романтической нестабильности, в период поиска новых идей, а значит — новых революций, новых войн, новых потрясений…
Архангельский Александр, интеллектуал: Так что ж вы огорчаетесь? Вот вам и новый шанс для книжного рынка: книга после Лиссабона приобрела такое общественное значение, какого не имела и не могла иметь до него. Люди стали искать ответы на новые вопросы, потянулись к книжной полке; так что сейчас, после Орлеана, самое время бежать на ВДНХ, в 20-й и 57-й павильоны, поближе к книжкам… А бояться нужно совсем другого. Не смены культурных эпох, не кризиса прежних представлений.
Александр Архангельский, интеллигент: Но чего же?
Архангельский Александр, интеллектуал: Бояться нужно того, что Америка впервые в новейшей истории дала откровенную слабину. Продемонстрировала неуправляемость. Отдалась во власть хаоса. Такого не было даже после 11 сентября. Тогда, наоборот, она показала всем, что есть еще творог в твороговницах. Теперь же — растерянность и беспомощность… А ведь вся мировая экономика, вся мировая политика держатся сейчас на одном-единственном допущении: что Америка будет сильной, и поэтому неважно, что ее долги невозвратны; что Америка будет мощной, и поэтому неважно, что именно происходит в Ираке. Не дай бог она и впрямь пошатнется. Все начнет крошиться и сыпаться, нам с вами тоже мало не покажется, ни за какими книжными полками не спрячешься.
Александр Архангельский, интеллигент: Так ведь и я вам примерно про то же говорил. Только не так приземленно.
Архангельский Александр, интеллектуал: Ладно, что ж делать; давайте пока радоваться малому. Тому, например, что сборная России не продула сборной Португалии, и на стадионе «Локомотив» не случилось очередное лиссабонское потрясение…
ПОКАЖИ, МИША, КАК БАБЫ ПАРЯТСЯ
Инструкция сорок первая, на неделю 12–18 сентября 2005 года, когда г-н Ходорковский дал интервью газете «Завтра», а телеведущий Леонтьев обвинил «Открытую Россию» в подготовке «оранжевой революции» и зачитал в эфире Первого канала обрывки документов, переданных ему таинственными доброжелателями.
Александр Архангельский, интеллигент: Тут я с большим интересом посмотрел передачу Михаила Леонтьева «Однако». Он зачитал фрагменты из пиаровских разработок «ЮКОСа» образца 2002 года: «Дымовая завеса. Стратегия заключается в том, чтобы создать убедительную дымовую завесу или замаскировать истинные политические амбиции „Открытой России" и ее руководителей. Ключевое сообщение — российский бизнес осознал свою социальную ответственность перед населением и хочет помочь согражданам получить хорошую работу, образование и так далее и тому подобное». А потом Леонтьев говорил о том, что благотворительный фонд «Открытая Россия» служил лишь благовидным прикрытием планов по захвату власти и утверждению культа личности Ходорковского. Проект «Открытой России» «Школа публичной политики» потому должен идти в 50 регионах, что именно столько нужно для регистрации партии, в соответствии с новым законодательством… В конце наш известный публицист посоветовал интеллектуалам, которых вовлекли в Наблюдательный совет «ОР», подумать головой, а не Майданом и понять: их используют в качестве той самой дымовой завесы, из разработки. А вдруг он отчасти прав? Вдруг именно так все и обстоит, и вас, уважаемый коллега, как члена Наблюдательного совета, просто грубо используют?
Архангельский Александр, интеллектуал: Цитата и впрямь чудовищная. Возможно, даже не фальшивая, а скачанная с тех самых серверов, которые изъяли у «ЮКОСа» во время обысков. Все остальное либо ерунда, либо неправда. Политические вопросы на заседаниях правления вообще не обсуждаются; цель политического просвещения принципиально иная — научиться отстаивать свои принципы в публичной дискуссии, в конкурентной борьбе, и никакой разницы, кто к какой партии принадлежит. От «Единой России» до «Родины» и от ЛДПР до младокоммунистов. А дурачков из членов Наблюдательного совета делать не надо, тут собрались люди серьезные и думающие уж точно не меньше и не хуже, чем Михаил Леонтьев.
Александр Архангельский, интеллигент: Однако ж и вы соглашаетесь, что цитата чудовищная. И не думаю, что вам нравится самый факт интервью г-на Ходорковского газете «Завтра»?
Архангельский Александр, интеллектуал: Да, чудовищная. Да, не нравится. Но, во-первых, благотворительная деятельность, на ниве ли науки, на ниве ли гражданского просвещения, не зависит от невероятной глупости политтехнологов, которые присасываются к любой крупной компании и без конца строчат реклам-программы и пиар-проекты, авось профинансируют. Вы думаете, по компьютерам Администрации президента подобных бредовых разработок гуляет меньше? Во-вторых, согласие или несогласие с личными поступками главного спонсора никак не может быть связано с решениями тех представителей общественности, кого он попросил с толком и на благо общества распорядиться излишком его средств. Вот вы, насколько я знаю, были членом правления фонда «Открытое общество». Вам все нравится в решениях г-на Сороса? Вы поддерживаете его стремление встревать в грузинскую революцию, менять среднеазиатские режимы?
